Лидия Чарская - Том 13. Большая Душа

— Умоляю вас, Аграфена Степановна, ради Бога, — снова прорыдала в ответ гостья.

— Ну, довольно. Будет с вас. Пора и честь знать. Надоело мне все это хуже горькой редьки. Ступайте вон, барышня, довольно меня расстраивать. Хватит! Пора и честь знать. Достаточно я наслушалась. И вот вам мое последнее слово: либо через три дня деньги сюда несите, либо прощайтесь со своим добром. А теперь вон ступайте. Не выталкивать же вас силой. Эй, Елизавета, проводи барышню!

— Нет, я не уйду. Ни за что не уйду, пока вы не пообещаете мне подождать уплаты, хоть неделю.

На этот раз плачущий голос окреп и зазвучал неожиданно сильно.

— Ах, так вы этак-то со мною, миленькая! — зашипела старуха. — Ну, когда на то пошло, — на себя пеняйте. Не хотели добром убираться, уж не взыщите, помимо вашего желания выпровожу.

Снова зашумело и застучало что-то. Не то стул упал, не то кресло свалилось на пол. Детский крик нарушил наступившую на мгновенье тишину в квартире.

С самого начала Дося и Веня волновались за незнакомую девочку. С первых же слов они поняли, что девочка эта — сестра "их музыканта".

И в то время как Дося награждала самыми нелестными прозвищами старуху, Веня ломал себе голову, чем помочь девочке. Но, увы, помочь было нечем. Когда же девочка зарыдала, слезы сочувствия обожгли и грудь Вени.

А разговор старухи и девочки, между тем, все обострялся с каждым мгновением.

И вот прозвучали угрозы старухи и крик ее юной гости. Этот крик окончательно затуманил сознание Вени.

— Она выталкивает ее. Может быть, бьет. Я не могу, не могу этого слышать больше! — вырвалось у маленького горбуна, и, прежде чем Дося успела удержать своего друга, Веня выскочил из-за ширмы и бросился в соседнюю комнату.

Старуха стояла посреди комнаты, красная, задыхающаяся от злобы, со съехавшей набок шляпой, и толкала к дверям плачущую девочку — ту самую девочку, которую они с Досей видели не раз в окне квартиры скрипача-музыканта.

При виде этого Веня не смог сдерживаться больше.

Мальчик бросился к старухе Велизаровой, вцепился обеими руками в ее костлявую руку и закричал:

— Вы не смеете! Вы не смеете! Я не позволю обижать. Не позволю!

Его появление было так неожиданно для старухи, что в первое мгновение та растерялась и смотрела на Веню, не зная, что подумать.

Она и раньше встречала маленького горбуна. И появление знакомой ей невзрачной фигурки скорее удивило и ошеломило, нежели испугало старуху. И, тем не менее, она отпрянула от Вени и бросилась к окну.

— Воры! Воры! Караул! Спасите! — завопила во весь голос Велизарова, высовываясь за окошко.

В тот же миг Лиза подскочила к горбуну и, схватив его за руку, потащила к выходу.

— Беги скорее, беги, что есть духу, слышишь! — зашептала она ему, до боли сжимая руку мальчика.

Но он только упрямо тряхнул головой в ответ.

— Никуда я не побегу! Вот что! Зачем мне бежать? Я не вор и не разбойник. Только воры должны бежать, спасаться, если их открыли… А ни я, ни Дося, мы ни за что не побежим, как воры, — произнес он, высвобождая руку от Лизы.

Между тем Велизариха все еще продолжала кричать истошным голосом:

— Люди добрые, спасите! Помогите! Караул! Грабят, режут! Воры! Караул!

И вот так же неожиданно, как за минуту до этого, появился перед нею маленький горбун, появилась высокая белокурая девочка.

Она вышла из-за ширмы, подошла к Велизаровой и осторожно притронулась к ее плечу:

— Ну, стоит ли так волноваться из-за пустяков, сударыня? — произнесла спокойным голосом Дося. — Вы поглядите на нас только! Ну, какие же мы с Веней воры, подумайте сами? Правда, мы пришли сюда к вам, в чужую квартиру, но ведь не для того, чтобы обокрасть вас, конечно; мы только хотели навестить нашу приятельницу Лизу. А когда услышали ваш звонок, испугались и спрятались, зная, что вы всегда сердитесь и кричите понапрасну, как баба-яга, мачеха Белоснежки из сказки. Вы ее читали, надеюсь?

Последних слов, разумеется, не следовало говорить, и Дося в следующее же мгновение почувствовала это. Но слово, как говорится, не воробей — вылетит, не поймаешь, и поправить дело было поздно. Старуха по-своему поняла это выступление девочки.

— А, и ты тоже здесь, миленькая барышня?! — зашипела она. — Вот уж кого не ожидала, признаться. А еще благородная девица называетесь!

— Я вашу крестную довольно хорошо знаю. Она благовоспитанная барышня, от хороших родителей, даром, что в театре служит, а крестница ихняя, оказывается, вроде воришки, в чужую квартиру залезает. По чужим углам шарит да высматривает.

Никогда еще за всю свою, правда, короткую жизнь, Дося не получала такого оскорбления. Кровь бросилась в лицо девочки. Она подскочила к старухе, готовая наговорить ей всевозможных дерзостей, и тут же оборвалась на первой фразе, почувствовав чью-то маленькую руку на своем плече.

— Успокойтесь, пожалуйста, не надо так волноваться, — произнесла Ася, — тут, очевидно, кроется одно сплошное и досадное недоразумение. Аграфена Степановна не узнала вас, по-видимому, и приняла за…

— За маленьких воришек, забравшихся в ее квартиру, — подхватила обиженно Дося.

— А нешто не воришки, скажете? А это что?

И Велизариха, успевшая уже вполне прийти в себя от испуга, вдруг схватила одною рукой Веню и, подтащив его к окошку, указала другой на странно оттопыренный карман его куртки.

— Что ты там спрятал, показывай, скверный мальчишка? — прошипела она, склоняясь к самому лицу мальчика.

Тот машинально опустил в карман руку и извлек из него какой-то небольшой блестящий предмет.

И при первом же взгляде, брошенном на этот предмет, старуха совсем зашлась от обуявшей ее торжествующей злобы.

— Ага, что? Не вор разве? Что я говорила! Да нешто будет честный человек чужие вещи по карманам прятать? — снова завопила она.

А Веня, растерянный и бледный, смотрел на малахитовое с серебряною лошадью пресс-папье, вытащенное им самим из собственного же кармана, и старался сообразить, каким образом эта чужая вещь очутилась у него в кармане.

Однако факт был налицо. Чужая вещь очутилась в его кармане, и старуха имела полное основание уличить его в воровстве.

Теперь на бледном лице маленького горбуна отразился такой ужас, такое безысходное отчаяние, что Дося не выдержала и заговорила быстрой скороговоркой, обращаясь то к старухе, то к Асе, то к Лизе.

— Как вы можете обвинять Веню?! Ужас какой! Что ж тут особенного, что ваша вещь у него оказалась? Ну, да, у него! Так что же такого? Когда вы позвонили, я сама видела, что он держал в руках и рассматривал вещицу. А испугавшись вашего прихода, нечаянно сунул ее в карман. Вот и Лиза тоже видела. Скажи же, Лиза. И вы тоже скажите, Ася, подтвердите Аграфене Степановне, что здесь ни о каком воровстве и речи быть не может!