Валерий Воскобойников - Все будет в порядке

Уж сколько раз и в первом, и во втором классе он её и прощал, и снова ненавидел. В третьем же классе, зимой, Анатолий вдруг успокоился и мучиться перестал. Они с Володей не вспоминали о ней больше, и сразу стало им спокойней.

– Вовик, а я дома сижу. Поднимайся ко мне, ты мне очень нужен! Лови ключи! – и она зачем-то бросила ему с балкона ключи.

Сколько раз он видел её в школе, сколько раз мимо дома её проходил, и она его не замечала. А теперь вот: «Вовик! Ты мне очень нужен!»

Он поднял ключи с мокрого асфальта, обтёр их рукой и подумал: «Может, их назад забросить?» Очень ему было надо подниматься к ней наверх, когда Анатолий про неё даже и думать перестал.

– Вовик, поднимайся быстрей, ты очень нужен! Сам откроешь?

Он решил всё-таки подняться. И ещё не понимал, зачем она ему ключи бросила, могла бы ведь сама отпереть дверь, да и всё.

Он долго возился с её замком, наконец вошёл. В прихожей было темно.

– Вовик, ты раздевайся, проходи! – услышал он голос Зины издалека.

По полутёмному коридору, оставив ранец в прихожей, Володя осторожно пошёл в комнату, откуда через открытую дверь слышал Зинаиду. Какой ещё сюрприз она ему приготовила?

Зина лежала поверх кровати в длинной цветастой юбке, в кофте, одна нога у неё была полностью в гипсе, и сама она радостно улыбалась.

Володя даже подумал сначала, что это она шутит, игру такую придумала.

– А я тебя уже два дня высматриваю. Двойной перелом, – показала она на ногу. – На лыжах с горы съезжала. Серенада – такое место за Зеленогорском, знаешь, сколько там обломков лыж! Ты не стой, ты садись в кресло и рассказывай.

Володя не знал, про что рассказывать, и немного помолчал. Но в кресло сел.

– Ну, как живёшь? Рассказывай. В школе без меня здорово изменилось?

– Здорово, – поддакнул Володя, хотя о том, что Зина сидит дома с ногой, он и не знал.

– Да, без меня, наверно, всё не так, – пожалела школу Зина. – А я тут лежу. На минутку встану, потом снова лежу. И нога так под гипсом чешется – хоть плачь! Ну, расскажи, как ты живёшь?

– Хорошо, – ответил Володя. Он хотел добавить что-нибудь про Анатолия, как тот готовится в экспедицию искать могилу Рюрика, но не сказал.

– Ты садись как следует, что ты такой стеснительный всё ёжишься! Конфеты в вазе, хочешь? И мне тоже брось. Ко мне из класса приходили – конфет нанесли, яблок. И ещё поклонники всякие. – Зина засмеялась. – Знаешь, у меня столько поклонников! Я даже список составила, нечего делать было – и составила. Отмечала, кто звонил. Всех отшила. Буду ходить хромая – тогда посмотрим, какие у них сделаются лица. А тебе кто-нибудь из девочек в классе нравится? – спросила она вдруг, по-прежнему улыбаясь и не отводя от Володи взгляда. – Сознайся честно.

На такой вопрос Володя никому не стал бы отвечать.

– Ага, смутился! – обрадовалась Зина. – Даже покраснел!

– Ничего не покраснел, – стал отговариваться Володя.

– А я на второй год останусь, – сказала Зина беззаботно, – из-за английского и математики. Здорово, да? В выпускном классе – и на второй! А что, в школе даже интереснее. Историю, литературу – это я дома легко повторяю, вон учебники, видишь? По математике тоже. Один третьеклассник – представляешь, третьеклассник! – никогда бы не подумала, что такое возможно, – он по стереометрии мне объясняет, вот смешно! Так что, может, и вытяну. Только английский – никак. Мама хотела репетитора нанять, чтоб домой ходил, – так дорого. А весной уже нету репетиторов, их зимой разбирают. Такие, Вовик, у меня дела. А что, «Зинка-второгодница» – звучит, правда? «Это кто там с костылями ковыляет? А, это Зинка – хромая второгодница».

И Володе так её жалко стало! Если бы он учился не в третьем, а хотя бы в седьмом классе, он этот английский за неделю бы выучил, чтобы потом с ней заниматься. А теперь оставалось только не поддаваться на её веселье. Что уж тут весёлого, если человек в выпускном классе остаётся на второй год!

– Ну, ты иди, чего я тебя буду держать. Тебе со мной неинтересно, наверное. Дверь захлопнешь? – И тут Зина не удержалась, сказала: – Толяну приветик передавай. Ты про ногу ему не говори, ладно? Просто так скажи: «Привет от Зины». И всё.

Конечно, в тот же вечер Володя сходил к Анатолию и всё ему рассказал про Зину.

И хотя Анатолий с января Зинаиду не видел, тут он сразу собрал все, какие были, английские учебники и пластинки и пошёл к ней. Володя шёл вместе с ним до её дома.

– Что же она сразу не позвонила, столько времени упущено! – сокрушался Анатолий по дороге.

Он стал заниматься с Зиной три раза в неделю, а в другие дни Зинаида слушала пластинки с английской речью.

– Она сильно повзрослела за этот год, – сказал Анатолий, когда они с Володей встретились перед Первым мая. – А математикой с ней занимается какой-то третьеклассник. Невероятно!

За неделю перед экзаменами у Зины сняли гипс, и она осторожно вышла на улицу. В первый день она прошлась не очень уверенно и чуть-чуть. В школе не знали, что с нею делать: отменять у неё экзамены на аттестат зрелости или нет. Тогда Зина позвонила англичанке и по-английски попросила её с экзаменов не снимать. В назначенный день она пришла и сдала этот экзамен лучше всех! Это Володя знал точно, потому что дежурил в коридоре и сразу побежал звонить Анатолию.

– Очень за неё рад, – ответил Анатолий. – Теперь будет кататься на лыжах осторожнее. – Он говорил о ней как о посторонней. Как будто это и не он тратил своё время, чтобы заниматься с нею всю весну.

Странное дело – любовь взрослых. Они словно больные становятся, когда влюбляются. Володя это даже из книг понял, где написано про любовь. И почему некоторые так любят про неё читать? Володя, если какие страницы про любовь – он сразу пропускает. То ли дело – фэнтези!

Даже милицейский майор и тот стал как ненормальный после того, как мама отстегала его букетом. Володю бы отстегали – он бы обиделся на всю жизнь. А майор взял и влюбился.

Как Володя выходит из дома, так у парадной натыкается на него. Он иногда в форме, иногда без формы. Но всегда с букетом. А то ещё и с кожаной коричневой папкой под мышкой.

– А я твою маму ожидаю, – объясняет, – хочу у неё прощения попросить.

– Мама вернётся поздно.

– А я всё равно дождусь, – упрямо говорит майор.

Ну чего он такого в маме нашёл? Влюбился бы в милицейскую девушку. А мама любому мужу жизнь испортит, если будет, как сейчас, по митингам бегать. А уж майору и подавно.

Володя даже хотел это объяснить майору. Ведь потом ему же, Володе, стыдно будет перед майором, если тот на маме впопыхах женится. Но майор не стал его слушать.

– Ты, – сказал он, – в этих делах пока не разбираешься. А вот когда втюришься, тогда и поговорим.