Ричард Бах - Хорьки-детективы: Дело о Благородном Поступке

Аведой Мерек уже не думал о том, что слишком поздно, что нет надежды, что один хорек бессилен спасти разрушенную планету. Буквы летели из-под его лап, ложась на бумагу готовым текстом знаменитых Правил.

Любое мое действие, которое может причинить вред другим, я должен вначале испытать на себе.

Я обязан относиться с той же мерой уважения и доброты к равным мне, старшим и щенкам, с какой я отношусь к самому себе.

Я утверждаю, что все свободны жить, думать и веровать так, как они хотят. В той же мере свободен и я.

Каждый мой день будет прожит и каждый выбор сделан ради высшей истины.

Трилистник молчала, очарованная значимостью знакомых фраз. Эти правила до такой степени вошли в плоть и кровь ее племени, что многие считали их не декларацией норм поведения, а самой природой хорьков, закрепленной в генетическом коде. Теперь, слово за словом, они возникали из-под пера Аведоя Мерека.

Хорек-философ посмотрел на Трили сияющими глазами.

—Да-да, — прошептал он, — вместо того чтобы тратить энергию на разрушение, мы используем ее для новых приключений. Вместо того чтобы направлять ракеты друг на друга, мы полетим в них к звездам!

Трили кивнула. Все встало на свои места. Мы прилетели на Землю из космоса. Древняя живопись и ваза, которая в данный момент находилась в ее офисе, были скорее предметами истории, чем искусства. А история начиналась от этого благородного хорька, сидящего сейчас перед ней.

— О вас ходят легенды. Правдивы ли они? — спросила Трилистник.

Философ улыбнулся. Легенды о таком скромном хорьке, как он?

— В архиве, — продолжала Трили, — я нашла такую историю. Аведоя Мерека однажды спросили, как он поступит, зная, что будет атакован неизвестными воинами.

— О, воинами? И что он ответил?

— «Я умру».

Он засмеялся:

— Молодец я. Наконец-то я понял, как остановить войны.

— Это правда?

— Нет.

«Где же истина? — думала Трили. — Если каждое благородное и доброе существо откажется бороться, доброта и благородство погибнут прежде завоевателей. И в конце концов останется только злобное меньшинство, которое будет скрежетать зубами от ненависти среди руин, в которые превратится планета.

— Ведь вы изменили мир, — воскликнула маленькая сыщица, — знаете ли вы это? Почувствовали, пока писали?

Поглощенный своими мыслями, хорек-философ произнес шепотом:

— Я ничего не менял, мисс Трилистник. Хорьки изменятся, когда сами поймут, что новый образ мыслей сделает их счастливее. Только так. Мы слишком упрямы. Я пишу, чтобы изменить себя.

Трилистник почувствовала, что ее дух больше не нужен здесь. Она напомнила Хорьку Аведою о написанных им ранее Правилах Этикета, и он вновь написал их для своих современников.

Она проснулась в своем Кресле Нераскрытых Тайн и сразу взялась за блокнот.

Ее виртуальное путешествие помогло найти ключ к тому моменту, который изменил судьбу хоречьей цивилизации. Не природа хорьков и не генетический код. Когда-то очень давно мы изменили наше сознание и сказали «нет» насилию. И причиной этому были Правила Этикета.

Возникло ли все это лишь в ее воображении или это и есть история их цивилизации?

— Не хотите ли чаю, мисс Трилистник?

— О да, благодарю вас, мистер Норки.

Он принес чайный прибор, налил ей мандалайского чаю и добавил меда.

— Трудное дело?

Сыщица кивнула, и он не стал мешать процессу дедукции. Правила Этикета всецело владели Хорьком Норки. Он почувствовал в кивке Трили, как глубоко ее тронуло внимание компаньона и как она была рада его молчаливому присутствию.

Трили прихлебывала чай, уставившись на бахрому ковра.

— Мистер Норки, — позвала она.

Норки появился мгновенно.

— Да, мисс Трилистник?

— Мне нужна ваша помощь.

— Я к вашим услугам.

Пушистый хорек уселся рядом в Кресло Раскрытых Тайн и замер.

Трилистник долго думала, как начать. Ее партнер молчал.

— Я видела Аведоя Мерека и хоречью войну, — произнесла наконец сыщица. — Я видела, как он писал Правила Этикета.

Норки ничего не ответил.

— Мне нужна ваша помощь. — Для хорьков это означает: «Пожалуйста, слушайте». Не комментируйте, не стройте предположений, не обсуждайте. Только слушайте.

— Видение прошлого — не доказательство. Как могу я знать, что это было на самом деле?

Ее партнер слушал.

— Война между хорьками, мистер Норки? Невероятно! Мы достаточно разумны, и нам не надо проходить сквозь ад, чтобы научиться доброте.

Долгая минута молчания.

— И все же, если там была война и хорьки пережили ее, мы должны об этом знать. Если бы я могла доказать, что у них был выбор...

Норки слушал.

— Никто не воюет с друзьями, — рассуждала Трилистник. — В определенный момент мы решили: все хорьки —друзья. «Мы-и-они» превратилось в «Мы».

Долгое молчание. Глаза Трилистник закрыты.

— Но если к этому решению пришли не постепенно, в течение миллиона лет, а в ту минуту, когда на моих глазах Аведой Мерек взял в лапу перо... значит, тут ни при чем какая-то глупая генетика, мистер Норки, это была идея одного-единственного существа!

Норки кивнул, но Трилистник этого не увидела.

— Если это правда, если такова власть лишь одной личности и ее идеи, — продолжала она, — сколько же невидимых стен и неведомых препятствий только и ждет нашего пробуждения?

Слышно, как тикают часы.

— Доказательства, мистер Норки! Я все видела и ничего не могу доказать. Была ли я свидетельницей благородного поступка, изменившего ход истории, или это плод моей фантазии?

Трили наконец повернулась к компаньону и повторила главное слово: «Доказательства!»

Он молчал.

— Я закончила, мистер Норки. Благодарю за помощь. Компаньон поднял лапу и разгладил усы.

— Большая честь слушать, вас, мисс Трилистник. У вас выдающийся ум.

Он поднялся и неслышно, на подушечках лап подошел к своему столу.

— Ваши комментарии, мистер Норки. В чем слабость моих рассуждений?

Норки поднял чашку с остывшим чаем.

— Ваша интуиция, мисс Трилистник, на уровне провидения. Насколько я знаю, ваши предчувствия всегда подтверждались.

— До сих пор — да.

— Бесспорно, здесь мы имеем дело с парадоксом. Если мы, прибыв в прошлое, напоминаем автору об идеях, которых он ранее не записал, то чьи это идеи: автора или наши?

— Его, конечно. Он жил в другом мире.

— Боюсь, я плохо разобрался с этой частью загадки, мисс Трилистник.

— Я рассказала ему о его собственных идеях. Наш мир вышел из того мира, в котором он меня не видел. В том, своем мире он писал Правила Этикета сам, в другом — ему их напомнило видение.

Не одно-единственное прошлое и будущее, Норки. Много прошлых и много будущих. И никакого парадокса.