Фред Адра - Лис Улисс

Пингвин продолжил глотать жуткое пойло, от которого больше и больше пьянел, не замечая, что хорьки уже давно о чем-то заговорщицки шепчутся, поглядывая в его сторону.

Начало новой жизни требовало записи в дневнике. Евгений вытащил из ранца тетрадь, раскрыл ее перед собой и плохо слушающимся крылом вывел:

«Сегодня я отказал Барбаре. Она, конечно, расстроилась, просила передумать, но я был непреклонен. Мое решение твердо: сначала надо познать жизнь, а только потом заниматься личными делами. Это — по-мужски. Поэтому я думаю отправиться в морское путешествие. С этой целью я пришел в портовый кабак, в котором собираются матросы и капитаны. Полагаю, что скоро меня позовут юнгой на какой-нибудь корабль. И перья мои обожжет соленый ветер».

Евгений остановился и дважды перечитал фразу про соленый ветер. Уж очень она ему понравилась. Такая фраза требует стиха! Он закрыл тетрадь, перевернул и снова раскрыл — теперь перед ним был не дневник, а сборник стихов. Когда-нибудь эти вирши будут изданы, а их автора назовут величайшим из пингвинов.

Итак…

Прекрасно! Про первого Робинзона очень хорошо получилось! Он тоже, подобно Робинзону, проведет несколько лет на необитаемой льдине. По правилам, конечно, надо на острове, но пингвину больше подходит льдина. И еще у него будет верный друг-тюлень по прозвищу Тринадцатая Пятница. А потом…

Но что потом, Евгений так и не придумал, потому что в этот самый момент над его ухом раздался хрипловатый голос:

— Извините, если помешал. Но не так-то часто встретишь в наших краях живого пингвина.

Евгений обернулся и увидел рядом с собой одного из хорьков, того самого, у которого не хватало лапы.

— Не возражаете, если я присяду? — спросил хорек.

Вообще-то, Евгений возражал. Этот разбойничьего вида хорек его пугал, фраза про живого пингвина нeсколько напрягала двусмысленностью слова «живого». Но возражать таким разбойным типам Евгений никогда не умел. Поэтому сказал лишь:

— Э-э-э… Ну…

— Вот и отлично! — обрадовался хорек и уселся напротив. — Рад. Очень рад нашему знакомству.

— Да? — удивился Евгений.

— Да! — подтвердил хорек и улыбнулся, обнажив острые желтые зубы. Видимо, улыбка должна была символизировать дружелюбие, во всяком случае, Евгений на это надеялся. — Меня зовут Каррамб. А тебя, уважаемый?

— Евг… То есть Гаврош Агасфер!

— Узнаю! — воскликнул Каррамб. — Узнаю это типичное для Арктики имя!

— Антарктики, — робко поправил Евгений.

— Ну разумеется! Мне ли не знать! Конечно, Антарктика, самая, что ни на есть. Признайся, дружище, скучаешь по дому?

— Ну… так… — промямлил Евгений, которого увезли из Антарктиды еще пингвиненком, и родину он почти не помнил.

— А то как же, дружище! Родина — она везде родина!

— Да? — усомнился Евгений.

Но Каррамб даже не обратил внимания.

— Признайся, мой крайне-северный…

— Крайне-южный…

— …мой полярный друг, оставил сердце во льдах, да?

И столько убежденности было в этом заявлении, что Евгений обреченно кивнул.

— Похожие у нас судьбы, дружище Хаврош, — философски заметил хорек. — Ты оставил во льдах сердце. А я оставил во льдах лапу. Ты ведь, наверное, гадаешь, где это Каррамб потерял свою конечность?

— Гадаю, — на всякий случай подтвердил Евгений.

— Во льдах… — многозначительно произнес Каррамб. — Возле Антарктиды, твоей родины, дружище. А хочешь знать, как? Спасая пингвина!

— Пингвина?

— Да, друг, пингвина. Мы с друзьями плыли в Антарктиду. Уже белел берег, когда вдруг за бортом появился тюлень. Он кричал: «Спасите, спасите пингвина, дрейфующего на одинокой льдине!»

Евгений вздрогнул. А Каррамб продолжал как ни в чем не бывало:

— Ну, конечно, мы не могли не откликнуться на мольбу о помощи! Ведомые храбрым тюленем, мы понеслись выручать беднягу! И успели как раз вовремя — льдину уже окружили акулы!

— Акулы? В Антарктике? — удивился Евгений.

— Да, представь себе. Вот такие подлые твари. Специально появились там, где их быть не должно!

— Кхм, — недоверчиво произнес Евгений.

— И был жаркий бой! — увлеченно воскликнул Каррамб и ударил по столу единственным кулаком. — В этой схватке я потерял лапу, а мои друзья — кто глаз, кто ухо. Но мы победили! Спасли пингвина! Вот только тюлень…

— Что… тюлень?

— Верный тюлень был тяжело ранен в том бою. Он лишился ласт и теперь больше не может плавать по морю как вольная рыбка. Ах, это ужасно! — Каррамб бесслезно зарыдал.

— Да… — только и нашел, что сказать Евгений.

— Теперь ему помогут только протезы, — заметил Каррамб. — А они так дорого стоят! Поэтому мы с друзьями вернулись собирать деньги для несчастного.

— М-м-м… — сказал Евгений.

— Да-да! — энергично продолжил Каррамб. — Доброе дело должно быть завершено! И мои друзья тоже так считают. Сейчас я тебя с ними познакомлю!

Этого еще не хватало! Евгений хотел отказаться, но не успел: Каррамб крикнул остальным двум хорькам:

— Сюда, друзья! Я познакомлю вас с благороднейшим из пингвинов!

«Друзья», словно ожидая этого приглашения, с готовностью переместились за столик пингвина. Оказавшись в обществе целых трех хорьков разбойничьего вида, Евгений окончательно сник.

— Это Хаврош Акасфер, — представил его Каррамб. — Я как раз рассказывал ему про битву за пингвина.

— Да… Ох и битва была, — подтвердил одноглазый хорек.

— Всем битвам битва! — вставил одноухий.

— Они как набросятся! — продолжил одноглазый.

— Кто? — спросил Евгений.

— Враги! — воскликнул одноглазый.

— Недруги! — добавил одноухий.

— Акулы, — уточнил Каррамб.

— Ну, конечно, акулы! — обрадовался одноглазый.

— Но не тут-то было! — грозно заметил одноухий.

— Я еще объяснил Хаврошу, что мы собираем деньги… — вставил Каррамб.

— О да! — воскликнул одноглазый. — Лучше и не скажешь!

— Собираем деньги. Как это точно, — заметил одноухий.

— Собираем деньги на операцию! Для тюленя! — повысил голос Каррамб и грозно посмотрел на друзей. Те казались несколько сбитыми с толку.

— Для тюленя… Собираем… — выдавил из себя одноглазый и поморщился.

— На операцию… — хмыкнул одноухий. — А то помрет тюлень-то… Как пить дать помрет.

— Не помрет, а не сможет плавать! — с нажимом сказал Каррамб.

— Для тюленя не плавать — все равно что смерть, — глубокомысленно заметил одноглазый.

— Да. Для тюленя море это жизнь. Без моря тюлени долго не живут, — добавил одноухий.

— Поэтому мы собираем деньги ему на операцию, — с некоторым облегчением сказал Каррамб.