Фред Адра - Лис Улисс

— Есть такие болезни, при которых случаются осложнения на шею и туловище, — сухо заявил панда. — Шея и туловище пухнут.

— А я тут при чем?! — возмутился Евгений. — Я совершенно здоровый пингвин!

— А говорите всем, что вы — больной павлин, — порекомендовал панда. — И никто не придерется, вот увидите.

— Это ночной кошмар, — сказал Евгений.

Панда повернулся к остальным.

— А вы что скажете? — спросил он с оттенком раздражения.

— Ну… — смущенно пролепетал Константин. — В общем, и в целом… ммм…

— Э-э… — добавила Берта. — Как бы это сказать…

И только Улисс сказал четко и громко:

— Дружище, пожалуй, созданный тобой павлин болен очень и очень серьезно.

Панда развел лапами.

— Улисс, я сделал все, что мог — больного павлина. Но вылечить его не в моих силах, я же не врач!

— Вы предлагаете отвести Евгения к врачу? — спросил Константин.

— Я могу посоветоваться с родителями, у них есть знакомые дантисты, очень хорошие, — предложила Берта.

— Эй, о чем вы! — воскликнул Евгений. — Какие дантисты, какие врачи?!

— Евгений прав, — поддержал пингвина Лис Улисс. — Врачи не вылечат нам пингвина в павлина. — Он повернулся к владельцу магазина. — Большое спасибо! Без твоей помощи нам бы точно не справиться.

— Не за что, дорогой друг! — Польщенный панда просиял. — Теперь заплати мне за консультацию, вещички и бесценную поддержку — с учетом моей алчности, разумеется!

— Сколько с нас? — спросил Улисс.

— Миллион монет.

— Это много, — возразил Улисс. — Две монеты.

— Ладно, три, — согласился панда.

На том и порешили.

По возвращении к Улиссу Евгения ждало новое испытание. Когда явился Марио, которого встретили приветственными криками, и вся компания расселась за столом, чтобы попить чайку, Улисс сказал пингвину:

— Теперь ты должен назначить Изольде Бездыханной свидание.

Евгений поперхнулся чаем.

— Как?! — с ужасом спросил он.

— По телефону, разумеется. Да не волнуйся, это вовсе не сложно, я буду тебе подсказывать.

— Так, может, ты и назначишь, а? — взмолился Евгений.

— Нет, никак нельзя. Это же твое свидание, а не мое. Ты ведь павлин.

Евгений воззвал к молча сидящему в углу Соглядатаю:

— Марио, ну хоть ты им скажи, что я не похож на павлина, даже с веером за спиной!

— Зачем веер? — удивился Марио. — А, хвост! Оригинальная идея, молодцы!

— О, нет… — застонал Евгений. — И ты туда же.

— Мое мнение не имеет значения. Я всего лишь шпионю за вами, — отступил коала.

Улисс поставил перед Евгением телефон.

— Все очень просто. Звонишь в гостиницу, просишь соединить с номером госпожи Бездыханной, и заявляешь ей, что ты и есть тот павлин, который посылал ей букеты. Скажешь, что ты ее давний поклонник и мечтаешь встретиться с ней лично. Тебе даже не придется самому назначать свидание. Достаточно намекнуть.

— Я не смогу. Я волнуюсь. — Евгений с ужасом смотрел на телефон, будто ожидая, что прямо сейчас из него выскочит ведущая актриса Большого Трагического Театра и набросится на него с криком «о, мой павлинчик!»

— Вот и замечательно, что волнуешься! Пусть Бездыханная это слышит. Речь ведь пойдет о свидании, да к тому же первом! Волнение здесь уместно.

— Так я ведь заикаться буду, — предупредил Евгений.

— Великолепно! — обрадовался Улисс.

— Слова путать…

— Блеск!

— Глупость могу сморозить какую-нибудь…

— Гениально! После такого она точно не устоит! Евгений, теперь я окончательно убедился, что мой выбор был правильным — из тебя получится идеальный павлин для госпожи Бездыханной.

— Да что же это такое! — окончательно расстроился пингвин. — Что ни сделаю, чтобы избежать встречи с этой Бездыханной, только хуже получается!

— Смирись, — посоветовал Улисс. — И пойми наконец, на тебя указал перст судьбы.

Пингвин вздрогнул и отшатнулся, словно пытаясь отклониться от перста судьбы, — а ну как он тогда промахнется и укажет на кого-то другого! Но судьба не умела промахиваться. В подтверждение этого Лис Улисс одной лапой протянул Евгению телефонную трубку, а указательным пальцем другой ткнул в номер гостиницы, записанный на клочке бумаги. Пингвин обреченно взял трубку и набрал номер.

— Здравствуйте, — сказал он замогильным голосом, когда с той стороны линии ответили. — Будьте добры, номер Изольды Бездыханной. Благодарю…

— Евгений, немного живее, — прошептал Улисс. — Ты же не на похороны ее приглашаешь.

— Как знать… — также шепотом ответил Евгений, и в этот момент в трубке раздался голос Изольды Бездыханной:

— Алло? Слушаю вас?

— Бгхгх, — сказал Евгений, выпучив от страха глаза.

— Алло, кто говорит?

— Добрый… — с трудом выдавил из себя Евгений.

— Добрый? — удивилась Бездыханная, не понимая, что это за загадочный добряк ей звонит.

— День… — объяснил Евгений. — Добрый день.

— Здравствуйте, — ответила гусыня. — С кем имею честь?

Евгений зажмурился. Он подумал, что если не скажет того, что нужно, сразу и немедленно, то не скажет этого никогда. Мобилизовав все силы и решив, что их явно недостаточно, Евгений совершил прыжок внутрь себя. Здесь он призвал на помощь внутренние резервы, которые поначалу попрятались кто куда, но, осознав важность момента, вылезли из своих укрытий и поспешили на выручку. И тогда Евгений выпалил, так и не открывая глаз:

— Добрый день, госпожа Бездыханная! Простите, что беспокою вас, извините, что без звонка («Это и есть звонок, идиот!»), но осознание того, что если я не выскажу лично своего восхищения вами, вашим талантом, вашей игрой, то произойдет что-то ужасное, что-то совершенно немыслимо невозможное, какое-то крушение, крах, катаклизм, и жизнь моя лишится всякого смысла. Это я посылал вам букеты, — помните? — такие венички, составленные из цветов. Это я тот самый пинг… («Осторожно!») павлин. Но цветы не в состоянии передать моих чувств, да что там! — и слова не могут передать моих чувств, и даже чувства не могут передать самих себя («Не увлекайся, Евгений!»). Простите, я, наверно, говорю непонятно, просто я очень волнуюсь («Чистая правда, между прочим!»), понимаете, не каждый день говоришь с предметом, то есть, я хотел сказать, с объектом своего восхищения. О, если бы я только мог надеяться на встречу, чтобы выразить вам наедине все, чего не скажешь иначе, кроме как с глазу на глаз, о если бы ваш поклонник-павлин мог только рассчитывать, хоть минуту, хоть мгновение, хоть долю секунды на такую возможность, то солнце вновь засияло бы для него. Я ведь, кажется, не сказал, что оно мне сейчас совсем не сияет? Это все проклятая забывчивость — от волнения. Так вот, не сияет и не греет, и ничего не греет, потому что я вспоминаю вас в свете этих театральных ламп, простите, не помню, как они называются, и вы — такая, посередине сцены, и произносите «Ни-ког-да! Слышите, ни-ког-да не променяю я любовь на нелюбовь!» Это было откровением для меня, госпожа Бездыханная, и если бы я только мог надеяться на маленький тет-а-тет, о… о… — Евгений запнулся, и тогда в образовавшейся паузе раздался взволнованный голос актрисы: