Ян Аарри - Записки школьницы

— Пыжик, Сологубова, Станцель, Павликова, Киселёва и Слюсарёва! После уроков зайдёте к директору!

Инночка дожала плечами, а когда Нина Сергеевна вышла, оскалила зубы и, захлёбываясь от смеха, закричала:

— Ура! Меня выводят в герои! Могу очень даже свободно получить четыре за поведение и хвастаться везде, что я невинная жертва…

— Тебя по ошибке! — сказал Пыжик. — Можешь не ходить!

— Ну, уж нет! — запротестовала Инночка. — Это будет невежливо! Приглашают к директору, обещают приключения, я увижу, как у Пафнутия станут круглыми глаза, а ты говоришь — можешь не идти! Обязательно пойду!

Марго спросила меня шёпотом:

— Как ты думаешь, кто мог сообщить директору о нас? Лийка?

— Но она же могла бы сразу сказать! Да и вообще ей неинтересно говорить о нас! Она надеется, наверное, что сами мы не признаемся, и тогда весь класс станет думать о нас как о самых последних людишках.

Кто же всё-таки мог сказать?

Мне кажется, в нашем классе нет ни одного мальчишки и ни одной девочки, которые могли бы наушничать.

Так и не зная, кто же сказал Пафнутию о том, что мы испортили платье Лийке, наша пятёрка просидела до последнего урока, как на иголках, а когда зазвенел звонок, мы пошли к директору с бьющимися сердцами. С нами пошла, улыбаясь глупо, Инночка Слюсарёва. Искать приключения на свою голову.

— Чего тебе надо? — остановился Пыжик. — Нечего тебе делать с нами! Думаешь, расплачемся от страха? Не дождёшься!

— Меня же вызывает Пафнутий! Это — одно! А другое- я люблю приключения! А уж с вами обязательно будут какие-нибудь приключения. Нос у тебя, например, самый приключенческий!

— Ладно! — сказал Пыжик. — Иди! Но не влезай со своим длинным носом в разговор! Стой и слушай! И молчи! Мы сами скажем, что ты ни при чём.

Мы подошли к кабинету директора.

— Стучим? — подняла руку Инночка.

Но не успела она опустить сжатый кулак на цветную филёнку двери, как она распахнулась и в коридор вышли по двое и по одному человек десять мужчин. Среди них я увидела папу. Ноги мои так и подкосились. Я поняла всё сразу. Директор вызвал уже родителей, поговорил с ними и сейчас объявит нам своё решение.

Ой, что-то будет?

Конечно, теперь и мечтать нечего о замечании в дневники. Даже четвёрки за поведение не видать нам, как своих ушей. Тут дело пахнет похуже, чем дурацкий запах мудрости.

Увидев папу, я спряталась за спину Нины Станцель, а когда он прошёл, юркнула в кабинет директора первой.

— Вот и мы! — просипела я (голос мой перехватило, и я уже не могла говорить как обычно). — Пришли! — постаралась я улыбнуться. И вдруг увидела рядом с директором милиционера.

Вот это здорово!

Неужели за испорченное платье нас посадят в тюрьму? Нет, не может быть! За такие пустяки даже не судят. Но тогда зачем же пришёл милиционер? Может, просто так! Зашёл к директору познакомиться? Поговорить об экзаменах? Сейчас очень много взрослых готовятся за десятилетку дома, а потом приходят в нашу школу и сдают экзамены.

Но, как я ни успокаивала себя, легче мне от этого не становилось. К горлу подступала противная тошнота. Щёки пылали. А сердце стучало так, что я приложила к нему руку, чтобы оно не выскочило из груди. Пыжик, Валя, Нина и Марго стояли тоже красные и смотрели на милиционера глупыми, растерянными глазами.

— Эти, значит? — спросил милиционер, раскрывая портфель.

Мы все попятились к дверям. Одна только Инночка подошла к столу и сказала:

— Здравствуйте! Вы помните меня?

Милиционер посмотрел на Инночку:

— Обязательно даже! Мы всех помним! А этого гражданина припоминаете? — и указал кончиком «вечной ручки» на человека с очень жёсткими, словно высеченными из гранита, чертами лица. Человек сидел в полуосвещённом углу кабинета, просматривая чьи-то тетрадки.

— Этого? — заглянула Инночка в лицо незнакомца и вдруг протянула ему руку: — Привет! Вы, значит, не умерли?

— Пока ещё нет! — улыбнулся незнакомец и, когда улыбнулся, его каменное лицо стало живым, весёлым; и я подумала: «Этот человек должен быть таким же хорошим, как его улыбка».

Страх у меня пропал, да и все остальные отважные тоже повеселели.

Тут встал из-за стола директор, подошёл к незнакомцу и, положив ему на плечо руку, сказал:

— Это, ребята, мой школьный товарищ! Когда-то учились вместе, но потом наши дороги разошлись. Он стал конструктором. По его чертежам строят самолёты. Зовут моего друга Владимир Иванович Тупорков! Всё остальное скажет он сам!

— Скажу! Почему не сказать! — Тупорков поднялся со стула и подошёл к нам. — Очень рад познакомиться, ребята! Вдвойне рад, что вы воспитанники моего школьного друга Пафнутия Герасимовича! Так вот, по закону о находках вам причитается некоторая сумма денег.

При этих словах милиционер вытащил из портфеля бумагу и положил перед собой.

— Вот тут указана сумма! Надо расписаться!

Ничего не понимая, мы смотрели друг на друга. Наконец Инночка сказала, обращаясь к нам:

— Это насчёт тех денег… которые тогда в парке Победы… Помните, мы отнесли в милицию.

— Помню! — закричал Пыжик. — Нас ещё спросили: не нашли ли мы больше, чем было в бумажнике?

— Правильно! — подтвердил милиционер. — Давай! Ставь подпись! Расписывайся и получай! — И, вытащив из портфеля пачку денег, положил её перед собою.

Пыжик развёл руками:

— А я тут при чём? Да никто ни при чём! Деньги нашла Слюсарёва! Пускай она и получает! Мы только проводили её до милиции и расписались, что не взяли семь рублей на мороженое… то есть, — запнулся и покраснел Пыжик, — я хотел сказать — просто расписались… Нам можно идти, Пафнутий Герасимович?

Вопрос этот Пыжик задал самым весёлым-развесёлым голосом, да ещё подмигнув нам так, что мы еле удержались, чтобы не расхохотаться. Настроение у всех сразу стало праздничным. И не мудрено!

Значит, родителей совсем не для того вызывали к директору, чтобы говорить о нашем поступке. И, значит, милиционер пришёл только для того, чтобы передать деньги и получить расписку. Ура!

— Подождите! — сказал директор.

У нас сразу же стали кислыми лица. Для чего мы ему нужны? Неужели он узнал всё-таки, кто принёс запах мудрости? Если это так, — тогда получится некрасивая история. Пафнутий будет думать, что мы сами ни за что не сказали бы ему правды.

Вздохнув, словно по команде, мы сгрудились у дверей, ожидая, что скажет директор. Но он повернулся к Инночке:

— Придётся, стало быть, тебе расписаться и получить вознаграждение за находку.

Инночка пожала плечами.

— Ну, я тоже ни при чём! — сказала она таким голосом, словно её обвиняли в краже! — Я же случайно увидела бумажник… Ну и… подняла и… потом мы все понесли деньги в милицию… А денег я вообще… не возьму, конечно!