Юрий Третьяков - Начало рыбачьего патруля

— Какое? — испуганно спросил Колька.

— Такое! Очень обыкновенное. Книжки надо читать! Всегда у путешественников сухари бывают и рыба сушеная. Бывает еще пеммикан, но его взять негде, потому что он делается из бизонов, а бизоны у нас не водятся. Понял?

— Понял… Это правда, — я тоже читал…

— То-то… — сразу успокоился Витька. — «Бутерброды»!

Потом он достал из кустов вчерашнюю железку и заткнул ее за пояс.

— Оружие, — пояснил он. Колька ничего не сказал, боясь, как бы Витька опять не уличил его в незнании каких-нибудь необходимых для путешествия правил.

Верхушки деревьев смыкались над головами путешественников. В чаще ветвей гомонили птицы. Самих птиц не было видно. Они порхали и двигались в листве, отчего солнечные блики на земле дрожали и перемещались.

Там, наверху, были у них гнезда, птенцы, свои дороги и убежища — целое птичье царство, таинственное и интересное.

Витька шел и размышлял: хорошо бы на время сделаться птицей, пожить немножко в этой зеленой чаще, поговорить с птицами и все у них разузнать; жить в дупле или в гнезде, все сверху видеть и слышать. Вот, например, идут двое мальчишек…

— А зачем нам полезные ископаемые? — спросил Колька.

Витька промолчал.

— Если откроем, про нас в «Пионерской правде» напишут?..

— Напишут.

— А как?

— «Ценная находка, — сказал Витька. — Ученик школы номер два, будущий знаменитый путешественник Виктор Иванов после долгих исследований… с опасностью и риском… открыл полезные ископаемые… громадного значения». Вот так.

— Здорово! Только почему это «открыл»? «Открыли»… Вместе ведь откроем-то!

— Ты не понимаешь. Пишут только о начальнике экспедиции. — Витька усмехнулся.

— А кто начальник?

— Я, конечно! Кто же еще?

— А я кто?

— Ты?.. Ну… экипаж, что ли…

Колька остановился:

— Если так, если я экипаж, то захочу вот, перейду на другой берег, и получится другая экспедиция… Сам буду и начальник и экипаж… А моя экспедиция еще вперед твоей до пещеры допутешествует… Вот и будет тебе экипаж!

Колька перепрыгнул на другой берег, и по ручью отправились уже две экспедиции!

Колька шел все быстрее и скоро опередил Витьку. Витька прибавил шагу. Колька тоже. Витька побежал. И Колька побежал.

Наконец Витька запыхался, сел на землю и расхохотался.

Колька с удивлением обернулся, очень злой.

— Эх ты, — сказал Витька, — дурак!..

— Ты, Витька, не очень… — еще больше обозлился Колька. — Ты не задавайся, а то…

— Конечно, — продолжал Витька, — дело не в том, напишут о нас или нет. Это я нарочно, чтоб тебя испытать. Самое главное — польза. А то читаешь: в одном месте мальчишка руду открыл, а в другом месте другой мальчишка — торф, третий еще что-нибудь, а мы ничего…

— Это так… — согласился Колька, остывая.

— Мы вот что сделаем. Сейчас я буду начальник, а на обратном пути ты. Идет?

— Ладно, — сказал Колька и перепрыгнул опять к Витьке.

Мир был установлен, экспедиция продолжала свой путь.

Непонятно, откуда бралась жара в лесной чаще. Она, как видно, исходила отовсюду: и с неба, и от земли, и от нагретых стволов деревьев, и даже от сухой, горячей травы.

— Это нам здорово повезло, что такая страшенная жара! — с удовольствием говорил Витька. — Пусть бы еще жарче было! Как в пустыне Кара-Кум. Может, кого-нибудь из нас стукнул бы солнечный удар, а мы бы все шли и шли. «Несмотря на убийственный климат, путешественники продвигались вперед».

Колька молча плелся сзади, на каждом шагу вздыхая и ойкая. Он сопел и обливался потом, то и дело спотыкался. Все сучки обязательно старались зацепить его за рубашку или оцарапать, а колючки — воткнуться в босую ногу.

А Витька горевал:

— Чаща не особенно густая — вот беда! Надо, чтоб она была непроходимая, а мы бы сквозь нее прорубались — по одному метру в час! И чтоб вся она кишела змеями, скорпионами, громадными волосатыми пауками…

Колька встрепенулся и начал подозрительно смотреть себе под ноги и заглядывать в кусты.

— А еще плохо, — продолжал Витька, — что вода в ручье не соленая… Была б она соленая, могли бы мы испытывать зверские муки жажды… А это что…

Колька молчал.

Все гуще становилась чаща. Все таинственнее и непроходимее делались места. И тишина стояла вся пропитанная запахом трав и цветов… Это, наверно, были какие-нибудь особенные, дикие цветы и травы… Их нюхают, может быть, одни только медведи и волки да лечат ими своих детей зайцы…

И плохо, что все эти звери куда-то попрятались: Витька их ни разу не видел.

Идти стало труднее, потому что пришлось подниматься в гору. Когда же путешественники преодолели подъем, то, как пишут в книжках, «взорам их предстала» большая поляна на макушке горы, вся седая от кустиков полыни.

Витька перебежал полянку и остановился в восторге: она заканчивалась обрывом — великолепной огромной пропастью с угрюмыми выступами и нависшими кустами, с промоинами от ручьев, со змеями корней.

Даже Колька не выдержал.

— А красивый вид… — сказал он, становясь рядом с Витькой.

Ручей кончался в этом овраге, среди кустов.

Витька нашел место, где можно спуститься, и полез вниз, хватаясь за корни, за камни, и с середины спуска стремительно съехал на штанах по глине, напрасно стараясь зацепиться за что-нибудь. Вместе с ним съехала целая лавина сухой комковатой глины.

Очутившись на дне оврага, Витька подождал, пока рассеется пыль, и помахал Кольке, стоявшему наверху:

— Давай сюда!..

Колька боязливо опустил одну ногу, другую… и вдруг в туче пыли обрушился прямо к Витькиным ногам.

Он сидел, тяжело дыша, не выпуская из кулака сломанную ветку. Потом молча встал и стал отряхивать желтые от пыли штаны.

— Ничего… — утешил его Витька. — В ручье постираем. В мокрых будет даже лучше…

— Да-а-а… — затянул Колька, — тебе все лучше… Где ж твоя пещёра-то?

— Пещера, — поправил Витька и замолчал. Никакой пещеры в овраге не было. Ручей вытекал из какой-то ямки, среди частых и страшно колючих кустов.

Витька смело влез в воду и, увязая в глинистом дне, пошел, одной рукой раздвигая кусты, к истоку ручья.

В другой руке он держал наготове саблю.

Потыкав дно саблей, никаких полезных ископаемых Витька не обнаружил. Сталактитов и сталагмитов тоже.

Колька исподлобья наблюдал за ним.

Наконец Витька вернулся, воткнул саблю в землю и сел.

— Ну, где ж твои ископаемые? — спросил Колька.