Алексей Мусатов - Стожары

«Белые», — еще издали догадался он, и сердце его зашлось, как у всякого завзятого грибника.

Но белые грибы оказались дряхлыми, насквозь источенными червями. Санька сердито сбил их ногой. Он еще немного покружил по лесу и вышел на поляну.

Сюда собрались и остальные грибники. Не было только Феди.

Ребята посмотрели друг другу в кузовки и приуныли. Не иначе, домой придется возвращаться не улицей, а задами деревни, чтобы люди не увидели, как мало набрали они грибов.

Семушкин предложил, пока не поздно, отправиться на болото за черникой.

— Смотрите, смотрите! — вскрикнула вдруг Маша и показала в сторону.

Все обернулись и увидели сквозь кусты Федю. Он шел не торопясь, мелкими шажками, часто останавливался, оглядывался, возвращался назад, обходил каждый куст то с одной стороны, то с другой.

Ребята подбежали к Феде и ахнули. Кузовок его до половины был наполнен грибами. Сверху лежали даже три белых гриба с толстыми белоснежными корнями.

Федя заглянул ребятам в кузовки и покачал головой:

— Небогато… Что же вы так?

— Подумаешь — разбогател, белый гриб нашел! — фыркнул Петька. — Знаем, зачем ты белые наверх положил — покрасоваться! А на дне у тебя и червивые грибы и поганки.

— Зачем же поганки! — Федя опрокинул кузовок, высыпал грибы на траву и принялся их разбирать. — Можно проверить.

У себя в кузовке он оставлял только белые грибы, подберезовики и подосиновики, а сыроежки, лисички, маслята откладывал в сторону.

— Берите, ребята, у кого мало.

— Ты, Федя, счастливый, — вздохнула Маша. — А нам вот грибы не попадаются и не попадаются.

— Это верно, грибов еще немного, — согласился Федя. — Но найти можно. А только вы как-то по-чудному их собираете. Вот ты, Маша, все бегом да вприпрыжку, словно за зайцем гонишься. А ты, Алеша, больше за ягодами смотришь да за орехами. Куда это годится! Меня дедушка так учил: в глаза только мухомор да поганка лезет, а хороший гриб — его на ощупь искать надо. Вот смотрите, — показал он вокруг себя: — ни одного гриба не видно. Правда? — Федя опустился на колени, принялся шарить в траве, разгребать прошлогодние листья, приподнимать моховую подстилку. — А вот вам подберезовик… вот другой… вот еще гриб. А здесь лисички живут, — кивнул он на редкий сосняк, перемешанный с молодыми березками. — А это сыроежкина полянка, а тут волнухи прячутся…

И правда, начинали попадаться то ярко-оранжевые лисички, то розовые сыроежки, то покрытые белесым пушком волнухи.

Ребята заметно пополняли свои кузовки и корзинки.

— А ты сам почему не берешь? — спросила Маша.

— Мои грибы от меня не уйдут, — сказал Федя, вглядываясь в лес. — Ельник начинается… Теперь должны белые пойти.

Он раздвинул разлапистые, колючие ветки и полез в самую чащу.

Маша с Семушкиным переглянулись и полезли следом за Федей. Вскоре из ельника донеслось восхищенное восклицание девочки. Затем все стихло.

Петька кивнул Саньке на ельник:

— Чего они там… посмотрим.

Санька не отказался. Его уже разбирало любопытство. Он всегда считал себя ловким, находчивым грибником, но так искать грибы, как Федя, было для него в новинку.

В частом ельнике, под густым шатром веток, было сумеречно, прохладно, как в погребе, и все казалось окрашенным в коричневый цвет — и прелая прошлогодняя хвоя, и мелкие сучья, и мох, и даже самый воздух.

Федя, Маша и Семушкин ползали по моховой подстилке и выковыривали белые грибы. Маша вполголоса бормотала. Самый большой гриб с рыхлой накренившейся шляпкой она назвала «дедушкой», поменьше — «отцом и матерью», а молодые, белесые и твердые, как камушки, — «внучатами».

Петька от неожиданности выронил из рук корзину, присел на корточки и принялся шарить во мху.

— Чур, наш корень! — заметил ему Алеша.

Санька потянул Девяткина обратно из ельника: раз «чур» сказано, тут уж ничего не поделаешь.

— Вот повезло! — с завистью вздохнул Петька. — Теперь все наши грибы оберут.

— Какие они наши! — осердился Санька.

Ему было не по себе. Разве можно вернуться домой с неполным кузовком!

— Чего ты за мной по пятам ходишь, как за квочкой! Мало тебе лесу? — прикрикнул Санька на Девяткина и, оставив его, ринулся в густую чащу.

Вскоре, незаметно для себя, он начал искать грибы по Фединому способу — не спешил, часто останавливался, припадал на колени, шарил в траве руками.

Дело пошло лучше. Начали попадаться и белые грибы.

К концу дня грибники вернулись в Стожары.

На улице они не останавливались, но шагали не быстро, чтобы каждый встречный мог заметить, что кузовки у всех полны отборными, первосортными грибами.

Санька еще немного посидел за двором и, когда совсем стемнело, бесшумно вошел в избу. Лампа была привернута: видно, все уже спали. Хотелось есть. На столе Санька заметил хлеб и крынку с молоком. Он присел к столу и невольно оглянулся.

Приподняв с подушки голову, на него смотрела мать.

Санька отодвинул крынку и поднялся.

— Да поешь ты, поешь, петух хорохористый!.. — грустно сказала Катерина и, помолчав, добавила: — Новость, Саня, слышал? Андрей Иваныч приехал, учитель ваш. Он теперь, сказывают, из Стожар никуда не уйдет.

Никто не созывал учеников, но утром, точно по сговору, они собрались у избы Ракитиных.

Было еще очень рано, ноги стыли от холодной росы, и ребята, забравшись на изгородь, расселись рядком, как ласточки на проводах.

В окно выглянула Маша:

— Андрей Иваныч уже спрашивал, про всех спрашивал… Только он еще спит пока.

— Мы обождем, мы тихо, — шепнул Семушкин.

— А что мы скажем Андрею Иванычу, когда он проснется? — также шепотом спросила Зина Колесова.

— В самом деле… — заволновался Семушкин. — Надо что-нибудь такое… вроде приветствия! Мол, так и так, от имени бывших ваших учеников, теперь семиклассников, поздравляем с возвращением.

— Правильно, — согласилась Зина. — У тебя, Семушкин, лучше всех получается, вот ты и скажи. А еще цветы поднести надо бы… ромашки там, лилии водяные…

— И рыбы можно наловить, — предложил Степа.

— Не надо цветов… ничего не надо, — остановила Маша.

— Неловко без подарка-то, — сказала Зина.

— А мы его в поле поведем, в лес, на участок к деду Векшину. Целый день будем водить. Все, все покажем — и хлеба и травы…

— И речку с рыбой, и небо с солнышком, — засмеялся Алеша. — Нет, ты делом скажи, как приветствовать будем.

— А никак, — сказал Степа. — Просто скажем: «Здравствуйте, Андрей Иваныч! Мы вас так ждали, так ждали…»

— А я к вам так долго не шел, — раздался негромкий голос. — Что поделаешь, друзья мои! Дорога была не совсем близкой.

Ребята оглянулись. По ступенькам крыльца к ним спускался высокий, худощавый человек в солдатской гимнастерке.