Марк Ефетов - Света и Камила

— Что скажешь, отец? — спросил Яхия, показывая картину.

— Э-эй, спроси своих учителей, — сказал Мустафа. — Я бедный носильщик. Я не учитель.

— Нет, отец, ты и мама — мои первые учителя. Скажите, нравится вам моя картина?

— Нравится, — сказал Мустафа.

— Очень, — добавила Фатьма.

— И мне! — Маленькая Камила, разбежавшись, прыгнула на руки Яхии и поцеловала его: — Это не картина, а окно на канал. Правда? От картины ведь стало светлее в комнате. Правда?

Всей семьёй картину обёртывали в чистый холст. Яхия пошёл в школу. В тот день он получил похвалу от учителя живописи. «Передай своим родителям, — сказал учитель, — что я поздравляю их с талантливым сыном».

Это была радостная осень в семье Мустафы. Египетская осень, которую можно сравнить только с нашей русской весной или началом лета. Ведь осенью в Египте приближается пора второго, зимнего урожая. В это время на огородах снимают вторично созревшую капусту и огурцы, а на полях кукуруза поднимается выше человеческого роста.

В осенний день на рынке особенно оживлённо, и потому у Мустафы всегда бывала работа. Он поздно приходил домой. Но теперь часто случалось, что Яхия задерживался в школе и приходил позже отца. Халат Яхии был испачкан красками, и вся семья Мустафы гордилась этим.

Увидев брата, Камила обычно кричала:

— Покажи что принёс! Покажи!

Яхия брал её на колени и показывал ей книги и большие альбомы с рисунками. Иногда это были гипсовые головы, фигуры людей или просто шары, кубы вроде детских кубиков.

Камила с большим интересом рассматривала всё, что показывал ей Яхия. Ведь это рисовал её брат — художник.

Если Яхия приходил раньше отца, семья ждала Мустафу. Только с его приходом садились за стол. Но с некоторых пор за столом этим не было весёлых разговоров и смеха. Взрослые говорили о чём-то шёпотом либо так, чтобы не поняла Камила…

К границам Египта подходили танки. В ближайших к Египту портах стояли вражеские военные корабли, которые уже заряжали орудия боевыми снарядами. С больших транспортных самолётов у самых границ Египта прыгали парашютисты, вооружённые автоматами и пулемётами.

Египет — небольшая страна. Ей угрожали страны, имеющие в десятки раз больше солдат, в сотни раз больше военных кораблей и самолётов.

Капиталисты, разбогатевшие на Суэцком канале, хотели во что бы то ни стало вновь захватить его… Это они посылали войска к границам Египта, пытаясь пушками запугать египтян. Капиталисты, захватившие Суэцкий канал, построенный египетскими рабочими, привыкли получать прибыль от каждого парохода, проходящего мимо Порт-Саида…

Как-то ранним осенним вечером, уложив Камилу и убедившись, что она заснула, Фатьма сказала:

— Они не посмеют стрелять по городу. Ведь мы же ничего плохого не сделали им. Так я говорю, Мустафа?

— Нет, — сказал Мустафа. — Богачи жаднее бедняков. У кого много золота, тот всегда готов пролить кровь, лишь бы добыть его ещё и ещё. Недавно я грузил вещи одного иностранца. Он тоже из тех, что разбогатели от прибылей нашего канала. Уезжая, он сказал: «Мы уходим, но мы ещё вернёмся, вернёмся!»

Яхия подошёл к Фатьме:

— Не волнуйся, мама. Мы все будем защищаться. Защищаться, как тигры.

— Вот это правильные слова! У тебя хороший сын, Фатьма. — Мустафа взял Яхию за плечи. — Они нападут на нас, я в этом уверен. Их ведь во много раз больше. Но они не знают, наверное, что на тигра можно сесть, но с тигра трудно слезть.

Ночью кто-то постучал в окно квартиры Мустафы. Первой проснулась Фатьма:

— Кто там?

— Фатьма?

— Я!

— Скажи своим мужчинам: на нас напали. Сборный пункт на площади. Ну, я пошёл…

Фатьма услышала удаляющиеся шаги и стук в окно к соседу. Затем стало тихо, и в этой тишине было слышно, как чуть похрапывает Мустафа и ровно дышит Яхия.

Фатьма подошла к кровати мужа и тронула его за плечо:

— Вставай, Мустафа! Буди сына. Война…

Затем она подошла к Камиле. Девочка крепко спала, прижав к себе куклу…

Иностранные войска рвались к Порт-Саиду. Воевать с египтянами казалось таким же простым делом, как десятикласснику отдубасить первоклассника.

Нет, это не всегда просто и не всегда проходит безнаказанно. Везде на земле есть честные, справедливые люди. Они не дадут большому обидеть малого…

В дни, когда иностранные захватчики напали на Египет, радиоприёмники всех стран принимали слова обращения египетского народа к народам всего мира:

«…Египет призывает всех, кто уважает достоинство человека, оказать ему помощь добровольцами, оружием и другими средствами…

Со всей решительностью и упорством Египет будет до конца бороться против сил зла, за жизнь, достойную человека…»

Мустафа еле поспевал за Яхией. За ними бежала Фатьма. Она знала: когда мужчины работают, им надо есть. Когда воюют — тоже.

Может быть, при этом она думала так: «Отнесу еду и узнаю, где будут Мустафа и Яхия, и потом ещё, надо ли мне с Камилой бежать и куда нам бежать. Ведь мы живём в бедном квартале. Здесь нет военных, нет пушек или аэродромов. Зачем же стрелять по нашему кварталу?»

Но ведь не всегда получается, как думается.

Мустафа и Яхия собрались в несколько минут, а Фатьме надо было побольше, чтобы собрать всю еду, что была в доме, завернуть её в салфетку, положить туда соль, две ложки и две кружки.

Где-то за городом вспыхивали зарницы. Огонь отражался на облаках. А затем раскатисто громыхал удар из орудия.

В небе гудели самолёты. Бомбардировщики шли на Порт-Саид волнами, сбрасывая бомбы на бедные районы — квартал за кварталом.

Военные корабли подошли вплотную к берегу, расстреливая Порт-Саид из своих орудий. Западнее города захватчики сбросили парашютистов. Они двигались к Порт-Саиду, а небольшие части египетской армии отступали с боями.

Пока Фатьма догоняла мужчин, спешивших туда, откуда слышались выстрелы, Камила проснулась. Сначала она звала маму, потом воздушная волна отбросила девочку в угол комнаты.

Камила уже не плакала. Она не могла открыть глаза — так сильно засыпало их едкой пылью. Девочка лежала ничком, боясь поднять голову. У неё шумело в ушах, иногда ей слышалось, что тихо зовёт её мама: «Доченька!»

Иногда ей казалось, что напевает Яхия. Все эти дни, после поступления в школу, он часто пел что-то, что очень нравилось Камиле. Теперь ей слышались и зов отца, и песня брата, и шумные голоса её подружек. Девочка лежала всё так же, накрыв голову руками, крепко зажмурив глаза, свернувшись в комочек. Ей казалось, что куски штукатурки снова свалятся на спину, что её снова обдаст вонючим дымом и швырнёт от стенки к стенке. Она вздрагивала при каждом выстреле из орудия и чуть слышно стонала.