Алексей Мусатов - Дом на горе

Но день шёл за днём, и Фёдор Семёнович всё более настораживался. Целый ряд опытных делянок был запущен. Многие юннаты не показывались на пришкольном участке.

Учитель всё чаще и чаще встречал школьников в поле. Они работали в колхозных бригадах наравне со взрослыми, и кое-кто из ребят уже хвалился кругленьким числом заработанных трудодней.

Фёдор Семёнович встревожился и поделился своими сомнениями с Яковом Ефимовичем: не попросить ли им бригадиров, чтобы те не слишком соблазняли школьников трудоднями и не отрывали их от пришкольного участка?

— По-моему, школьников не трудодни манят, — сказал Яков Ефимович, — а дела наши… Значит, у ребят сил много накопилось, тесно им на пришкольном клочке земли… Да и то сказать, не всегда ребята довольны учением в школе. У нас на колхозном поле машинная техника, передовая агрономия, а ребята у вас на грядках с лопатой да цапкой копаются, никаких масштабов не видят. Вот их и тянет на простор…

Фёдор Семёнович не нашёл что возразить. Он и сам давно замечал, что школьное обучение отстаёт от запросов жизни.

Колхозу нужны были грамотные люди, мастера сельского хозяйства, а многие юноши и девушки, закончив десятилетку, спешили уйти в город и больше не возвращались в деревню.

Те же из выпускников, кто оставался работать в колхозе, порой очень слабо разбирались в земледелии, и им приходилось учиться заново у опытных хлеборобов.

«Наук превзошли много, а как хлеб да картошку выращивать, понятия не имеют», — нередко жаловались бригадиры на молодых колхозников.

Яков Ефимович лукаво взглянул на директора школы и усмехнулся:

— А вы слыхали, как на днях ваши десятиклассники оконфузились?

— Что такое? — насторожился Фёдор Семёнович.

— Послал бригадир трёх ребят на склад за минеральными удобрениями, а они и привезли вместо калийной соли две тонны суперфосфата. Ну, бригадир их и просмеял: чему, мол, вас только в школе учат?

— Это Марии Антоновны вина, нашей преподавательницы химии, — недовольно заметил Фёдор Семёнович. — Очень уж она колхозных дел сторонится…

Разговор с Яковом Ефимовичем ещё больше встревожил директора школы. Он понял, что учителям теперь придётся серьёзно подумать о том, как обучать ребят.

Встретив как-то раз на улице преподавательницу химии, Фёдор Семёнович не утерпел и рассказал ей, как оконфузились десятиклассники, не сумев отличить калийную соль от суперфосфата.

— Это уж на вашей совести, Мария Антоновна, учтите!

Преподавательница химии, высокая и сутулая женщина в очках, с недоумением пожала плечами и ответила, что она ведёт занятия строго по программе, которая, как известно, не рассчитана на подготовку специалистов по удобрению полей.

— Какие там специалисты! — махнул рукой Фёдор Семёнович. — Хоть бы школьники азы усвоили, как увязать химию с сельским хозяйством… — И он спросил, как думает Мария Антоновна в новом учебном году вести занятия.

— А что, разве есть какие-нибудь изменения в программе?

— Программа пока не меняется… Но жизнь требует внести кое-какие поправки. Очень уж порой книжно и оторванно от живой практики преподаём мы свои предметы. И вы, Мария Антоновна, в особенности…

Преподавательница химии вспыхнула и сухо заявила, что она девятый год преподаёт свой предмет, ребята у неё преуспевают и переучиваться ей уже поздно.

— А придётся, Мария Антоновна… Всем нам придётся переучиваться… Жизнь того требует.

Хлеба между тем поспевали.

— Завтра начинаем уборку! — предупредила Марина членов своей бригады.

Ребята переглянулись и подтолкнули Костю: почему же о них бригадир не сказал ни слова?

— Марина! — выступил вперёд Костя. — Можно, и мы в вашей бригаде будем работать?

Марина внимательно осмотрела подростков:

— Попробуйте, коли охота… Посмотрю, какие вы до настоящей работы жадные…

— Слышали, что Марина сказала? — озабоченно спросил Костя, когда ребята возвращались с поля. — Уборка для нас вроде экзамена. Покажем себя — примут нас в бригаду, а сорвёмся — лучше и носа в поле не казать.

— Само собой! — согласился Паша. — Взялись за гуж — тяни-вытягивай.

— А нырки, легкоходы бригаде не нужны! — Костя грозно посмотрел на Алёшу. — И мы тебя, Прахов, силой не держим: жарко в поле — сиди дома, в тенечке, или за рыбой ходи… Вольному воля…

— Слово даю, больше этого не будет! — заверил Прахов, смущённый строгим тоном Кости.

Ребята подошли к колхозу.

В кузнечном «цехе» гулко звенело железо — Яков Ефимович с подручными заканчивал ремонт уборочных машин. Неожиданно в тишину вечера ворвался протяжный, воющий звук — это проверяли новую молотилку. Заново покрашенные в сизую краску крылатые жатки и лобогрейки, как большие птицы, мирно прикорнули под навесом, готовые с первым проблеском зари сняться и полететь в поле.

Ребята шли по улице, а навстречу им тянулись бригадные кухни, бочки-водовозки, подводы с сортировками. И всё это двигалось за село, к полевым таборам.

— Это как на фронте! — восторженно заключил Прахов. — Идут, идут, а утром как бабахнут… как дадут жару!..

Около колхозного клуба ребята столкнулись с Варей и Митей Епифанцевым, и те сообщили им новость: правление обратилось ко всем учителям и школьникам с призывом помочь колхозу в уборке урожая. Восьмой класс выходит в поле почти в полном составе.

— Вы как? Согласны? — спросила Варя. — Вас куда записать? На возку зерна или к молотилке?

— Здравствуйте, с добрым утром вас!.. — поклонился Костя. — Как спалось, что виделось?

— Я же серьёзно спрашиваю, — обиделась Варя.

— Да мы уже включились! — развеселился Алёша. — Давным-давно во второй бригаде работаем.

— У сестры?

— Вот именно! Она нас к комбайну ставит… целиком и полностью доверяет.

— К комбайну вас и на сто шагов не подпустят, — не поверил Митя.

Варя со смешанным чувством удивления и любопытства вглядывалась в Костю.

А может быть, и в самом деле мальчик не только сгоряча сболтнул тогда, что будет работать в поле вместе со взрослыми? Он же упрямый, Ручьёв, от своего не отступится…

— А вы как у сестры в бригаде — на время или постоянно? — осторожно спросила она.

— Там видно будет… — уклончиво ответил Костя.

Варя покачала головой и кивнула Мите:

— Запиши там Костину группу… да пойдём по домам — надо всех наших ребят поднять на завтра.

Они зашагали вдоль улицы.

— «Птенчика» будем звать? — спросил Митя, остановившись около дома Кораблёвых.

— Как же, обязательно! — решительно сказала Варя. — И брось ты, пожалуйста, эту кличку… Какой он «птенчик»!

— Что верно, то верно! — усмехнулся Митя. — Скорей бычок выше средней упитанности…

Витя Кораблёв сидел в горнице и плёл из конского волоса леску для удочки.