Владимир Машков - Последний день матриархата

Я подымался и аплодировал. Моему примеру следовали и футболисты. Они хлопали бесшумно. Так стучат смычками по пюпитрам артисты оркестра, приветствуя выступление солиста.

Санин папа сдержанно раскланивался, а потом решительно свистел. Мол, тренировка продолжается.

Недавно Санин папа играл в команде нашего города, его приглашали в сборную. Особенно его любили мальчишки. Играл он азартно, смело, не щадил себя. В общем, играл, как мальчишка.

Наконец, на ударную позицию вышел Саня. Папа набросил мяч сыну, но ударить тому не пришлось. Потому что раздался свисток. Почти у меня над ухом.

Санин папа сердито повернулся – кто мешает ему проводить тренировку? Но тут же его лицо расплылось в улыбке. У входа в зал стояла Санина мама. Во рту у нее торчал судейский свисток, а в руках она держала битком набитые сумки.

Я встал и поздоровался с Саниной мамой. Она была удивлена, что увидела меня здесь.

– Пришел поболеть за Саню, – объяснил я.

Подбежал к маме и Саня.

– Повторял пройденное? – строго спросила мама.

– Само собой, – махнул рукой Саня.

– Когда? – не отставала мама.

– В перерыве между таймами.

– У нас вся жизнь в перерыве между таймами, – пожаловалась мне мама и снова взяла в оборот своего сына. – Вот бери пример со своего друга – отличник, гордость школы, родители не знают с ним забот.

– Беру, – Саня выудил из маминой сумки яблоки, одно протянул мне, а от другого тут же откусил.

– Они же грязные, немедленно помой, – возмутилась Санина мама, которая была хоть и спортивным, но все-таки врачом, а потому панически боялась всякой заразы.

Саня побежал мыть яблоки. К маме подошел папа. С появлением мамы, как я понял, тренировка окончилась.

– Мы сейчас, только переоденемся, – сказал папа и попробовал поцеловать маму. Его первая попытка не увенчалась успехом. Мама – дородная женщина – была на голову выше папы. Но папа не сдался. Со второй попытки он дотянулся и запечатлел поцелуй на маминой щеке.

Потом Санины родители сели в «Жигули» и поехали домой, а мы с Саней, пожевывая яблочки, пошли пешком.

– Саня, а вашей команде подавальщики мячей не нужны? – с надеждой спросил я.

– Нет, не нужны, – Саня разочаровал меня. – Мы хоть и без пяти минут профессионалы, но мячи подаем сами.

– Жаль, я бы здорово подавал мячи.

– Не хочется в школу идти? – догадался Саня.

– Не хочется, – признался я другу.

– Из-за Наташки? – напрямую спросил Саня.

Мне было известно, что Саня знает меня как облупленного. Но сейчас он попал в самую точку, то есть в девятку.

– Почему из-за Наташки? – смутился я. – У нас с ней нормальные отношения.

– Ничего себе – нормальные отношения, – Саня дожевал яблоко и выбросил огрызок в урну. – Она тебя лупит почем зря, а ты улыбаешься.

– Откуда тебе известно?

– Слухами школа полнится, – Саня повертел по сторонам головой и перешел на шепот. – Нельзя им поддаваться, а то знаешь, что будет…

– Не знаю, – невольно я тоже зашептал.

– Матриархат, – с трудом выдавил из себя Саня.

– Что? – поразился я.

Тогда впервые было произнесено это слово, казалось, навсегда погребенное в пыли веков и оставшееся лишь в учебниках по очень древней истории.

– Ма-три-ар-хат, – раздельно, по слогам, словно несмышленышу, повторил Саня.

– Это когда всем заправляли женщины? – переспросил я.

– Они, бабы.

– Так когда это было? – присвистнул я. – При царе Горохе.

– Матриархат возвращается, – стоял на своем Саня. – Ну-ка расскажи, как тебя отдубасила Наташка?

– Ну уж отдубасила, – обиделся я, но все-таки рассказал Сане, какие испытания мне устроила Наташа, как она храбро одолела трех хулиганов.

Саня не разделял моих восторгов.

– Вот до чего дошло, – мрачно заключил он. – Видишь, как они готовятся? А мы? Где рыцари? Я спрашиваю, где настоящие мужчины? Где?

– Полным-полно, – я был оптимистом.

– Назови мне хоть троих, – спокойно произнес Саня и поднял вверх руку, готовый загибать пальцы.

– Пожалуйста, номер один – твой папа, – быстро сказал я. – Чем не настоящий мужчина?

Саня поколебался, но палец все-таки не загнул. Как сын, он не комментировал свое решение.

– Номер два, мой папа, – продолжал я.

Саня проделал у меня перед носом какие-то манипуляции с пальцами, и когда через мгновение глянул на его руку, то убедился, что мой друг и не собирался причислять моего папу к лику настоящих мужчин.

– Наташин папа, – наконец вспомнил я.

Саня с удовольствием загнул на руке палец.

– Как видишь, всего один. А мальчишки? Настоящие пацаны, где они? В нашем классе, например?

Я уже хотел показать на него, но Саня, как и подобает настоящему мужчине, был скромным.

– О присутствующих умолчим.

Я перебирал одного за другим мальчишек из нашего класса, и у каждого находился какой-нибудь недостаток. Наконец, в растерянности я уставился на Саню.

– Правильно, Наташа, – Саня высказал вслух мои мысли. – Единственный пацан в нашем классе – это девчонка. Вот до чего мы дожили.

Подавленный Саниной логикой я позорно молчал.

Остаток пути до нашего дома мы прошагали не разговаривая.

Я не мог до конца поверить Сане. Слишком мрачную картину он нарисовал.

Но совсем скоро я убедился, насколько был прозорлив мой друг.

У моего папы было семь пятниц на неделе.

– Ты Наташу видел на каникулах? – спросил папа, обнаружив, что я вновь лежу на пузе и читаю книгу.

– Нет, – ответил я.

– Почему? – удивился папа.

– Но ты же мне сам запретил, – напомнил я. – И притом – категорически.

– Ах, да, – папа покраснел.

К сожалению, нет ничего приятного в том, что тебя уличают в непоследовательности.

– Впрочем, я был уверен, что ты нарушишь мой запрет, – папа склонил голову, предоставив мне возможность полюбоваться лысиной, обрамленной рыжими волосами, словно картина багетовой рамкой. – Каюсь, я был неправ.

А потом папа вскинул голову:

– Спеши, она тебя ждет.

Я, конечно, знал, откуда ветер дует. Ведь неделю назад мы с Наташей встретили в парке наших родителей. Вероятно, мой папа и Наташина мама о чем-то договорились. О чем? Вот это я и хотел узнать и потому даже не пошевелился, когда папа произнес очередное мудрое изречение.

– Она меня не хочет видеть, – нарочно передразнил я папу.

– У меня совершенно другие сведения, – растерялся папа. – Наташа не ест, не пьет, тоскует без тебя.

– Откуда у тебя такие сведения? – напрямик спросил я.

– Неважно, – папа вновь ушел от ответа. – Главное, что девочка с утра до вечера твердит твое имя… А ты прилип к дивану, лентяй ты этакий. Да я в твои годы готов был день и ночь стоять у дома любимой девочки и ловить мгновение, когда она появится в окне. Да я…