Ирина Кириллова - Легенды Южного Урала

Как на малахае времени было предначертано, так и в жизни сбылось. Одновременно родились в соседних башкирских племенах мальчик и девочка. В один миг хлебнули они живительного горного воздуха. В один и тот же миг исторгли крики жизни их младенческие груди.

Племя, в котором появился на свет будущий джигит, кочевало у подножия черноголовых гор. У каменного хребта, куда уходит на ночной покой лучезарное солнце. Родители мальчика часто мечтали о горных вершинах, где нет горных троп. Жило в их кочевых душах страстное желание покорить крутые, каменистые склоны для новых пастбищ. Ведь с высокогорной травы породистые скакуны обгоняли степной ветер. А с молока кобылиц, что питались той травой, отличались отменным здоровьем дети. Кумыс, потребляемый стариками, удлинял человеческие жизни до бесконечности. Короче говоря, трава равнинных угодий уступала по питательным качествам траве горных пастбищ.

Мечта не седло, сколько в голове ее не качай, табунщика из джигита не будет. Но хотелось старикам-родителям, чтобы новорожденный сын умножил конские табуны. Чтобы еще зажиточней и богаче жили люди кочевого племени. Чтобы навсегда забыл народ голод, нужду, бедность и великую бескормицу.

Башкирская мудрость гласит: нет у горы имени — и не надо. Величие горы само за себя говорит. Человек родился — имя ему дай. Пусть оправдывает подаренным именем надежды людские. Вот и дали родители имя мальчику — Сугомак, что означало «Горная тропа».

Получила имя и девочка. Люди стали ее называть Есказой, что переводится тремя словами: «Своенравная, рослая, быстрая».

Стрелой, пущенной тугой тетивой лука, летело время. Сколько из казана плова ни ешь, табунщиком не станешь. Едва поднявшись на ноги, с утра до вечера катался в седле Сугомак. Кочевой образ жизни закалил юношу. Превратил его в сильного и ловкого джигита.

Башкирские женщины говорят: «Умей тюбетейку золотом расшить, умей и коня взнуздать. Не подругой мужу будь, а подмогой».

Все научилась делать девушка Есказа. Одежду шить. Братишек и сестренок нянчить. В голой степи юрту поставить. Дикого скакуна усмирить.

Вырос в красавца джигит Сугомак. Превратилась в луноликую красавицу девушка Есказа. Однажды встретились они на степном просторе и полюбили друг друга. Но жениха с невестой должен был назвать мужем и женой великий той, на праздник которого собирались все кочевые народы Урала. На великом тое предстали перед старейшинами башкирских племен жених и невеста. Но оказалось, что джигит Сугомак на колечко камчи ниже ростом невесты Есказы. Ровно на колечко камчи была выше ростом жеребца Сугомака и кобылица Есказы.

Кто от обычая отступит, тот на ровном месте споткнется. Так порешили седобородые старейшины. Если обойдет низкорослый жених на скачках лошадь невесты — быть свадьбе. Иначе сам дух Уральских гор будет смеяться над неравной супружеской парой.

Решение старейшин — закон. Едва заря выбросила робкий лепесток шиповника на край земли, как пришли в движение юрты. Открылся великий той. Победителем в скачках считался тот, кто обойдет соперника, приветствуемый первыми лучами солнца.

Всегда сдержанным в словах был джигит Сугомак. А тут — словно шайтан затуманил ему голову. Перед друзьями похвастал, что обгонит на скачках Есказу. Услышала похвальбу невеста и сказала: «Хвастовство не скачка. Еще ни один джигит на голове луну тюбетейкой не нашивал». Не успела тьма ночи оторваться от земли, как быстрыми стрелами полетели два всадника от Уральских гор до степи на восход солнца. Очень велики и могучи были их скакуны. На длину хвоста лошади вырвался вначале вперед Сугомак. Упоение скачкой сияло на его юном лице. Сердце в груди пело и плясало, как в счастливейший миг свадьбы. Джигит даже усомниться не мог, что невеста в скачке его коня обойдет.

От тяжести скакунов прогибалась земля, образуя наклон в сторону восхода солнца. Топот копыт походил на раскаты грома, что предшествует весенним грозам. Следом за ними, увлеченные их соперничеством, наполненные любопытством, бежали молодые, невысокие горы, заполняя собой долину.

Но не зря хранит изречение башкирская народная мудрость: «Не хвались перед скачкой, похвальбой скачки не выиграть». Так и оказалось.

Далеко позади оставила джигита девушка Есказа. Однако отходчиво влюбленное сердце, особенно сердце девичье. Начала она сдерживать бег кобылицы. Но быстрая скачка уже запалила коней. Первым не выдержал скакун Сугомака. На лету разорвалось могучее сердце, и рухнул мертвый конь громадной каменной глыбой. Та же участь постигла и кобылицу Есказы.

Но еще не взошло солнце, и не кончилось состязание жениха и невесты. Бросили парень с девушкой упавших коней и уже на собственных ногах побежали навстречу солнцу. И тут случилось то, что должно было случиться. Упал юноша Сугомак и сломал себе ногу. Уже солнце высоко поднялось на небе, а джигит ползал по таежному урочищу, но не мог отыскать дорогу к людям. На том месте образовалось глубокое красивое озеро. Оно, как и гора, зовется Сугомак.

А своенравная, рослая, быстрая Есказа при восходе солнца в речку превратилась. Но так была велика ее любовь к Сугомаку, что, будучи водой, повернула свое русло в противоположенную сторону от солнечного восхода.

Стих громовой цокот конских копыт. Стихли шаги ног состязавшихся в беге жениха и невесты. Встретились и перемешались их воды в безымянной в ту пору речке, которую назвали позже Кыштым, что означало «мир спорщиков, затишье».

Так в равнинном краю, шагами не меряном, верстами не считанном, появились две высокие горы — Сугомак и Есказа. И гора Сугомак ровно на колечко башкирской камчи ниже ростом горы Есказы. Через весь город льет воды речка Кыштым — в переводе с башкирского «Затишье», а образуют ее струи еще две горные речки — Сугомак с Есказой.

Нашлось в хвойных лесах место белому дереву — березе. Пришли на земли древних башкирских племен люди русские. Зазвенела русская речь вперемежку с башкирской. Но местную речь не теснила, а для себя отдельные слова брала и за счет их обогащалась. И еще роднее уральская земля русскому человеку делалась. Вот и имя речки с горой русские люди переиначили. Ласковым словом зовут: Егоза, Егозинка, Егозиночка.

Жил в одном селе батыр силы великой. Невеста его жила в соседнем селе. Настал черед свадьбы, и поехал батыр за невестой через Таш-Тау — Каменную гору. Увидел он по дороге змею, греющуюся на камнях, на солнце. Не утерпел, остановил коней и убил ее. А змея, умирая, показала ему свои ноги, в два ряда, шесть пар.

И уже когда шла свадьба, батыру стало худо, не смог он провести даже первую ночь с женой. К утру покрылся гнойничками, сыпью. Куда только его ни возили родственники, как только ни лечили. Ничего не помогало. Повезли тогда к курэзэ — знахарке. Курэзэ ему сказала: «Тебя никто, никогда не сможет вылечить. Ты убил любимую жену Жылан падшася — Царя змей. Перед смертью она тебе показала ноги, этим наложила на тебя заклятье. Со временем твои раны станут еще страшнее, будут смердить. Быть тебе в таком обличий тридцать три года. Родственники узнают тебя только после твоей смерти. Я тут бессильна, прости».