Николай Глебов - Карабарчик. Детство Викеши. Две повести

«Нагрудник у Буланого крепкий, седло не сползёт», — подумал он и тронул лошадь за поводок. Буланый потянул — валун стал медленно переваливаться, обнажая под собой пустоту. Кирик боялся лишь одного, чтобы камень, сдвинувшись с места, не ударил при падении лошадь. И, как только валун передвинулся, полностью открыв воронку, Кирик отстегнул подпругу и резко повернул Буланого в сторону. Валун, ломая кусты, с грохотом скатился в ущелье. Размотав арканы, Кирик поспешно связал их концы и подвёл лошадь к зияющей воронке.

Кирик ласково потрепал коня по шее. Закрепив один конец верёвки у седла и держась за второй, он, не раздумывая, скатился на дно воронки. Там был небольшой грот, образовавшийся, видимо, от действия подземных вод. Размывая мягкие породы, вода уносила их с собой, затем, изменив русло, образовала здесь пещеру.

Кирик нашёл Яньку лежавшим у одной из стенок грота. Мойнок с виноватым видом вертелся возле. Прошло несколько минут. К радости Кирика, Янька сделал слабое движение рукой и открыл глаза.

— Кирик, — прошептал он как в забытье, — ты здесь?

— Да, да, лежи спокойно. Сейчас вылезем из этой проклятой ямы.

Кирик опоясал Яньку арканом и, схватив Мойнока, выбрался наверх. Затем взял Буланого за повод и потянул к себе. Когда Янька показался на поверхности, он бережно подхватил его, положил на землю, обегал за водой и напоил. Свежий воздух и вода оказали на Яньку благотворное действие. С помощью Кирика он смог взобраться на лошадь, и друзья направились к кустарникам.

Солнце уже спряталось за вершину гор, и в ущелье, где они ехали, стало сумрачно. Буланый шагал мерно, переступая осторожно лежавшие на пути камни и бурелом. Неожиданно бежавший впереди Мойнок, радостно взвизгнув, кинулся в кусты и вынырнул оттуда вместе с овчаркой. За ними, опираясь на ружьё, показался Темир. Вся фигура охотника выглядела усталой и разбитой.

— Трудный денёк достался нам, ребята. Что с тобой? — увидев на лице Яньки ссадину, опросил он тревожно.

— Провалился в тартарары, — улыбнулся Янька. — Хорошо, что Кирик вытащил, — добавил он после короткого молчания.

Охотник повернулся к скалам, где были пещеры, и, покалывая на них, произнёс с горькой усмешкой:

— Достались они нам, долго будем помнить.

— А я не жалею, что мы поехали сюда, — сказал Кирик.

— И я тоже! — поддакнул Янька.

Глядя ни ребят, Темир подумал: «Бесстрашные, сильные будут в жизни».

Подняншись из ущелья на плоскогорье, они повернули к знакомому логу и, расседлав коней, пустили их пастись. На поляне запылил костёр, и усталые люди уснули под охраной собак.

Утром, вскипятив воду, Темир бросил в неё щепотку зелёного чая и соли, положил ложку топлёного масла и, перекипятив смесь, достал из дорожного мешка деревянные чашки и толкан. [31] Толкан — пережаренная ячменная мука, наподобие толокна.

Давно с таким аппетитом не пили ребята алтайский чай! Кирик даже вспотел в своей шубе. Они развалились с Янькой на траве и с блаженным видом созерцали медленно плывущие в синеве неба причудливые облака.

Прошли вчерашние тревоги, и как приятно сейчас поваляться на траве. Как хорошо чувствовать себя свободным и смелым. Темир молча курил свою длинную трубку, поглядывая изредка на лошадей.

Токшун с Мойноком дремали.

— Когда вернёмся в школу, есть что рассказать ребятам, правда, Янька?

Янька кивнул головой и попросил охотника:

— Темир, расскажи нам о Прителецкой тайге.

— Что же, можно, — ответил тот.

Ребята подвинулись ближе к охотнику.

— Вы не видели Катунь?

— Мы только переезжали её по мосту возле Усть-Семы.

— Э, значит вы не видели Алтая, — убеждённо сказал Темир.

— Как не видели? Да ведь мы живём на Алтае, — Янька с недоумением посмотрел на охотника. Тот выбил пепел из трубки и, спрятав её за голенище сапога, заговорил:

— Катунь — это дочь Алтая. Вы видели лишь кончик её длинной косы… Самый лёгкий путь туда от старой Каянчи до Маймы. Сначала поплывём вниз по Катуни, потом от Ойрот-Туры поедем уже на лошадях через Тулой на Кебезень. Там перед нами и откроется Прителецкая тайга, где живут люди племени туба, или, как они называют себя, иишкижи, что значит лесной человек.

— А чем они занимаются? — полюбопытствовал Янька.

— Охотой, сбором кедрового ореха и пашут землю.

— А язык?

— Теперь они говорят по-алтайски, но мне рассказывал отец, что племя туба имело когда-то свой язык. А сейчас, друзья, — поднимаясь, сказал Темир, — вы оставайтесь здесь, а я ещё раз схожу к пещерам, обследую скалы и узнаю, нет ли там следов Чугунного. С вами останется Мойнок. Токшу— на на всякий случай я возьму с собой. За меня не беспокойтесь!

Вложив в винтовку свежую обойму, охотник с Токшуном направился к скалам. Вскоре он исчез среди валунов на плоскогорье. Кирик и Янька для безопасности выбрали укромный уголок среди дикой акации и, поглядывая на лошадей, продолжали разговор о Прителецкой тайге.

В полдень вернулся Темир.

— Обшарил весь район и нашёл только вот что, — охотник вытащил из-за пазухи полуобгорелый клочок бумаги, на котором часть слов была написана по-русски и часть по — алтайски:

«Иван, жду тебя. Чуйк. Соормок… Сергек-бол…» Дальше понять ничего было нельзя. Концы бумажки обгорели.

— Соормок — это значит болото, кочковатая низменность, — перевёл Кирик. — Сергек-бол — череп человека.

Кирик помолчал, обдумывая что-то, и, хлопнув себя по лбу, сказал радостно:

— Кто-то извещает Ивана Чугунного, что ждёт его на Чуйке, где кочковатая низменность, на ней висит череп человека. Здесь был Чугунный. Наверное, он хотел нам всем подстроить ловушку.

— Ты, пожалуй, прав, — задумчиво сказал охотник. — Он был здесь и, похоже, встревожен нашим появлением. Делать нам здесь больше нечего. Хорошо, что мы обнаружили след бандита. Он от нас не уйдёт, — жёстко сказал Темир, и все трое, вскочив на коней, стали поспешно спускаться с плоскогорья к Чарышу.

В Тюдралу они приехали на второй день под вечер. Прокопий по обыкновению был в сельсовете, Степанида копалась в огороде. Увидев Яньку, Кирика и Темира, она поспешно вышла к ним навстречу.

— Наконец-то дождалась. Думала, не приключилось ли что с вами, — сказала она радостно.

— Нет, мама, всё благополучно, — соскакивая с лошади, бодро ответил Янька. — Только я провалился в тартарары, хорошо, что Кирик выручил.

— Да что с тобой случилось, расскажи толком! — всплеснула руками Степанида и, вспомнив про обед, воскликнула: — Да что я стою, вы, поди, голодные, сейчас соберу на стол! — она торопливо поднялась на крыльцо и, оглянувшись ещё раз на ребят, промолвила: — Идите скорее.

Расседлав лошадей и приласкав Делбека, Кирик и Янька пошли в дом. Темир направился в сельсовет сообщить Прокопию о поездке в район Чарышских пещер.