Надежда Надеждина - Партизанка Лара

— Кто же это был?

— Печенёвский староста, твой дядька. Теперь он знает, что мы не поехали в Германию. Как думаешь — донесёт?

— А может, и нет. Партизан побоится.

Ларе не хотелось говорить о дяде в такой весёлый весенний день. Жаль только, что в кошёлке осталось несколько листовок. Надо кому-нибудь их отдать.

— Эй, мальчик! — окликнула Лара пастушонка. — Ты грамотный?

— А тебе что? — мальчик выплюнул изо рта щавель, вытер зелёные губы, — Мы в немецкую школу не ходим.

— И мы не ходим. Но ведь в нашей школе тебя читать учили? Возьми, почитай.

Мальчик неохотно взял протянутые Ларой листовки, развернул их и протяжно свистнул. Ему бросилась в глаза крупно написанная фраза: «Смерть немецким оккупантам!»

— Это мы прочтём. Всей деревней прочтём.

Он засунул листовки за пазуху и побежал по изумрудно-зелёному выгону, оглушительно хлопая кнутом. Своими ухватками он сильно напоминал Мишку.

«А что сейчас делает Мишка? — подумала девочка. — Кажется, он вчера на меня обиделся. Чудак человек! Неужели нельзя пошутить?»

— Твоя работа?

Командир бросил на лавку застреленную курицу.

Мишка поёжился. Как будто похоже. И у той были такие же пёстрые перышки. Мишка потрогал морщинистую жёлтую куриную ногу. Наверное, она.

Просто удивительно, как быстро всё стало известно! Не успел вернуться, как уже вызвали к командиру и даже курицу в штаб приволокли.

— Что молчишь? Это твоя работа?

— Моя.

— Я так и знал! Еду по лесу, а навстречу деревенская женщина. «Иду, говорит, на вашего дъютанта жалиться. Прискакал утречком в нашу деревню — и ну по курам палить. Пеструшку мою застрелил».

Мёртвая курица зловеще смотрела на Мишку мутным глазом. Её поникший гребешок побледнел.

— Мы беспокоимся, куда он пропал, что случилось, а он безобразничает… Да разве может так поступать партизан?

— Я не безобразничал… Я только хотел попрактиковаться в движущуюся мишень.

— Вот за эту движущуюся мишень и сядешь под арест.

— Слушаюсь! — держа руки по швам, вытянулся Мишка. — Задачник разрешите с собой взять?

— Задачник? — Командир чуть заметно улыбнулся. — Ну что ж, разрешаю. Возьми.

Егоров повёл Мишку в амбарчик, куда сажали под арест. Мальчик шёл бодро, сбивая на ходу головки одуванчиков. Под мышкой торчал задачник.

— Эх, адъютант! Надо же было тебе проштрафиться! Из-за каких-то курей сам попал, как кур во щи!

— Вот именно попал! — радостно подтвердил Мишка. — Та деревенская тётенька, которая на меня командиру жаловалась, ещё не всё рассказала. Я и в другую курицу тоже попал.

— Лихо!

— И ещё я, дядя Егоров…

— Кончай разговор. Я заступил на пост, а часовому разговаривать не положено.

Егоров запер дверь, и Мишка очутился один в пропахшем мышами амбарчике. Мальчик сел на пол, раскрыл задачник. Свет проникал через одно-единственное узкое окошечко, но многие задачи Мишка знал наизусть.

«Со станции вышел поезд…»

Мишка живо представил себе паровоз с чёрной свастикой на стальной груди. С его платформ ощерились пушки. Как дракон, рассыпая искры, чёрный поезд несётся в ночь. И вдруг — столб пламени, грохот. Чёрный поезд рухнул под откос! Партизаны заложили на рельсах взрывчатку.

Мальчик вскочил на ноги и отчаянно забарабанил кулаками в дверь:

— Дядя Егоров! Выпустите меня! На одну минуту!.. Я должен срочно доложить командиру!..

Как он мог позабыть, что ещё до истории с курами разговаривал в деревне с одним стариком. Старик просил передать командиру, что может показать озеро, в котором наши войска, отступая, затопили взрывчатку — тол.

Всю дорогу Мишка думал про взрывчатку, но, когда его стали отчитывать, позабыл.

Мальчик метался по амбару, как мышонок в мышеловке.

— Дядя Егоров! Дядя-я-я… Выпусти меня…

Егоров не отвечал.

Наконец вопли утихли.

«Умаялся, уснул», — подумал Егоров.

Ему и самому хотелось дремать. Опершись о винтовку, он клевал носом. И вдруг заморгал глазами, выпрямился. Перед ним стоял командир.

— Часовой! Вы кого сторожите?

— Арестанта, товарищ командир бригады! Лично ваш адъютант сидит под замком.

— Сидит? Давайте проверим. Откройте дверь.

Открыли — никого. На полу белел раскрытый задачник. Бестолковый шмель, жалобно гудя, колотился о стенки, пока его не подхватила струя воздуха и не вынесла в окно.

Шмель показал путь, которым воспользовался мальчик. Только Мишка, благодаря своей ловкости и худобе, мог пролезть в узкое амбарное окошко.

Егоров ахнул и попятился за дверь.

— Дядя Егоров, — донёсся до него знакомый голос — Вы не расстраивайтесь, я сейчас своё досижу.

Из кустов, радостно улыбаясь, вылезал Мишка.

— Чертёнок! Я думал: он спит либо задачки решает, а он убёг. Не ожидал я от тебя подвоха, Миша. Подвёл ты меня, так подвёл!

— Верите, не нарочно… Я просился, но вы не хотели слушать, а мне надо было срочно доложить…

— Это мне надо срочно доложить, — спохватился Егоров. — Товарищ командир бригады! Беглый адъютант мной обнаружен.

— Поздновато вы его обнаружили! — усмехнулся командир. — Он ко мне в штаб час назад явился, а вы даже не заметили, сторожили пустой амбар. Боец Егоров! Передадите оружие Овчинникову. Теперь вы сядете под арест, а он будет вас сторожить.

Мишка вскинул винтовку на плечо и отправился в обход.

Огибая амбар, он увидел за плетнём девчоночьи головы: одна светлая, другая потемней. Значит, они успели вернуться из Неведро и всё им известно: и про кур и про тол.

Лара попробовала заговорить, но Мишка с каменным лицом прошествовал мимо.

Когда он второй раз пошёл в обход, за плетнём уже никого не было.

Видно, обиделась. Потому что девчонка. Не понимает, что он на посту. Часовому отвлекаться не положено. Из-за этого вот Егоров пострадал.

Жалко Егорова, но Егоров простит его, Мишку, когда узнает, что сбежал он не из-за озорства, а из-за взрывчатки. За это ему командир кур простил.

«Уж теперь я в следующий бой выпрошусь, — размечтался Мишка. — А не отпустит, так сам прорвусь. Точно».

Мишка крепко-накрепко прижал к груди винтовку и потёрся о дуло щекой.

А время шло. Уже по-летнему цвели луга, по-летнему жёсткой и тёмной стала листва на деревьях. Кукушки куковали последние дни.

Мишка очень любил беседовать с кукушкой. Он не спрашивал, как другие: «Скажи, кукушка, сколько мне лет жить на веку?» Он собирался жить так долго, что кукушке не сосчитать.

Он загадывал: сколько трофейных винтовок и пулемётов добудут партизаны в следующем бою. И очень был доволен, когда кукушка много раз повторяла своё «ку-ку».

Но на этот раз ему предстояло услышать особенную кукушку. Даже не одну, а двух.

Из болотной низинки, где залёг в засаду партизанский отряд, видно было росшее по другую сторону дерево. Оно, как маяк, возвышалось над овсяными, ржаными, льняными лоскутьями полей.