Владас Даутартас - Мне снится королевство
- Название:Мне снится королевство
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1985
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владас Даутартас - Мне снится королевство краткое содержание
В книгу известного литовского прозаика лауреата Государственной премии Литовской ССР вошли издававшаяся ранее повесть «Он — Капитан Сорвиголова» о «трудных детях» и новая повесть «Мне снится королевство» о деревенском подпаске-бедняке в довоенной буржуазной Литве.
Мне снится королевство - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты чего в угол уставился? — спросил Матаушас. — Мышь увидел, что ли?
— Лоскутки, дядя...
— Это «душенькино» хозяйство. У нее проси.
— На что тебе? Мама велела? — поинтересовалась Морта.
— Нет, не мама... Мне самому хочется...
— Гм... — Мотра задумалась. — Я ведь коврики из них плету, дорожки. Но ты возьми. И не носись, как бес, за нашей Безроженькой. Ну, пожует клеверка, ну, полакомится свеколкой... А ты не видал, и все тут. Понял, солнышко?
В том-то и дело, что я понял. Понял и растерялся. Лоскутками откупиться хочет. Вот так «душенька»!
— Спасибо, тетя Морта, — сказал я. — Не надо мне. Я передумал...
Портной положил мне руку на плечо:
— Смешной ты, паночек, ей-богу. В точности, как твой батька. Ты послушай, что тебе старшие говорят. Всякая живая тварь старается урвать кусок пожирнее. Да покрупнее, паночек. Так уж от сотворения мира заведено, и по-иному быть не может. Что же ты обижаешься, парень?
— Симонас не так говорит, совсем-совсем не так, — буркнул я и выбежал в сени. Взял свой кнут и припустил со всех ног домой.
— Мама, дай поесть! — крикнул с порога.
— Опять голодный? Да ведь у Матаушаса дом — полная чаша. И колбас накоптили, и сала. Вот так «душенька», хлопотунья, — покачала головой мама. — Неужто не кормили?
— Опять это хлебово сунули, картошницу противную...
— Не говори так. Надо есть что дают. Про еду не говорят «противная»!
Хоть и рассердилась мама, а все же дала пообедать. Еще бы! Ведь это жареные голавли, те самые, которых поймал Симонас. Я и правда пальчики облизал — до того вкусно их приготовила моя мама. А она выносит еще кусок, заворачивает в бумагу.
— Это отнесешь Симонасу, — говорит мама. — Почему он сам не пришел своих рыбок отведать?
— Симонас не такой!
— А какой он, по-твоему?
— Если сложить вместе Матаушаса с его «душенькой», далеко им до Симонаса будет...
— Что-то я тебя не пойму... При чем тут Матаушас?
Я не знал, сказать маме про лоскутки или нет. Лучше не говорить — ведь я их не взял. Поэтому я махнул рукой и выбежал во двор. На минутку заскочил в сад, набрал паданцев, покружил возле непростой груши. Понюхал ее единственный плод, пощупал. Груша твердая как камень. До осени никак не поспеет, это ясно как дважды два... Хорошо бы еще наведаться в королевство, но недосуг. Пора к Симонасу — ведь я сегодня его единственный помощник.
— Жил, Пранукас, в одном королевстве человек, и звали его Бездольным...
Пятронеле не отпускает меня, хотя корова ее Пеструшка уже подоена и отдыхает в хлеву, хотя выпито парное молоко и до крошки истреблен рассыпчатый пирожок с сахарным «снежком». Без сказки я не уйду от Пятронеле. Не уйду, как ни набегался, ни устал за день, как ни саднит наколотая нога.
Мы сели на лавочку. Кнут я положил на колени.
— Слушаешь, детка?
— Слушаю, тетенька, слушаю...
Пятронеле потуже завязала платок, причмокнула губами, задумалась. Деревня еще не спит: слышны голоса людей, мычат затворенные в хлевах коровы, далеко, на дороге, погромыхивает запоздалая телега.
— Значит, слушаешь?
— Ага, тетенька, слушаю... Барбоска наш лает. Может, птица какая-нибудь поздняя пролетела...
— Вот так, Пранукас... Жил этот человек, по прозванию Бездольный, с женой своей Уршу́ле в бедной лачужке. Землица у них была задернелая да хлюпкая, вот и маялись они от зари до зари, пот лили... Не родился в крепкой этой земле хлеб, не наливался горох, картошка выходила — что фасолина. Пшеница им, бедолагам, и во сне не снилась. Так и жили они, горе мыкали. Бездольный еще и лес валил, лозу резал да корзинки плел, а жена его Уршуле грибы собирала, ягоды, пряла соседям шерсть — своих-то овечек у них не было. Перебивались с хлеба на воду, а тут послал им бог ребеночка, третий рот появился. Хоть и прибавилось забот, а все же утешение отцу с матерью, да и подмога растет. А рос этот мальчонка здоровым да веселым, ну и смышленым на радость родителям. Только других ребят чурался, все больше один играл, гулял. А иногда сядет где-нибудь в уголке, задумается... Заговоришь с ним — удивишься. Странные у него были речи, дерзкие такие. Все против королей да против господ — мол, не стало из-за них ни правды, ни свободы, одно горе кругом... За это дали ему люди имя — Лайсву́нас. То есть — Вольнолюб...
Как-то работал Лайсвунас с отцом в поле, камни с поля выволакивал. Встал вдруг возле горки, куда они камни складывали, и говорит: «Несправедливо мир устроен, отец. Вот мы с тобой гнем спину от зари до зари, а прозябаем в нищете. Зато баре-господа прохлаждаются, трудиться не желают, сами как сыр в масле катаются. Почему так?» — «Да ведь исстари так заведено! — испугался Бездольный. — На роду написано... Ну, бог велел...» — «Значит, и бог правды не знает, — сказал Вольнолюб-Лайсвунас. — Разве он не видит, что на земле делается?..» Бездольный за голову схватился — никогда он таких речей не слыхивал. «Ох сынок, сынок, — качает головой. — Накличешь ты беду на наш дом... Я-то стар, меня жалеть нечего, а тебе еще жить да жить. Поосторожней бы разговаривал...»
Но Лайсвунас никого не боялся. «Неправильно мы живем, — говорит. — Нельзя так!» А потом взял посох дубовый, краюшку хлеба сунул в котомку, распростился с отцом-матерью и ушел. Куда? Правду искать, вот куда! И прямо шел, и направо, налево, и даже наискосок, но всюду видел одно: господа с жиру бесятся, мужики на барщине надрываются. Говорит Лайсвунас бедноте: «Долго ли будете терпеть?» — «Что поделаешь, — отвечают люди. — Видно, доля у нас такая». — «Прогнать их надо, кровососов, тогда и доля будет другая», — говорит Лайсвунас. Будто это такое простое дело: захотел и прогнал короля или, скажем, своего же барина. Не верят люди, сомневаются. Дальше — больше. Королевские слуги донесли: ходит, мол, такой-сякой Лайсвунас-Вольнолюб, народ смущает, самого короля прогнать грозится. Разозлился король. «Взять его! — кричит. — Взять негодника и на дворцовой площади повесить!»
Схватили Вольнолюба нашего, заковали в цепи и привезли во дворец. Показали его самому королю и дочери его, потом в темницу бросили. Только ночью слышит Лайсвунас, будто кто-то замок отпирает. Вот открылась дверь, светом в глаза ударило. Видит Лайсвунас: стоит перед ним сама королевна, в длинный черный плащ кутается. «Я могу тебя спасти, — говорит королевна. — Только обещай мне, что возьмешь меня в жены. Ты мне с первого взгляда понравился, слышишь?» А Лайсвунас ей: «Ни за что! Небось и ты вроде твоего папаши — над людьми измываешься, с мужиков три шкуры дерешь». — «Не желаешь — как знаешь! — топнула ножкой королевна. — Помирай, коли так». И ушла из темницы. И дверь заперла за собой.
Рассердилась королевна на Вольнолюба, страшнее самого лютого злодея стала. А за то, что посмел он ее любовь не принять, она ему отомстит... Так королевна и сделала. Только рассвело, побежала к королю: «Ах, повесьте вы его поскорей, ваше величество, дорогой папенька».
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: