Аделаида Котовщикова - Ох, уж эта Зойка

Всё-всё Зойка делала, как «велели». Если Глеб между примерами по арифметике пропустит одну строчку, а не две, Зойка его десять минут ругает. Вот до чего дошло!

Дядя Юра, когда приходил, от изумления стукал себя кулаком по коленям: — Неужто Зайка у нас педанткой стала? Никогда бы не подумал!

В октябрятской звёздочке Зойка была санитаркой.

— Уж теперь с грязными руками не походишь, — посмеивалась баба Вера. — Тому, кто у других руки проверяет, ходить грязнулей было бы совсем стыдно.

Какая там грязнуля — Зойка каждый палец отмывала.

Подружилась она с Ирой Козловой. Ира тоже была отличницей. Всегда чистенькая, аккуратная, она говорила тоненьким, вежливым голоском:

— Эти мальчишки так себя ведут! Смотреть невыносимо Я с мальчишками ни за что не играю.

— И я с мальчишками теперь не буду играть, — заявила Зойка, с завистью посматривая на ровный, как ниточка, пробор на Ириной голове. Вот уж этого Зойке не достигнуть. У Иры гладкие, волос к волоску, косички. А у Зойки целая копешка светлых кудрей. На самой макушке бант. Ниточный пробор на такой голове не приладишь, как ни старайся. Зато Зойка отводила душу, вслед за Ирой ругая и презирая мальчишек:

— Такие они — фу! Им бы всё драться и возиться. Вчера иду по коридору, а Тимошкин и Сковорода у меня под ногами валяются. Как глупые какие-то!

— Ужасно! — соглашалась Ира. — Правда, есть у нас в классе один мальчик очень хороший.

— Кто же это? — недоверчиво спрашивала Зойка.

— Твой брат, — почему-то со вздохом отвечала Ира. — Он очень славный.

— Чем же Глебка славный? — удивлялась Зойка. — Вообще-то он, конечно, ничего. Но чтобы славный — не замечала.

— Привыкла, потому и не замечаешь. А как он о тебе заботится, например. Прошлый раз ранец твой из школы нёс, я видела.

— Сунула ему в руки, вот и нёс. Не выбросить же ранец? У ранца лямка оторвалась, на спине не держался. Как я его потащу с оборванной лямкой?

Странно было Зойке, что Ира, такая аккуратница, хвалит Глеба. Ведь он частенько делает что-нибудь не так: то в тетрадке намажет, то забудет в ранец бумагу положить цветную, когда завтра урок труда, и Зойка должна ему напоминать.

Напоминать-то Зойка напоминала, но при этом «пилила» Глеба.

— Ты что это его пилишь? — спросила как-то баба Люба.

— Надо, вот и пилю, — непреклонно ответила Зойка.

Сказать по правде, Зойкины замечания так и сыпались на голову Глеба. Глеб Зойкины приказы исполнял, но, случалось, поглядывал на неё с недоумением.

Постепенно все в доме привыкли, что Зойка — круглая отличница, и перестали этому удивляться. Зойке приходило на ум, что не мешало бы иной раз и удивиться её пятёркам и чистеньким-пречистеньким тетрадкам. Но даже дядя Юра безо всякого удивления спрашивал:

— Ну, как поживаешь, педантка?

Вечно он придумывал какие-то глупые и непонятные слова и при этом хохотал.

Так длилось долго… трудно сказать, сколько времени. Во всяком случае, давно наступила поздняя осень, а потом зима. Несколько раз выпадал и таял снег. И опять белели крыши и тротуары. Прошли ноябрьские праздники, промелькнули коротенькие осенние каникулы. Почти все ребята в классе уже научились читать. Только Вова Сковорода и ещё четыре мальчика и три девочки еле-еле читали по складам. От собственной лени.

Так оно всё и шло. А потом…

Где-то Зойка слышала, что понедельник считается тяжёлым, то есть, значит, трудным днём. Глупости какие! Гораздо хуже оказалась среда. Именно в среду, на уроке чтения, Зойка повернулась к Андрюше Колотушкину и спросила шёпотом:

— Тебе не хочется залезть под парту? И проползти под всеми партами? Будто ты лесной уж.

Андрюша польщённо улыбнулся: ещё бы, примерная Зойка заговорила с ним на уроке. Подумал и ответил:

— Застрянешь где-нибудь. Ног очень много, не протиснуться будет.

— Если постараться, то можно пролезть, — возразила Зойка и мысленно полезла под партами, ловко лавируя между ногами ребят.

От этого занятия ей стало легко и приятно. Точно она была связана невидимыми верёвками, а теперь её распутали. Она улыбнулась во весь рот. А на улице-то солнышко! После школы сразу побежим гулять.

В очень хорошем настроении, не подозревая, какие беды её подстерегают, Зойка прогуливалась по коридору. Ира Козлова позвала её, но Зойка, сама не зная почему, не подошла к Ире.

Только подмигнула ей и пошла в другую сторону.

Она ходила, чуть-чуть припрыгивая, и думала ни о чём. Ей просто было весело. Может быть, какая-нибудь определённая и даже особенная мысль и пришла бы Зойке на ум, но вдруг кто-то потянул её за рукав. Зойка глянула, а это Вова Сковорода собственной персоной со всеми своими кляксами на пальцах и на носу, со взъерошенными отросшими волосами, по которым уже недели две тоскуют парикмахерские.

— Посмотри, что у меня есть! — без всякого смущения сказал патлатый Сковорода, хотя прежде, может, раз или два всего подлезал к Зойке с разговорами и притом безуспешно. Но такая уж это выдалась странная среда.

Слегка удивлённая приятельским тоном Сковороды, Зойка весело спросила:

— Что же у тебя есть?

— Мировая штука!

— Это какая — мировая?

— А вот такая! — Вовка разжал кулак. На ладони у него лежал маленький хорошенький значок. Зойка такого никогда не видала. На значке — вытянутая фигурка с луком и стрелами в руке.

— Это какой значок? — спросила Зойка. — Физкультурный?

Сковорода презрительно присвистнул, тихонько, конечно, чтобы не услыхали учителя или дежурные пионеры из седьмого класса.

— Что там — физкультурный! Иностранный значок. Не простой. Ты бы хотела получать одни пятёрки? Даже и не уча уроки?

— А у меня и так… — начала Зойка. — Не уча уроки, ты говоришь? Так не бывает.

А про себя подумала: «Всё учи да учи уроки — надоело ведь!»

— Ещё как бывает-то! Не выучишь — тебя просто не вызовут. Это волшебный значок. Талисман называется.

— А письменные уроки как же? — спросила Зойка. — Тетрадки ведь забирают на проверку.

— Письменные, если и кое-как сделаешь, всё равно пятёрку поставят.

— Значит, ты теперь будешь круглым отличником, — сказала Зойка. — Уроки ты часто не учишь, а уж двоек у тебя теперь не будет.

— Видишь ли… — Сковорода почесал затылок. — Мне на двойки наплевать. Я, может, скоро перееду в другой город. Купи у меня значок! У тебя деньги есть?

Ой, как захотелось Зойке иметь значок!

— Двадцать копеек на завтрак у меня есть. — Зойка грустно вздохнула. — А талисман твой, наверно, дорого стоит?

— Конечно, он стоит тысячи. Ведь он не простой какой-нибудь. Но тебе я, уж так и быть, отдам его за двадцать копеек.

Как раз прозвенел звонок. Зойка побежала в класс, скорей достала из пенала двадцать копеек и скорей-скорей отдала их Сковороде. Она очень торопилась: боялась, как бы Вовка не передумал.