Андрей Сахаров - Бамбино

Потом был отдых, а еще через час скауты уже были в боевой готовности. Пробираться на Диггерхилл решили в сумерки, в одиночку.

У Джима не было шарфа — ведь он не был скаутом — и поэтому ему поручили по мере возможности отвлечь внимание «противника» и пробираться на холм с северной стороны, в направлении Скалистого ручья.

Еще засветло «антилопы» двинулись в путь. Под покровом пышных зеленых берегов скользнули в сторону каноэ, один за другим исчезали скауты в зелени леса. Где-то там, впереди, засели патрули соперника — все эти «тигры», «лисы», «бизоны». Они ловили в наступающей вечерней тишине каждый шорох, каждый затаенный звук. Идти нужно было осторожно. Одно лишнее движение — и тебя обнаружили, окружили, поймали. Джим волновался. Он шел почти на цыпочках, затаив дыхание. Ему казалось, что каждый хруст ветки под ногами, каждый слишком откровенный вздох выдают его с головой. Но проходила минута за минутой — все было спокойно. Джим направлялся вдоль Скалистого ручья вверх по течению. Однажды ему вдруг показалось, что он видит среди скал какое-то движение. Джим лег на траву и быстро бесшумно пополз в сторону. Трава была влажной от росы, и через несколько минут он промок до нитки. Он обогнул подозрительную гору камней, сверил по компасу направление и снова двинулся вперед.

Через некоторое время он услыхал приглушенный говор. Да, так и есть, он не ошибся. Несколько голосов негромко о чем-то спорили, кто-то тихо засмеялся. Джиму показалось, что он даже узнает голос Дональда. Разговоры и смех в засаде были элементарным нарушением бойскаутской дисциплины. Было ясно, что он достиг линии чужих патрулей, теперь нужно было быть особенно осторожным. Прошло еще несколько минут. Все было спокойно. До вершины горы было не больше полукилометра. Где-то вдалеке послышались крики и вскоре утихли, — видимо, кто-то из «антилоп» попал в западню и теперь началась погоня.

В этот момент почти над ухом Джима, словно выстрел, прозвучали слова:

— Я вижу тебя, Смэлс, сдавайся!

И в то же мгновение прямо на него из-за кустарника метнулась чья-то тень. Уолт! Белоглазый! Видимо, ему не доверили патрулирование в передней линии и оставили в тылу, на всякий случай. Уолт стоял перед Джимом — жилистый, крепкий, торжествующий.

— Сдавайся, ты, образина, — уже грубо повторил он и двинулся навстречу Джиму. Ему, Уолту, конечно, не повезло: всего-навсего поймать этого черномазого — невелика заслуга, но для приема в младшие скауты и этого достаточно. — Ну, пошли.

Джим опешил:

— Но вы же меня не поймали, мистер Бэйкер, вы даже не дотронулись до меня пальцем. — Толстые губы Джима растянулись в добрую улыбку, и на черном лице лукаво блеснули белки глаз. — Ловите же!

— Я тебе покажу «ловите», образина ты этакая, — пробормотал сквозь зубы Уолт и кинулся вперед. Джим отскочил в сторону и легкими длинными шагами побежал вдоль берега ручья.

— Стой, черномазый! — завопил Уолт и кинулся вслед.

Джим бежал легко, быстро. Сзади, скверно ругаясь и все более и более отставая, топал Уолт. — Стой! — Неужели черномазый уйдет? Позор! — Стой! — Его засмеют все эти Шаргины, Кэлсоу, Смерлинги.

Уолт на бегу подхватил большой кусок базальта и метнул его в спину Джима. Камень ударил того в бедро, и резкая боль всколыхнула все тело и разлилась по нему до последней клеточки. Джим упал, но тут же, превозмогая боль, поднялся и, хромая, побежал дальше, взбираясь по скалистым выступам горы все выше и выше; на секунду он остановился перед глубокой расщелиной, примерился, оттолкнулся здоровой ногой. Перескочил. И все-таки Бэйкер настигал его. Еще несколько раз бросал в него камни, но Джим был уже настороже. Улыбка исчезла с его лица. Он стал серьезен.

И вдруг сзади раздался крик. Обернувшись, Джим увидел своего преследователя. Он лежал метрах в двадцати, внизу, в расщелине, через которую минуту назад перепрыгнул Джим. Видимо, не рассчитал прыжка, сорвался. Джим быстро стал спускаться вниз. Уолт лежал на боку и, тихо всхлипывая, стонал. Крупные капли пота выступили у него на верхней губе, на носу и на лбу. Джим ловко перевернул его на спину, ощупал тело, ноги, руки. Кажется, переломов нет, только ушибы и сильный испуг. Он сбегал к ручью, зачерпнул немного воды и вылил ее на голову Уолту. Тот открыл глаза и угрюмо посмотрел Джиму в лицо.

— Помоги встать.

Джим взял его под мышки, легко поднял.

— Вы сможете дойти сами, мистер Бэйкер? — спросил он.

— Ты что, спятил? — огрызнулся Уолт. — Поддержи же меня.

Когда мальчики добрались до вершины Диггерхилла, игра уже закончилась. «Антилопы» потерпели поражение: никому из них не удалось положить свой шарф к подножию секвойи на вершине горы. Возбужденные споры и взаимные упреки были уже позади, и теперь обе группы были вместе и встретили их восклицаниями.

— Где это тебя угораздило, Уолт?! Мы думали, что вы подались в сторону Чикаго! Как ты дотащил его, Джим? Ведь это тяжеленько?

А Лесли Шаргин, гордый и напыщенный (он первый обнаружил начальника патруля «антилоп», долговязого Стефана Кэлсоу), положил руку на плечо Джима: «Ты настоящий скаут, Смэлс, не оставил товарища в беде». В сущности он был неплохой парень, этот маленький толстяк Лесли.

На следующий день бойскауты вернулись в город. Он был еще полон следов предвыборной борьбы. Теплый ветер гнал по улицам вороха бумаг: обрывки газет, лозунгов, листовок.

Дома было много приятного. Негры дружно голосовали за мистера Смэби, и он был избран. Теперь от него ждали выполнения предвыборных обещаний. Однако проходил день за днем, и отец все больше мрачнел: состоялось уже несколько заседаний городского совета, а мистер Смэби и не думал об их выполнении. Он проявил себя лишь тем, что внес предложение о строительстве новой ветки железной дороги от поселка Вильсон — центра лесоразработок — до их городка. «Это облегчит передвижение рабочих», — мягко улыбаясь, говорил мистер Смэби, а люди качали головами: «Ну и ловкач, за счет города он повезет древесину на свои лесопилки».

С момента выборов Смэби больше не заходил в негритянский квартал, и Джим часто видел его отъезжающим в большой машине от подъезда банка или выходящим из единственного в городе небоскреба, где размещались теперь конторы предприятий Бэйкера. Когда Джим однажды на улице радостно приветствовал его: «Здравствуйте, скаутмастер Смэби», Смэби скользнул по нему рассеянным холодным взглядом и ни один мускул не дрогнул на его лице. Неподвижно застывшие морщины и отвисшие по-бульдожьи уголки губ делали лицо злобным и недоступным. Скаутмастер прошел мимо.

Наконец наступил долгожданный день. В большом зале Вестминстерской церкви собралось много народу — здесь были родители, братья и сестры скаутов, школьные учителя. А в центре зала тонкими зелеными рядами застыли бойскауты.