Йозеф Плева - Маленький Бобеш

Старательно слизав все повидло, Бобеш скормил рыбкам и остаток пирога. Тем временем стало смеркаться. Бобеш взглянул на небо: где же солнце? Но его не видно было — закатилось. Дедушка говорил, что солнце отправляется спать далеко-далеко, за море, а море — это большой-пребольшой пруд. Желая показать, какой огромный тот пруд, Бобеш раскинул руки и покачнулся, едва не упав в воду.

Решив пойти домой, Бобеш встал. Надо было поторапливаться, и так поздно. Мать наверняка будет ругать. Вдруг он остановился как вкопанный.

Прямо перед ним, на другом берегу пруда, не там, где закатилось солнце, а в противоположной стороне, из-за крыши дома показался громадный сверкающий шар.

— Батюшки мои! — всплеснул руками Бобеш. Этому он научился от бабушки, она так выражала удивление. — Никак, это месяц? Ну да, он! И где же? На крыше! Надо скорей бежать домой. Пускай все — и мать, и отец, и дедушка с бабушкой — придут посмотрят, как месяц сидит на крыше. Вот удивятся-то!

Он прошел несколько шагов по направлению к дому, на котором расположился месяц — красивый, яркий, как лампа. Но месяц вдруг стал прятаться от него за крышу, сползал все ниже и ниже, пока совсем не скрылся. Что ж это? Неужели он нарочно спрятался?

— Месяц, а месяц, выгляни, не прячься от меня! — крикнул Бобеш. — Я сам видел, как ты сидел на крыше! Ну-ка, вылезай, долго ты будешь прятаться? — пригрозил он и топнул ногой.

Месяц, однако, не показывался.

Бобешу стало очень тоскливо. Рыбки поели пирога и поплыли спать, солнце закатилось далеко за море и тоже уснуло, месяц слез с крыши — наверное, и он отправился спать. И только сам он не знает, как попасть домой: заблудился — ведь еще никогда не уходил так далеко от дома.

Наступили сумерки, по деревне стлались черные тени. Кругом было тихо, только кто-то сзывал домой гусей да где-то на деревне играла гармоника. Бобеш постоял и прислушался. И вдруг чуть не вскрикнул. Из-за той же самой крыши опять выглянул месяц, но не весь, а только ломтик, такими ломтиками мать нарезала хлеб.

— Ага! — обрадовался Бобеш. — Значит, он прежде нарочно прятался, а теперь хочет проверить, здесь ли я. Ну, ничего, я тебя, плутишку, хорошо вижу! Теперь я пойду домой. — Тут Бобеш спохватился: — А как же я пойду, когда не знаю дороги? Кабы тут сейчас был папа, ты бы, милый мой, узнал, как прятаться за крышу! Папа, конечно, залез бы на крышу, достал тебя и надавал бы подзатыльников.

Месяц и внимания не обратил на его слова, поднимался выше и выше и, к превеликому удивлению Бобеша, опять уселся на самом гребне крыши.

В это время на колокольне ударил колокол. Звонили к вечерне.

Бобешу стало страшно. Он вспомнил, как бабушка рассказывала, будто после вечерни ходят кикиморы и забирают непослушных детей. Мать, правда, тогда же сказала бабушке, что все это глупости и нечего пугать Бобеша, повторять небылицы, в которые бабушка сама не верит, и что вообще никаких кикимор и водяных нет.

«А что, если они все-таки есть?»— в страхе подумал Бобеш.

Скорее бежать к колокольне, там неподалеку на бревнах сидят люди, у них можно спросить дорогу. Бобеш помчался бегом со всех ног — он хотел успеть добежать туда, пока не перестали звонить. Вдруг он услышал позади шаги. «Ой, это, наверное, кикимора за мной гонится!» — мелькнуло у него в голове.

Чем быстрее он бежал, тем ближе слышались шаги. У маленького Бобеша пошли мурашки по спине и по голове. Ни за что на свете не оглянулся бы он назад — так ему было жутко. О ужас, вот уже кто-то схватил его за курточку, потом за плечи, поднял вверх! Бобеш изо всех сил крикнул:

— Мама!

— Окаянный мальчишка, и где тебя только носит? А? Ведь мы все так и думали, что ты пропал!

Узнав по голосу отца и увидев, что это действительно он, Бобеш обхватил его за шею так крепко, что тот едва не задохнулся. Ох, и рад же был Бобеш! Ох, и рад! Теперь ему ничего не страшно было.

— Папа, а кикиморы на самом деле есть?

— Откуда же им быть? Опять, наверное, тебе бабушка наговорила? Не верь ты этому и ничего не бойся!

— И водяных нет?

— Конечно, нет.

— Правда?

— Известно, нет. А ты, видно, испугался? В другой раз не бегай, а то изволь ищи тебя! Где ты пропадал?

— Я, папа, у старосты был.

— Что же ты у старосты делал, скажи на милость?

— Боженку провожал, она от нас шла.

— Знаю, знаю, мне мать говорила. Да ведь это еще засветло было, тебе давно уж пора дома быть.

— Я хотел идти домой, а меня месяц разозлил.

— Кто-кто?

— Месяц.

— Это как же так?

— Он, папа, влез вон на ту крышу. Я его позвал, хотел подойти к нему, а он взял да спрятался от меня за крышей. Знаешь, он чуть-чуть спустился вниз, потом, немного погодя… Э-э, гляди, гляди, вон он — не за домом, а за деревом! Боится, верно, что ты его найдешь.

Отец засмеялся.

— Правда, правда, папа, месяц был за домом! Влез на крышу, а потом уселся прямо на конек — на самом что ни на есть верху крыши был.

Отец смеялся еще больше.

— Ишь ты, мудрец маленький!

Отец растолковал Бобешу, что это только так кажется, а на самом деле месяц высоко на небе и по крышам никогда не лазит. Когда солнце садится за горку, тоже ведь кажется, что стоит только подняться туда — и сможешь схватить его, а в действительности до него не достанешь.

Дома все обрадовались, что Бобеш цел и невредим, но и поворчали немножко, в особенности мать. Когда же она раздевала Бобеша и укладывала спать, он все-все ей рассказал: как он был в усадьбе, как ему дали пирога, а он искрошил его рыбкам — это маме не очень понравилось. Рассказал и про то, как поссорился с месяцем, потом испугался кикиморы и уже думал, будто она поймала его, а это был папа. Мать все слушала и потом отошла от кровати, но Бобеш позвал ее и сказал:

— Ты, мама, и добрее и лучше Боженкиной матери, она мне совсем не понравилась.

Мать поцеловала за это Бобеша в щеку и в носик, походивший на вишню.

Был воскресный день. Все уже отобедали. Отец подремывал на лавке возле печки. Мать читала за столом, но и ее одолела дремота. Бабушка сидела на скамеечке у постели и крепко спала. Бобеш играл под столом. Там у него были оловянный солдатик, ручки, от разбитых фарфоровых кружек, коленкоровые лоскутки и большая желтая блестящая пуговица.

Когда все уснули, в комнате наступила тишина, только тикали часы. Но что это? Вдруг и часы замолкли. Перестали тикать, остановились.

Бобеш посмотрел на часы: желтый кружочек на проволоке, который всегда качался, теперь не двигался. Бобеш вылез из-под стола и поглядел, где отец. Хотел предупредить его о том, что часы не идут. В таких случаях отец обычно брался за цепочки и подтягивал гири вверх до самых дырочек. Часы опять шли, кружочек на проволоке качался, и слышалось: тик-так…