Александр Лебеденко - Первая министерская

Вождя встретили дружным индейским криком «ва-о-а!»

Козявка поднял руку кверху и с важным видом заявил:

— Привет братьям апахам.

— Ты — предатель! — завопил Салтан-старший, бросаясь к Козявке. — Володька Черный издевается над нами. Он говорит, что ты не являешься потому, что струсил, боишься встретиться с Васькой Котельниковым. Как хочешь, Козявка, но сегодня мы должны взять реванш.

— Успокойтесь, братья мои, — жевал Козявка. — Мы сровняем с землей вигвамы сиуксов. Володька Черный забудет дорогу в свой собственный сад.

— Я повешу Володькин скальп на новый лакированный пояс, — сделал гордое лицо Салтан, самый младший.

Фыркнул даже Козявка.

Быстрые глаза разведчиков обшаривали сад Черных. Наблюдательные пункты были расположены на вершине высокого сарая, на голубятне, на зеленой крыше салтановского дома, на столетней груше-дичке, которая через высокий забор щедро перебросила в сад Черных часть отягощенных плодами ветвей.

Затем сад и двор Черных были осыпаны дождем снарядов — в изобилии заготовленных гнилых яблок и груш. Но на территории врага было пустынно. Никто не появился в саду, никто не ответил на вызов салтановского отряда.

Звонко пела пущенная из черного арбалета настоящая, с острым наконечником, стрела. Она пронеслась над зеленым забором, пронзила листву вишен, слив и абрикосов и, дрогнув, вонзилась в перила открытой веранды дома Черных. Волк высунул лохматую голову из будки, собирался было залаять, но опять положил морду на лапы и замер в созерцании пустынного двора.

— Позор трусам! — продекламировал Салтан-именинник.

— Жаль, жаль, — почесал затылок Козявка, — я бы им наложил по первое апреля.

Но в этот момент на веранде дома Черных открылась дверь. Володька медленным шагом подошел к перилам и, облокотившись, посмотрел в сад. Взгляд его лениво прошелся по зеленям и остановился на индейской стреле, которая глубоко засела в дереве перил, задрав кверху оперенную часть. Володька усмехнулся и вновь вошел в комнаты.

Бомба, граната и шрапнель одновременно разорвались на территории веранды. Шрапнель — зеленый помидор — оставила мокрый след на столе, бомба — недозрелое яблоко — взрыла песок, а граната — крепкий, как камешек, ренглот — попала в стекло.

— Здорово! — в один голос заорала салтановская армия.

Но Салтан-старший был недоволен.

— Говорил — не бить по окнам! Будут теперь разговорчики с папашей.

Но Володька опять вышел на веранду. На отцовской трости из толстого виноградного корня он нес обеденную салфетку с вышитой монограммой «И. Ч.».

Позорный белый флаг!

Это противоречило всем традициям и всем понятиям о чести боевой салтановской армии. До сих пор Володька Черный и его друзья были достойными противниками, победа над которыми приносила славу и удовлетворение.

Володька решительно перепрыгнул пограничную канаву и вплотную подошел к забору.

— Вождь сиуксов, Черное Крыло, хочет говорить с великим вождем апахов.

К забору подошли Козявка и Салтан-старший.

— Уши и сердца не знающих страха апахов открыты. Что хочет сказать нам Черное Крыло, пришедший со знаками мира?

В зеленой беседке салтановского сада состоялся военный совет. Володька без обиняков заявил, что ему надоело враждовать с салтановской армией.

— С Котельниковым, Андреем и Ливановым я больше не играю. Ездил я на неделю со старшим братом на охоту, а теперь хожу по комнатам как неприкаянный. Давайте-ка лучше заключим союз и будем воевать с кем-нибудь другим.

— С кем же тогда воевать? — искренне удивился Салтан. — Что ж, нам распускать армию, что ли?

— Вот чудак, да кругом разве мало дворов? Сколько здесь мальчишек. Вон напротив еврейская школа. А рядом с церковью живут на квартире «галушки» (так презрительно звали гимназисты учеников духовного училища). Их же бить — одно удовольствие!

— Сколько на руку? — с азартом заявил Козявка и протянул к самому Володькиному носу крепкую, жилистую, почти мужскую пятерню.

— Да мало ли еще кого? Давайте сегодня же учиним рейд.

— Как драгуны, — подхватил с восторгом маленький Салтан.

— Нет, лучше пусть будет казачья сотня!

— Ты, Козявка, будешь командиром, а я твоим есаулом, — продолжил Володька.

— Почему ты есаул? — обиделся Салтан. — Ты к нам приходишь, а не мы к тебе…

— Я ведь был командиром армии, а теперь — союз, я из вежливости могу пойти в есаулы.

— Скажи пожалуйста! — подозрительно посмотрел на него Козявка. — Что значит «из вежливости»? Что ж, может быть, ты хочешь быть командиром? Ну, давай поборемся. Поборешь меня — будешь командиром.

Козявка вскочил с места и схватил Володьку за пояс.

Но Володька бороться отказался.

— Зачем же нам бороться, раз мы союзники? Мы только устанем, истратим силы, и нас могут побить враги.

— Это, может, ты устанешь, — упорствовал Козявка, — а я не устану.

— Хорошо, допустим, ты сильнее…

— Что значит «допустим»? Просто сильнее, вот и все!

— С тобой разговаривать нельзя, — обиделся Володька. — Я к вам союз заключать, а вы бузу устраиваете.

— Пока вы будете торговаться, — перебил Салтан, — мама позовет пить чай и больше на двор не пустит — видишь, солнце зашло. Вот вам и рейд. Я хозяин, поэтому я уступаю. Пусть Володька будет есаулом, хотя это, конечно, несправедливо…

— Но ведь у меня могут быть и два есаула, — сообразил Козявка.

На улицу «сотня» вылетела в полной боевой готовности. Козявка, колесом выпятив грудь, шел впереди. Два есаула немилосердно хлестали себя по ногам нагайками и гарцевали, как настоящие арабские скакуны. Дальше по три в ряд, то есть двумя рядами, шла вся салтановская армия.

Кавалеристы сдержанным аллюром сделали два круга по площади. Они подъезжали к самой церкви. Лошади били копытами у самых окон галушниковской квартиры, но ни одного сколько-нибудь заметного противника не было.

— Отдых! — скомандовал Козявка и поднял руку. Лошади остановились и стали пускать пену.

— Разве так пускают пену? — рассердился Казацкий на маленького Салтана. — Ты просто плюешься. Видишь, перепачкал мне брюки.

Маленький Салтан зафыркал в ответ еще сильнее и стал гарцевать на месте.

— Я командовал — отдых! — рассердился Козявка. — Не хочешь слушаться, иди домой!

Маленький Салтан сделал сердитые глаза и тупо уставился в стену.

— Раз отдых, так могу делать что хочу, — цедил он сквозь зубы.

— Славные казаки! — вдруг начал Козявка. — Сегодня мы совершим лихой набег на земли врагов…

— Ур-р-ра! — закричали воодушевленные салтановцы.

— Стройся! — скомандовал ободренный энтузиазмом бойцов Козявка.

Сотня помчалась рысью вслед за своим атаманом вниз по кривому переулку, который огибал подножие холма Святой Троицы.