Юрий Вебер - Когда приходит ответ

— Ничего… — ответил небрежно Мартьянов. — Видишь, цел и невредим. Но подпустил туда вирус теории. И, кажется, подцепил еще одного… болельщика.

Ну и умеет же Мартьянов извлекать при всех обстоятельствах благоприятные результаты.

Удивительное все-таки создается положение. Выступает он в роли создателя разных телемеханических систем, в роли консультанта по этим системам — так он человек, персона! На всех совещаниях ему предлагают слово, в проектных организациях ждут его экспертизы. Мартьянов! Нельзя ли попросить Мартьянова?.. И когда он говорит, советует, дает заключения, особенно где-нибудь на местах, ему чуть ли не в рот смотрят, ловя каждое его слово и каждый его взгляд, пробегающий по релейным схемам. Высокий специалист! Даже дома он иногда отбивался тем, что кричал: «Ты понимаешь, кто я, какой я специалист?.. Такие на улице не валяются!» И Наташа утихала.

Только вчера он пробыл целый день в одном городке, недалеко от Москвы. Следил за пуском телемеханической системы городского водоснабжения — системы, созданной по его рекомендациям. Уговорила принять участие Тамара Белковская, по старому знакомству. Целый день его возили по разным точкам сети. Он спускался в подземные павильоны, выложенные бетоном и кафелем, где по приказам сигналов издалека начинали действовать перекачивающие насосы, и те же насосы сообщали сигналами о своем режиме на центральный пункт управления.

А потом он сидел на центральном пункте, наблюдая по знакам мнемонической схемы, по положению ключей и рубильников за работой управления. Световая картина горела и мигала перед ним — картина действия насосов, состояния городских резервуаров, движения воды, растекающейся по всем артериям города, на предприятия, в прачечные и столовые, в жилые дома, поднимаясь на этажи, к кранам. Люди поворачивают краны — и оттуда бьет, шумя и плескаясь, упругая струя. Настоящий праздник воды. И на этом празднике дирижируют, конечно, десятки маленьких реле, с умом, с расчетом расставленные вот тут по управляющей схеме.

Академический теоретик, он нисколько не забыл вкуса этой кухни живого дела. Он любил по-прежнему и этот рабочий шум, движение, общую озабоченность, и знакомое ему биение электрического пульса — гул моторов, щелчки контакторов, подрагивания стрелок… Ему даже нужно было время от времени вдохнуть воздух всей этой атмосферы, «сбежать» сюда от своих сугубо теоретических терзаний.

Его спрашивали там вчера: «Как вы находите, Григорий Иванович?», «Как вы считаете?..»

А что же, когда он приходит со своей методикой? Приходит к тем, ради кого он, собственно, ее и готовит. Он сразу как бы проситель. Должен доказывать, убеждать, уговаривать…

Тот же Вадим Карпенко в его собственной лаборатории. Как он слушает, прислушивается ко всему, что говорит и указывает Мартьянов… по телемеханике. И как тот же Вадим попросту отворачивается, когда Мартьянов пытается «навязать» ему хоть что-нибудь из этих нащупанных релейных законов. Словно камень раздора между ним и Вадимом.

А ведь он, Мартьянов, не стоит на месте. Шлифует и оттачивает найденную методику, обнажая еще какие-то ее новые возможности, вытаскивая еще и еще новые приемы из тех же теоретических глубин. Недавно взялся он основательно за то, что предлагает алгебра логики, под названием «разложение на конституенты». Разложение логической единицы и логического нуля на составные части, когда все данные элементы и все отрицания этих элементов (иксы и не-иксы) перебираются в разных сочетаниях. Еще на заре алгебры логики Буль и Порецкий кружили постоянно вокруг конституентов, а потом Клодт Нэйшл обратил внимание на то, что прием разложения на конституенты мог бы сыграть свою роль и в анализе схем, — алгебраический перебор всевозможных сочетаний замкнутых и разомкнутых контактов (иксы и не-иксы). Очень важную роль. Сейчас Мартьянов все это как следует и разработал. У него вырастает уже целая глава об этих самых конституентах — еще новая глава в здании его методики.

Внимательно следит он по журналам: что там происходит в иностранных лабораториях? Там тоже не дремлют. Идут пробы, совершаются свои подходы к математике реле. И там обычно не ждут, если это сулит хоть какую-нибудь выгоду.

— Союзнички?! — подмигнул Копылов с улыбкой, застав Мартьянова в институтской библиотеке за перелистыванием американского «Известия инженеров». Прозвучало это у него совсем не так, как говорил он когда-то в эвакуации: «Союзнички!» Теперь, когда по мирной, казалось бы, земле, по океанам катились волны холодной войны и с ними волны нового недоверия, подозрительности, когда дошло уже до того, что научные работники стали стесняться выписывать иностранные научные журналы, — улыбка Копылова могла иметь совсем другое значение. Но Мартьянов только вскинул голову: меня-то этим не собьешь!

Взял он новой методикой и давнюю свою задачу, упорно сопротивлявшуюся, — расчет «одноэтажного дешифратора». Да, он нашел наконец-то необходимую структуру, такую расстановку реле и такие связи между ними, чтобы эти реле могли выполнять двойную роль: и считать, и запоминать сигналы, несущие зашифрованную команду. В его тетрадке упражнений на эту тему выстроились пирамиды и лестницы контактов всевозможных дешифраторов, на разные цели, на разные вкусы, — дешифраторы, способные разгадывать экономно и быстро самые причудливые чередования электрических импульсов. Из шести по три, из восьми по четыре, из одиннадцати по пять… — выбор из общей кучи поступающих сигналов именно тех, что нужны для определенного действия. И все это дала теория. Разве можно забыть, что он испытал, когда вывел конечные формулы, проверил их, перевел на язык чертежа, когда всмотрелся в эти пирамиды и лесенки, возведенные из контактов, в полученную структуру! Стало ясно: вот он, ответ на задачу, которая мучила его, терзала десяток лет, и ему приходилось бросать ее, приниматься и снова бросать. А теперь вот путь к ее решению.

Что же еще нужно после этого тем, кто равнодушно проходит мимо новой теории, мимо мартьяновских призывов: «Остановитесь! Обратите внимание!..»

Теория только еще зарождается, еще только складывается в первоначальных штрихах. И нужно было бы какой-то дружной группе совместными усилиями подтолкнуть сейчас ее вперед, развернуть веером дальнейший теоретический поиск.

Разве за все это время был кто-нибудь, кто взял бы его методику, разобрал бы как следует, по косточкам? И нашел бы, что она неверна, ошибочна. И стал бы ее опровергать, доказывать, что она не годится, что она не соответствует тому, что происходит в релейных схемах. Был кто-нибудь? Мартьянов мог бы тогда защищаться и тоже доказывать, устроить, так сказать, открытый бой. О, как бы он тогда поспорил! Схватился бы с таким противником! Может быть, они даже взялись бы тогда за карандаши и стали бы по рецепту Лейбница вычислять, доказывая друг другу.