Анатолий Алексин - Тридцать один день

Потом гости осматривали лагерь, беседовали с нами. Около столовой была устроена выставка стенгазет. Еще вчера провели конкурс на лучшую газету. Наша газета хоть и вышла самой первой, но заняла всего третье место. Зато доска, на которой она висит, — самая красивая в лагере. Вот если бы за доски тоже давали премии! А почему бы и не давать: ведь они имеют очень большое значение! Вот, например, из-за красивой доски возле нашей газеты больше всего народа. А заметки все равно не очень-то читают, хоть двадцать премий присуждай!

После чая с нами беседовал бывший командир партизанского отряда. Он рассказал, что партизанам приходилось скрываться в самом городе, так как вокруг нет лесов. А в таких условиях очень нужна была помощь ребят. Они могли незаметно перебегать из дома в дом, быть связными и разведчиками.

Как жалко, что я во время войны не оказался в этом городе! А ведь вполне мог бы оказаться. Например, так: поехали бы мы с мамой отдыхать — и застряли бы здесь, то есть не успели выехать. И я бы тоже помогал партизанам. Хотя мне было тогда всего восемь лет… Но ничего! Это вполне сознательный возраст. В общем, об этом мечтать уже поздно…

Я шепнул Андрею:

— Давай расскажем, что нашли место гибели двух героев. Давай, а? Ведь знаешь, как здорово будет!

Андрей даже рот мне зажал рукой и испуганно огляделся по сторонам — не слышал ли кто-нибудь моих слов.

— С ума ты сошел! Все испортить хочешь, да?

Я хотел сказать, что ничего не собираюсь портить. Но сказать я ни слова не мог, потому что рот мой все еще был зажат рукой Андрея.

— Это пока должно быть нашей священной тайной! — продолжал Андрей. И тут только отнял руку от моего рта. — Понял? У меня есть план.

Я согласился: раз есть план, тогда совсем другое дело! Но все-таки как хотелось бы мне рассказать всем о нашей замечательной находке… нет, о нашем открытии! А ведь это и в самом деле открытие. Да еще какое открытие! Может, на том месте когда-нибудь памятник поставят. И все люди, проходя мимо, будут замолкать, какие бы у них ни были важные-преважные разговоры, и все будут снимать шапку. А на черном мраморе будут высечены имена героев, имена, которых мы пока и сами не знаем.

За окнами стало уже совсем темно. Давно замолчали горны, давно уехали гости. Катя уже три раза желала нам спокойной ночи, а мы всё не засыпали. Андрей повернулся ко мне и сказал:

— Сашка, а мы насчет Сергея Сергеича, кажется, того… А? Как ты думаешь? Другой бы нас давно из лагеря выгнал: подумаешь, беглецы какие!

Андрей еще долго ворочался: его, наверное, мучила совесть.

Тогда я выскочил из-под одеяла, сел к Андрею на кровать и зашептал:

— Давай-ка расскажем Сергею Сергеичу про надпись на печке. Он нам поможет, вот увидишь!

— Да нет… — Андрей таинственно огляделся по сторонам. — Пока нельзя говорить. У меня план есть!

— Какой план?

— Классический! Мы сами, без всякой там посторонней помощи, узнаем имена героев, погибших на том месте… Узнаем всю их историю, понимаешь? И тогда соберем торжественный сбор своего отряда прямо там, в городе, возле разрушенного дома. И присвоим своему отряду имена героев. Здорово, а?

Сперва я прямо закричал от радости, так что даже разбудил Профессора. Он открыл глаза, но в темноте, да еще без очков, ничего не разобрал. А потом мне в голову стали приходить всякие сомнения. Как же мы, например, узнаем имена героев?

— Расспросим жителей города, осмотрим музей, памятники партизанам… Будем следопытами! Мы ведь знаем инициалы одного героя: «В. А.», а кличка другого — «Бородач». Значит, ключи у нас в руках!

Так объяснил мне Андрей. И тогда я быстро-быстро заснул. И мне приснился торжественный сбор в городе, возле разрушенного дома. Только почему-то на этом сборе присутствовали мама, папа и даже Галка.

Утром Сергей Сергеич отдал нам щенка:

— Берите, теперь собака ваша.

— Насовсем?

— Нет, не насовсем. Воспитывайте ее здесь, в лагере, потом можете взять с собой в Москву. Но, когда щенок вырастет, вам придется отдать его.

— Для пограничников?

— Может быть, для пограничников, а может быть, и для каких-нибудь других целей.

— Ага, понимаю! Наверное, для уголовного розыска, да? Воров ловить? — таинственно, полушепотом спросил я.

— И это полезное дело! — ответил Сергей Сергеич.

Мы схватили щенка и собирались бежать, но старший вожатый остановил нас:

— А как вы назовете собаку?

Я посмотрел на испуганные, мигающие глаза щенка и предложил:

— Назовем его — Смелый!

Сергею Сергеичу эта кличка понравилась, и мы с Андреем побежали на зеленую лужайку. Там мы выпустили Смелого на траву. Он, видно, не знал, что ему делать, и сел, растерянно оглядываясь по сторонам. Сразу же вокруг нас собралось много ребят. Все они гладили Смелого, трепали его за уши. Тут он совсем растерялся.

Подошла Катя и сказала, что это никуда не годится:

— Служебная собака должна быть смелой и злой. Нужно, чтобы она подпускала к себе немногих и только им доверяла. А вы сделаете из щенка домашнюю «моську».

Катя рассказала нам, чем и сколько раз в день мы должны кормить Смелого. Интересно, откуда она все это знает?

— А где нам брать для него еду? — спросил я.

— Об этом вы поговорите с поваром Филиппом Матвеевичем.

Ну, это трудное дело! Говорят, что все полные люди — добряки. Где-то я слышал об этом или даже в книжке читал. Но могу твердо сказать, что из этого правила бывают исключения. Вот, например, Филипп Матвеевич — одновременно и полный и сердитый человек. Я думаю, он и говорить-то с нами не захочет.

Мы хотели устроить Смелому лежанку у нас в комнате, но Катя не разрешила держать щенка в доме.

— Где же нам его держать? — спросил я.

— Собаку подарили вам — вы и позаботьтесь об этом. Хорошо бы найти для собаки какую-нибудь будку…

Легко сказать — найти! Будки на улице не валяются. На выручку пришел Мастер. Он, как всегда, молча пошел в комнату, принес оттуда свой ящик с инструментами и только тогда сказал:

— Сделаю я будку. Так и быть.

— Да где же ты материал-то возьмешь? — спросил Андрей.

— Раз сказал — сделаю, значит сделаю. Только помощника мне дайте: пилить придется.

— Возьми Капитана, — предложил Андрей.

— А что он умеет?

— Все сумеет! — уверенно сказал Андрей.

Капитан согласился.

Мы знали, что Мастер — умелый парень. Но, честно говоря, на этот раз нам показалось, что он прихвастнул: сделать собачью будку не так-то просто!

Мастер и Капитан ушли. Они целый день, до вечера, искали материал и мастерили, мастерили…

За обедом мы с Андреем попросили «добавки». Все удивились: обед, как всегда, был сытный. Когда нам принесли по второй порции супа, мы незаметно отлили суп в приготовленную миску и поставили ее под стол. Туда же мы добавили и два куска мяса. Когда Катя ушла за чем-то на кухню, мы вытащили свою миску из-под стола и торжественно понесли Смелому его первый обед. Нам пришлось пойти на эту хитрость потому, что мы еще не успели поговорить с Филиппом Матвеевичем. Не знали даже, с чего начать разговор.