Наталья Дурова - Мой дом на колёсах

Я смотрела на уморительную обезьянку, она принадлежала к виду зелёных мартышек.

— Мне не нужна обезьяна! обратилась я к старику.

— Как это не нужна? Вы же Дурова! И вы ещё смеете утверждать, что вам не нужна обезьяна? Не поверю! Она прирождённая артистка и даже с определённым уклоном: обезьяна-фокусник. Смотрите! Он снял с ноги старомодный ботинок. Обезьяна тотчас впрыгнула туда, и ботинок, будто там никого не было, самостоятельно задвигался между нами. Фокус, да! Хватит! Вылезай! То, что она делает, это вовсе не называется воровством, это, по вашему, в цирке должно называться манипуляцией ловкость рук и никакого мошенничества. Тем более что она почти всё возвращает. Значит, вы берёте обезьянку?

— Н-нет, протянула я, озадаченная тем, что не могу оторвать взгляда от хитрой мордочки. Знаете, она мне не нужна. Зелёная мартышка никогда не бывает крупной, большой обезьяной, а такую никто не увидит с такого огромного пятака манежа.

— Что вы! Чепуха! Она кого хотите заставит себя разглядеть. Тут и говорить нечего. Она ваша, отдаю за полцены. Послушайте, но войдите же в моё положение: я старый человек, был адвокатом, теперь солидный пенсионер и не могу никому доказать, что обезьяна занимается фокусами. Соседи, знакомые, друзья шарахаются от меня в сторону. Я уже для них даже не свидетель кражи, а нечто вроде опытного жулика, обучившего свою обезьянку для отвода глаз делать за меня грязную работу. Смешно? Это вам смешно, а каково мне? Когда я её прощаю, эта преступница взбирается мне на плечи и выражает свой восторг тем, что издевается над моей усталой головой, выискивая там каких-то насекомых. Ну, как вам это нравится! Она создана для цирка, но не для коммунальной квартиры с общим счётчиком, который тоже не миновал её лапок. Так что отдаю её вам за 10 рублей. Согласны? Согласны? Я плачу штраф за счётчик, а вы берёте её на поруки! Подержите цепочку, я покажу вам бумагу, написанную в мой адрес домоуправлением. Ну посудите, не пропадать же мне из-за её дурных наклонностей.

Едва я взяла цепочку и обернулась к обезьяне, как старик бесследно исчез. Нигде в цирке его не было. Чудеса! Он растворился на глазах. Дежурный сказал, что он сбежал, а я уже хотела поверить в чудеса, если бы не Чита, уже переименованная мною в Чичи, сидящая на другом конце поводка, который я держала в руках.

Так и очутилась в моей гардеробной обезьянка Чичи, занявшая место на подоконнике. Она щурилась на яркий свет уличного фонаря и переходила за тенью к другому уголку окна. Цепь, которой она была теперь привязана к батарее, мелодично постукивала в такт её движениям.

Наблюдая за пей, я облегчённо вздохнула: это хорошо, что она не скучает по хозяину и ведёт себя спокойно, с интересом разглядывая каждый предмет. Каша, яблоко и апельсин были съедены ею с удовольствием. Я притворила дверь и спустилась вниз, за кулисы, к морским львам. Через полчаса представление.

— Наталья Юрьевна! Что-то случилось с горячей водой. Совсем не идёт. Рыбу не сможем разморозить, обеспокоенно встретили меня работники нашего аттракциона.

— Нужно позвать слесаря, и поскорее!

— Да они не идут, у них тоже чрезвычайное происшествие, что-то случилось с вентиляцией.

Я побежала к инженеру цирка:

— Очень прошу вас, у нас нет горячей воды. Мы не успеваем к представлению. Помогите!

— Вряд ли будет представление! Ничего не можем понять отказала вентиляция. Вся система в порядке, а в вытяжной трубе будто домовые сидят и развлекаются. Поверишь и в чудеса здесь, в цирке. Ну, что ж, пойдём проверим воду. Кто-то, видимо, перекрыл вентиль в гардеробной.

Ни в одной гардеробной неполадок не обнаружилось. Оставалась моя.

— Только не пугайтесь, там у меня новенькая артистка! Прошу вас.

— Чичи! вскрикнула я, увидев оборванный конец цепочки, но обезьяны нигде не было.

— Ваша новенькая случайно не обучалась по слесарному делу? Ишь как вентиль закрутила, и без ключа, главное.

— Но где же она? я растерянно оглядывала гардеробную обезьянка исчезла.

— Где? В трубу вылетела! Смотрите, куда ушла, а я домового вспомнил. Под самым потолком зияла дыра, а решётка от вентиляции валялась на полу.

— Что же делать? Как её достать?

— Ваше животное, вам виднее.

— Да ведь она новенькая! Она меня ещё не знает.

— А как безобразничать, она знает. Это же преступлелие, поникаете? Весь цирк на ноги поставила. Ловите её как преступника. И нечего церемониться.

— Легко сказать!

— Мы её сейчас холодным воздухом оттуда выгоним.

— Только не это она простудится.

Передо мной чертежи, план цирка. Я живу и работаю в чудесных новых цирках, и только сейчас, глядя на эти чертежи, вдруг робею, понимая, какие сложные системы механизмов поддерживают в них мою работу и жизнь. Цирк вдруг для меня стал другой, ещё незнакомой планетой, куда в железные дебри джунглей сбежала тоже ещё мало мне знакомая, но уже моя обезьяна. Я тотчас вспомнила про её дурные наклонности. Мысли мои были точно перепутанный клубок ниток: начало представления, вода, рыба и беглянка Чичи.

— Погоня за преступником! Погоня! Вам даётся 40 минут.

Блуждая по куполу циркового чердака, с каждым ударом гаечного ключа по трубе я отсчитываю минуты.

— Здесь! указывает мне инженер на круглую трубу в алюминиевых заклёпках.

— Труба разбирается?

— Пока мы её разберём!.. Это невозможно. Её нужно выманить чем-то сверху.

Мой взгляд падает на карманный фонарик. Верёвку можно привязать к нему и опустить в трубу. Удочка готова. Опускаем. Ждём. Никакого движения. Нет! Только бы проявились её дурные наклонности. Ещё пять минут. Никакого движения.

— Э! Вы же не умеете яовить рыбу! Инженер выхватил у меня верёвку и стал крутить её, словно ёжиком чистил бутылку из-под кефира. Из трубы слабо донёсся какой-то звук, и верёвка натянулась.

— Клюнула! Подсекаю! Тащите же!

Вместо сачка мой халат.

— Попалась?

— Да! перевожу дыхание, отвечая инженеру, в халате барахтается Чичи, неожиданно ставшая трубочистом.

В гардеробной я прихожу в ужас от её вида. Не то чёрная, не то серая, со слипшейся шерстью, она беспрестанно чихает и каждый раз при попытке стряхнуть с себя пыль начинает точно в ознобе дрожать.

— Я тебя искупаю после работы, а пока привяжу так, чтобы ты уже никуда не сбежала, да ещё и сторожа поставлю. Сама виновата.

Сторожем к Чичи определяю маленькую дворняжку Запятую. Её несколько месяцев назад на реке Свислочи, когда я пасла Бемби, пришлось спасать от мальчишек. Сначала это была весёлая ватага ребят, за которой бежала с заливистым лаем, тоже весёлая, небольшая собачка. Собачка была смешной, как будто её растянули. Длинное туловище, как у таксы, уши, как у зайца, на лбу белое пятнышко, и только высоко поднятый пушистый собачий хвост безмятежно махал из стороны в сторону, показывая удовольствие.