Лев Кассиль - Улица младшего сына

Пока дядя Гриценко договаривался с матерью, Володя выскользнул незаметно на улицу. У ворот стоял грузовик. Шофер дремал в кабине. Володя осторожно поставил ногу на тугую толстую шину в прямоугольных наростах, схватился за край борта и заглянул в кузов, под брезент. В кузове лежали какие-то длинные, плоские ящики. Сквозь щели одного из них что-то поблескивало. Володя перелез через борт, отогнул брезент, сел на корточки возле ящика. «Э-э, — подумал он, — да там вроде как винтовочки! Вот так база Рыбаксоюза! Ай да рыбак дядька Гриценко!»

Открытие так увлекло его, что он не слышал, как из дому вышел Гриценко, только почувствовал, что качнулась машина, услышал, как хлопнула дверца кабины. Сейчас же взвыл стартер, включенный шофером. Под кузовом стрельнуло два раза, потом зафырчало, и машина прянула вперед, разом взяв большую скорость. Володя от неожиданности даже повалился на спину: отвороченный брезент накрыл его, и он долго барахтался в нем, не будучи в силах выбраться. Когда он поднялся, машина катила по направлению к восточной окраине города. Грузовик шел так быстро, что соскочить с него на ходу было уже невозможно, а стучать в кабину и просить, чтобы машину остановили, Володя не мог: попало бы ему от дяди Гриценко за самовольство. Надо было ждать ближайшей остановки, чтобы незаметно соскочить.

Но грузовик катил и катил без остановки. Высунувшись еще раз из-под брезента, Володя увидел, что они едут по дороге к Старому Карантину. Значит, схитрил дядя Гриценко; ни на какую базу Рыбаксоюза не надо было ему ехать. Просто он не хотел задерживаться и допускать в машину кого-нибудь. Хитрит что-то старый. Да и про Ваню как-то вкривь объяснил.

Грузовик ходко катил по шоссе. Володя притулился на одном из ящиков, укрывшись брезентом.

Минут через двадцать машина остановилась. Мотор перестал работать. Грузовик качнулся, опять хлопнула дверца кабины с правой стороны, где сидел дядя Гриценко. Володя осторожно высунулся из-под брезента и увидел, что грузовик стоит возле входа в каменоломни. Он сразу узнал это место я вышку над главным стволом, где ходила обычно клеть подъемника.

Но то, что разглядел Володя сегодня, не походило на когда-либо виденное тут. У клети, которая только что поднялась из недр и была довольно хорошо видна под навесом, царило небывалое оживление. Подъезжали брички, возы, машины, телеги. С них непрерывно снимали какие-то ящики, бочки, сундуки. Володя увидел, как с одного из подкативших грузовиков стащили такие же плоские, длинные ящики, как тот, на котором он сидел. Потом подъехала телега, с которое сняли чугунные котлы, чаны, кастрюли. Какой-то человек тащил в одной руке свернутый ковер, а в другой — туго завязанный круглый узел, из которого торчал гриф балалайки.

Володя решил, что жители Старого Карантина прячут от бомбежек свое имущество в подземных укрытиях.

— Емелин! — услышал Володя голос дяди Гриценко. — Пойди до Жученкова, доложись, что мы прибыли с добром, — пускай народ высылает принимать. А я тут побуду, только сверну в сторонку.

Машину снова качнуло, хлопнула дверца с левой стороны. Как только шофер отошел, Володя спрыгнул на землю. Дядя Гриценко обернулся и только руками развел:

— Тю! Стой! То ты иль не ты? Откуда ты выскочил? Самолетом, что ли? Вот не пойму…

— То уж моя военная тайна, — отвечал Володя. — Дядя Ваня, а что это тут грузят?

— А ну, геть отсюда! — рассердился дядя Гриценко. — Ему мало, что зайцем приехал, так еще все знать надо. Ходи отсюда живо!

Кто-то позвал Ивана Захаровича, и он, махнув рукой и прошипев Володе «Кышь отсюда, чтобы тебя видать не было», — побежал под навес. В это время из-под земли поднялась на поверхность клеть, и из нее вышел Ваня Гриценко. Он снял кепку с головы, обил ею с колен пыль известняка и появился во дворе каменоломен.

— Ваня, гляди сюда, — тихонько позвав его Володя, — Не видишь, что ли? Я это.

Увидев Володю, с которым он не встречался со дня их размолвки, Ваня кинулся было к нему, но на полпути остановился и двинулся дальше степенной в независимой походкой.

— Здорово, Вова-корова!

— Здорово, Ванька-встанька!

— Ты чего это тут? Тебя кто пустил?

— А я не спрашивался, меня дядя Ваня сам на машине привез.

— Ой, и скажешь же ты!..

— Сам спроси, раз не веришь. Я с ним на грузовой — на винтовках сидел. Что?

Ваня посмотрел на него очень сердито:

— Ну, и все равно ты ничего не знаешь, и нечего тебе знать. Выкатывайся отсюда!

— Это с какой же радости я выкатываться буду? Я к тебе в гости приехал.

— В гости домой ходят, а сюда тебя никто не звал.

— Да чего ты, Ванька, жабры топыришь, как барабулька? Говори уж, я ж и так все видел. Тут, наверное, подземный склад военный будет, да?

— Ну, считай, что склад, раз ты все видишь. Они подошли к воротам шахтного двора. У входа их окликнул часовой — парень в комбинезоне, с винтовкой на ремне.

— Это со мной! — крикнул ему в ответ Ваня, — Батя из города захватил.

Володе было очень обидно, что Ваня так пренебрежительно кивнул в его сторону. Подумаешь — «со мной»! Но пришлось смириться, потому что часовой внимательно оглядел его и сказал Ване:

— Ты зря тут лишнего народа не води у меня, а то, гляди, и самого не пропущу в другой раз.

Когда они отошли от каменоломен, Володя загородил дорогу Ване:

— Слушай, Ваня, ты мне друг или кто? Говори все. Не скажешь?.. Ну и не надо. Только имей в виду, ты мне больше не товарищ с этого дня. Настоящий человек, если друг, то уж все доверяет. Ты мое слово знаешь. Я тоже все-таки пионер. А уж лишнего болтать не имею привычке. Помнишь, сколько про ту надпись в шурфе не говорили?.. Скажешь или нет? Ну?

— Да что пристал! Зря серчаешь, — бормотал Ваня. — Не могу я тебе про то сказать. Я бате зарок давал, под честное пионерское.

— Так это — кому не говорить? Кому-нибудь! А я что? Кто-нибудь тебе или товарищ? Не хочешь, просить не буду.

— А ты никому не скажешь?

— Что я, правил не знаю?

— Ни словечка? — Да ни звука!

— Под честное пионерское, говоришь?

— Под честное пионерское!

— Ну, гляди, Вовка! Если скажешь где, живой не будешь, так и знай.

Володя уже дрожал от нетерпения.

— Ну, так я тебе скажу тогда, — шепотом произнес Ваня, озираясь во все стороны. — Ты меня, Вова, видишь, возможно, последние разы. Наши в каменоломни уходят. И меня берут. Зачислили! — подчеркнул он гордо.

И Ваня рассказал, что уже несколько дней идет тайная подготовка к переходу партизанского отряда в подземные каменоломни. Если немцы придут в Старый Карантин, партизаны скроются под землю и будут оттуда вести борьбу с фашистами. Туда, в каменоломни, уйдет и дядя Гриценко, записавшийся в партизанский отряд. А тетя Нюша, мать Вани, останется с Дубиниными в поселке.