Софья Могилевская - Восемь голубых дорожек

— Сейчас я есть хочу. После плавания знаешь какой аппетит? Зверский!

Маринка хоть и не плавала, но и у нее давно уж разыгрался аппетит, и, пожалуй, не меньше, чем у Антона. Наверно, тоже зверский! Она сказала:

— Я тоже хочу есть.

И вот они сидят за небольшим квадратным столиком. Перед каждым по тарелке винегрета, по куску хлеба, по стакану кефира, и еще каждому по розовой пастиле на закуску. Все это Антон притащил из буфета, поставил перед Маринкой и сказал:

— Ешь!

Конечно, хорошо бы еще и ту толстенькую сардельку… Но про сардельку сам Антон не догадался, а попросить у него Маринка стеснялась.

Ничего, обошлось и так! Вкусно поели. Не торопясь. С удовольствием. Да еще с каким! Съели все до капельки, а Маринка даже хлебные крошки подобрала — и в рот. Нечего им тут пропадать, таким вкусным…

Тогда Антон ее спросил:

— Теперь сыта?

— Теперь сыта, — ответила Маринка.

— Раз так — айда к тренеру!

И они отправились искать Зою Ивановну, тренера Антона Черных.

Нашли они ее в вестибюле, возле окошка с надписью «Регистратура».

Сердясь, она говорила какому-то мальчику:

— Видано ли это — толкать товарища с трамплина? Ты понимаешь, чем это могло кончиться? Ведь удариться о трамплин можно.

Мальчик стоял пристыженный, глазами уперся вниз. И лицо у него было виноватым, и в руках он вертел и тискал свою шапку. Начал чуть хрипловатым голосом:

— Извините, Зоя Ивановна…

— Да ведь это не первый раз! И запомни: еще повторится — простишься с бассейном навсегда.

Хотя Зоя Ивановна была сейчас сердитая, Маринке она понравилась. Молодая. Тоненькая. Вроде школьной пионервожатой. И острижена точь-в-точь как их пионервожатая: коротко, по-мальчишески. Только у той волосы светлые, а у тренера Зои Ивановны почти темные. На лоб свисает длинная прядка. То и дело эту прядку она откидывает ладонью, а прядка упрямо падает и падает обратно ей на лоб.

Зоя Ивановна была в синих спортивных брюках, в майке без рукавов, в таких же сандалиях, как другие тренеры. И у нее на шнурке висел свисток точь-в-точь как и у других тренеров.

Сейчас, после разговора с мальчиком, лицо у нее было такое, что Маринка сразу подумала: строгий тренер у Антона, с таким шутки в сторону. И Антон, наверно, считал так же. Маринка увидела, как он подтянулся, когда подошел к Зое Ивановне, вынул из кармана руку, живот подобрал.

— Вот она хочет в спортивную школу, можно? — спросил Антон, подталкивая оробевшую Маринку поближе к тренеру.

— Родня? — спросила Зоя Ивановна, внимательно разглядывая девочку.

— Нет, просто так. Из нашей школы, — ответил Антон.

Маринка чуть слышно назвала номер школы, в которой учится. Она очень гордилась тем, что она ученица именно этой школы, а не какой-нибудь другой.

Антон кивнул и прибавил:

— Из первого класса.

— Из первого «А», — бойко уточнила Маринка. Она гордилась и тем, что учится не в первом «Б», а не в первом «В», а именно в первом «А». Их первый «А» всегда раньше всех выходил на линейку и, конечно, был самый замечательный класс во всей школе.

Зоя Ивановна легко провела ладонью по тоненьким Маринкиным косичкам и спросила:

— Плаваешь?

У Маринки екнуло сердце. Все кончено. Не видать ей бассейна. Не возьмет ее Зоя Ивановна в спортивную школу. Ведь не умеет она плавать. Нисколько не умеет!

И, сказав «нет», Маринка опустила голову.

Но Зоя Ивановна, казалось, и внимания не обратила на Маринкино «нет», а велела Антону взять для Маринки какой-то бланк для какой-то справки.

— Знаю, — сказал Антон. — Сейчас возьму.

Маринка с уважением покосилась на Антона: все-то он знает!

— Объясни ей, что надо делать, а в четверг пусть приходит. К двум часам!

С этими словами Зоя Ивановна от них отошла. На прощание она снова ласково погладила Маринкины косички.

Принеся печатный бланк, Антон принялся втолковывать Маринке, что ей нужно с этим бланком делать.

— В поликлинику сходишь, понятно?

— В какую? — шепотом спросила Маринка.

Антон пожал плечами:

— Ну, в какую хочешь! В самую обыкновенную. В нашу, в районную, наверно!..

Маринка кивнула.

— Пусть тебя врач посмотрит. Главное — сердце пусть послушает. Ясно? Пусть вот тут напишет, что ты годишься для спортивного плавания. И про печать не забудь. Без печати справка не годится. Ясно тебе?

Маринка все кивала да кивала: будто ясно ей, понятно, но, по правде говоря, ничего она не поняла и, главное, не запомнила ни одного слова Антона.

— А кто со мной пойдет в эту самую… ну, в поликлинику? — спросила она и с надеждой поглядела на Антона: может, он согласится.

— Твое дело! — отрезал Антон.

«Не захотел, — вздохнув, подумала Маринка. — Может, мама пойдет или бабушка? А лучше бы — дедушка. Дедушке ничего объяснять не надо. Он сам все знает, даже не хуже, чем Антон».

— А придешь в четверг, захвати трусики, полотенце, мыло, мочалку и купальную шапочку, — перечислял ей тем временем Антон. — Запомнила?

Строгий голос у Антона. Очень строгий…

Маринка быстро принялась загибать на руке один палец за другим: трусики, полотенце, купальную шапочку… три загнула и остановилась. Спросила:

— А мыло и мочалку зачем?

— Надо, — сказал Антон. — Без них нельзя. Сперва полагается под душ. Дочиста надо вымыться. Знаешь, сколько микробов притащишь на себе в бассейн?

— Сколько?

— Тридцать три миллиона!

Маринка вытаращила глаза: тридцать три миллиона! Да неужто на ней, на такой маленькой, поместятся тридцать три миллиона микробов?

— До луны только четыреста тысяч километров, а на человеке тридцать три миллиона микробов. Понимаешь, какая цифра?

Маринка снова закивала. В школе они сейчас проходят цифру «восемь». Очень трудная цифра! Конечно, тридцать три миллиона потруднее будет… Все-таки нужно спросить у дедушки и про микробы и при чем тут луна?

И вдруг она увидела на стене часы. А увидев, забыла и про бассейн, и про луну, и про микробы, и даже о том, что ей нельзя одной переходить через Ленинградский проспект.

Стрелка на часах показывала двадцать минут пятого.

Двадцать минут пятого?

Маринка оторопела: ой, сколько времени она уже провела тут, в бассейне!

— Ты чего? — удивился Антон, увидев дрогнувшее вдруг Маринкино лицо, ее встревоженные глаза.

Маринка не ответила. Почти бегом кинулась к вешалке за своим пальто.

— Я же тебе сказал… — вдогонку ей крикнул Антон.

Но Маринка его не слушала. Домой, домой, скорее домой!.. Она и Антона больше не станет ждать. Одна добежит. Пусть страшно и нельзя, она не побоится…

Бедная бабушка! Уж сколько часов она ждет ее, Марину? И дедушка, наверно, тоже теперь дома?! Домой, скорее домой!..

А дома было так.