Антон Инголич - Мальчик с двумя именами

На пологом склоне пахали. Статная крестьянка в чёрной широкополой соломенной шляпе погоняла двух плотных гнедых лошадей, высокий, сильный крестьянин шёл за плугом. Они работали, хотя солнце палило вовсю, а по шоссе за полем то и дело проносились машины, наполняя всё вокруг оглушительным грохотом. Правда, на заре, когда они начали пахать, редкие грузовики и автомобили неприятно нарушали объявшую горы тишину, и тогда на дорогу оглядывались и люди и обе лошади. Люди — с досадой и раздражением, лошади — с любопытством, с затаённым желанием поскакать по гладкой дороге, которая, покинув обширные равнины, проходила мимо поля и терялась где-то в горах. Но сейчас, когда мотоциклы, автомобили, грузовики и автобусы самых различных марок, форм и мастей неслись в обе стороны, спеша и обгоняя друг друга, и когда их шум сливался в несмолкающий гул, они спокойно делали своё дело. Лошади изо всех сил тащили железный плуг, пахарь крепко держал ручки, а женщина-погонщик время от времени ловко взмахивала кнутом, подгоняя и лошадей, и пахаря, и самое себя.

Вдруг резкий, протяжный вой заглушил шум автомобилей. Лошади стали, высоко подняли головы и со ржанием повернули их к шоссе, а крестьянин с крестьянкой с тревогой посмотрели вниз. Им представилось печальное зрелище: пыльный автомобиль, съехав с дороги, врезался в узкий выгон между шоссе и полем и, описав крутую дугу, остановился.

— Авария! — вскрикнули оба и, бросив плуг и лошадей, прямо по вспаханным бороздам кинулись к автомобилю.

Пока они добежали, на месте происшествия собралась небольшая толпа. Из машины, так неожиданно и вопреки воле шофёра свернувшей с дороги, вылез сначала толстощёкий мужчина, а следом за ним — перепуганный мальчик.

— Папа, что случилось? — пробормотал мальчик.

— А ты не видишь? — буркнул мужчина, показывая ногой на переднее колесо. — Шина лопнула, вот что. Асфальт раскалён, не выдержала.

— Вам повезло, — сказал один из водителей, которые со знанием дела осматривали автомобиль. — Если б не луг, могло бы хуже кончиться.

— У вас есть запасное колесо? — полюбопытствовал второй.

— Ещё бы! — ответил коммивояжер Фриц Грот. — Машину я купил месяц назад, а колесо — только вчера. Как чувствовал.

— Вестимо, повезло, — вздохнула крестьянка с облегчением.

Грот свысока посмотрел на окруживших его людей.

— Мне всю жизнь везёт, — сказал он с нажимом и, повернувшись к мальчику, до которого ещё не дошло, что опасность миновала, спросил: — Ты испугался, Курт? Это пустяки по сравнению с тем, что мы пережили в войну. Так ведь? — И он снова глянул на людей.

Кое-кто ему поддакнул, другие молча расходились по своим автомобилям.

Через несколько минут машины снова мчались по шоссе, а крестьянин с крестьянкой продолжали пахать. Грот открыл багажник и вытащил запасное колесо.

— Думаешь, это лучше? — спросил вновь порозовевший Курт.

Грот не ответил. Подкатив колесо к передку, он достал домкрат и с ворчанием стал поднимать машину.

— Можно, я помогу тебе? — предложил Курт.

— Отстань! — рявкнул Грот. — Садись на траву и не мешай мне!

Курт надулся, отошёл в сторонку и сел.

Но едва он огляделся вокруг, как тотчас забыл и обиду и только что пережитый страх. Он уже давно любовался местами, по которым они проезжали, но именно сейчас горы предстали перед ним во всей красе. По обеим сторонам узкой долины поднимались склоны с полями и садами, а над ними вплоть до самых конусообразных вершин тянулись тёмно-зелёные леса.

По полю под садом, где, сверкая на солнце, величаво стоял белый дом, лошади со ржанием тащили плуг, которым управлял огромный крестьянин в белой, распахнутой на груди рубахе. Статная крестьянка понуканиями и хлыстом погоняла лошадей.

«Где я их видел? — подумал мальчик. — И эти места тоже видел…»

Он вскочил и побежал к отцу.

— Папа! — крикнул он вдохновенно. — Мы уже были здесь? Я уже видел эти места?

Грот вопросительно уставился на Курта.

— Опять размечтался? — Он презрительно усмехнулся и после короткой паузы резко, чуть ли не сердито продолжал: — Ни эти места, ни им подобные ты ещё никогда не видел! Понял?

Курт, одиннадцатилетний мальчик, не по годам рослый и крепкий, со слегка загоревшим лицом и вьющимися волосами, согласно кивнул, хотя ровным счётом ничего не понял.

— Сядь здесь, посмотришь, как меняют колесо, — ласково сказал Грот, возвращаясь к работе.

Но Курту было не до колеса. В памяти его ожила чудесная картина: поле на пологом склоне, над ним — сад со сверкающим белизной домом, две рыжие лошади тащат плуг, за которым шагает высокий, сильный мужчина, а рядом с лошадьми — статная женщина с кнутом в руках. Душно. Лошади, пахарь, женщина с кнутом и сам он на вспаханной борозде — все хотят пить. Все смотрят наверх, на дом. Наконец из сада выходит невысокая женщина с большим глиняным кувшином…

Курт глянул наверх, на поле.

Как! Из сада в самом деле выходит пожилая женщина с кувшином! Взволнованный столь удивительным совпадением, он поднялся и зашагал в сторону поля. Грот, поглощённый работой, не заметил, как мальчик удалился.

Когда пахарь взял кувшин, Курт внезапно ощутил сильную жажду. Напившись, пахарь взглянул на приближавшегося к нему мальчика.

— Хочешь пить? — спросил он ласково.

Курт кивнул.

— На́, пей! — Крестьянин протянул ему кувшин.

Курт жадно схватился за кувшин.

Вода была удивительно вкусной. Такой он ещё никогда не пил. А может, пил?..

Когда он утолил жажду, кувшин взяла крестьянка.

— Откуда вы? — поинтересовался крестьянин.

— Из Ганновера. Вернее, из Хаймдорфа под Ганновером…

— Вы там давно живёте?

— Нет, — ответил Курт. — Раньше мы жили в Арнсфельде, в Приморье. Мы беженцы.

Слова крестьянина заглушил окрик Грота:

— Курт! Курт!

Курту пришлось вернуться к автомобилю.

— О чём ты с ними болтаешь? — сердито накинулся на него Грот, тем временем заменивший колесо. — Они нам всё равно ничего не подарят, хоть весь день им долби, что мы беженцы.

— Они дали мне напиться. Такой воды у нас нет! — сказал Курт и, словно вспомнив что-то очень важное, подбежал к автомобилю, распахнул дверцу и взял с сиденья фотоаппарат. — Папа, я только разок сфотографирую!

— Что ж, вид недурён, — согласился Грот, взиравший на поле из-под полузакрытых век. — Определи расстояние и правильно установи выдержку и диафрагму! Хорошенько наведи на резкость, а уж тогда щелкай.

Курт взял экспонометр и поспешил к полю. Сквозь оптический прицел пейзаж казался ещё прелестнее и очаровательнее.

Теперь Курт окончательно уверился в том, что всё это уже видел, что когда-то ходил здесь и даже со свистом взмахивал кнутом. И такую вот студёную воду уже пил из кувшина. Да, да, всё это с ним было, что бы там ни говорил отец!