Аделаида Котовщикова - Дядя Икс

Что-то еще она быстро говорила вполголоса парню. А тот сильно припадал на одну ногу. Бедняга! Мало того, что немой, так он еще и хромой!

Кирилке пришлось изо всех сил натянуть поводок: Пат упрямо рвался за парнем и девушкой. Подумав, Кирилка сгреб песика в охапку и на руках понес его домой.

— Что-то вы как скоро пришли! — удивилась Гордеевна.

Тяжело дыша, Кирилка поставил Пата на пол.

— Пат очень любит немых. Он выскочил на улицу. Совсем сегодня не слушался.

— Ай-яй-яй! Ты что же это, Пат? Каких немых? Ничего не понимаю.

— Мы встретили немого. Он не говорит, а только мычит. А это можно вылечить?

— Если слышит, то, конечно, можно. Глухонемых и то обучают. Параличный, что ли, какой вам попался? Надо же!

— И хромает еще! Этот парень.

— Ну, факт, параличный. Не думай о нем, забудь. Много горя на свете… — Гордеевна потрепала Кирилку по голове. — Компотику хочешь?

Дни шли за днями. Приближались весенние каникулы. Как-то в субботу под вечер Кирилка расчихался. Мама испугалась и поскорей напоила его горячим молоком, уложила спать пораньше, укутала. А в воскресенье не пустила гулять. И Кирилка не расхворался. Признаться, он бы и не прочь посидеть денька два-три дома, вдоволь повозиться с Патом. Но ничего не поделаешь, в понедельник пришлось отправиться в школу.

И хорошо. Как раз в понедельник Валентина Федоровна отдала после проверки сочинение, которое они писали в классе в субботу. Совсем сами они его написали, ниоткуда не списывая. Надо было написать четыре или пять фраз. О чем хочешь. Но чтобы связно получилось, а не просто так фразы.

За это классное сочинение Кирилка получил пятерку — вот здорово!

— Ни одной ошибки и аккуратно написано, — похвалила Валентина Федоровна, возвращая тетрадь. — Последнюю фразу я не поняла. Каких немых? Почему собака их любит?

— Правда, любит, — сказал Кирилка. — А почему, я не знаю. Может, жалко ему, вот и ласкается.

Он написал сочинение про Пата. В сочинении было четыре фразы:

«У меня есть собака. Ее зовут Пат. Она косматая и очень хорошая. Пат любит немых людей».

Петька все еще болел и поэтому сочинение не писал. Из школы Кирилка часто теперь возвращался вместе с Катей Пахомовой. Им было по пути.

Всю дорогу Кирилка говорил о том, как жаль, что он идет не с Петькой, а с Катей. С Петькой они переходили бы вброд все лужи. А Катя каждую лужу обходит. Катя молчала. На улице она была еще тише, чем в классе.

Но однажды она сказала чуть слышно:

— Хочешь, я перейду вброд вон ту лужу?

— Давай, давай! — снисходительно сказал Кирилка. Он был уверен, что девчонка просто так болтает — для разговору.

Однако Катя приблизилась к луже, поглядела в нее, как в пропасть, вздохнула и погрузила в лужу сапожок. И… красный сапожок провалился в лужу до самого края. Как раз в этой луже была на дне колдобина.

— Назад! — крикнул Кирилка и дернул Катю за рукав.

Катя вытащила ногу. Но сапог ее уже зачерпнул воды.

— У меня там мокрехонько? — сказала Катя с гордостью. — Слышишь, как хлюпает?

— Беги домой со всех сил! — приказал Кирилка.

Вот что значит — девчонка! Такое пустяковое дело, как прошагать по лужам, не может сделать по-человечески.

Вместе они добежали до Катиного дома.

— Ладно, так и быть, буду тебе носить уроки, — пообещал Кирилка.

На другое утро он виновато поглядывал на дверь класса. Когда уж совсем решил, что Пахомова простудилась, она как ни в чем не бывало вошла в класс. Издали улыбнулась Кирилке. Он отвернулся с облегчением.

Мама принесла Кирилке три интересные книги: про непослушного медвежонка, про Незнайку и про маленького Мука. Кирилка подолгу с увлечением читал. И про себя и вслух маме или Гордеевне.

Пат больше не пытался выскочить на улицу, чтобы поискать немых людей.

Несмотря на совет Гордеевны забыть и не думать, Кирилка некоторое время думал о немом. Ковылял по комнате, припадая на одну ногу, стараясь почувствовать себя хромым. И как-то промолчал около часа, воображая, что не может говорить. Гордеевна его о чем-то спросила, Кирилка промычал.

— Ты что — бык? — спросила Гордеевна.

— Нет, я немой, — ответил Кирилка.

— А я-то думаю, отчего мне так ушам легко-тихо. Оказывается, наш Кирюха онемел.

Все реже вспоминал Кирилка немого. Совсем бы стерлась эта встреча в его памяти, если бы… не случилось такое, что даже никогда в жизни нельзя было себе представить!

В последний день перед весенними каникулами Валентина Федоровна вместо второго и третьего уроков повела первый «а» на прогулку в парк. Там она показывала ребятам деревья, рассказывала про весну: скоро распустятся почки, прилетят скворцы, а потом и ласточки.

Погуляли часок-полтора, да и пошли по домам.

Кирилка вернулся домой раньше обычного. Отпер своим ключом дверь, вошел не спеша.

Интересно, Пришла ли уже Гордеевна? Конечно, пришла: Пат семенит навстречу, хвостиком виляет. Ах ты миленький!

Кирилка нагнулся и погладил Пата. И вдруг услышал в комнате голоса. Гордеевна с кем-то спорила.

— Отвяжись! — говорила она сердито. — Не приставай!

— Какое ты, тетка, упрямое сокровище! — произнес другой голос, басовитый и… до того знакомый, что Кирилка на секунду замер с открытым ртом. Затем в пальто, не снимая ранца, чуть не наступив на Пата, ринулся в комнату.

Гордеевна сидела на диване. Напротив нее стоял… Кирилка глазам своим не поверил: неужели это на самом деле? Возле дивана стоял немой! Длинный, с растрепанным чубом, в том же коротковатом пальто, что тогда, на улице. И он говорил, да, говорил. Значит, уже вылечили. Поразительно было другое: голос немого был странно похож на голос Виталия Афанасьевича.

— Ну, я тебя прошу! — говорил немой.

Кирилка зажмурился. И сразу ему показалось, будто он держит в руках телефонную трубку.

Голос замолк, стало очень тихо. Кирилка открыл глаза. Гордеевна и вылеченный немой смотрели на него.

— Вас раньше отпустили? — Гордеевна глянула на заговорившего немого и хихикнула.

А тот покраснел, вздохнул, вдруг широко улыбнулся и шагнул к Кирилке с протянутой рукой:

— Здравствуй, Кирилл Дроздов!

Машинально Кирилка подал руку. Лицо его выражало растерянность, недоумение и даже некоторый страх.

— Вы… кто? — прошептал Кирилка.

— Я — дядя Икс, — голосом Виталия Афанасьевича ответил долговязый парень.

— А борода где?

— Сбрил. Была одно время. Там, на Памире, и когда с ногой валялся…

Кирилка задышал часто-часто. Вопросов у него в голове вертелось столько, что они налезали друг на друга, как мальчишки в драке, перепутались и мешали один другому соскочить с языка.

Вот уж и правда, икс, нечто неизвестное: голос одного человека, а лицо — совсем другого!