Марк Ефетов - Звери на улице

Слава еще раньше узнал, что все медведи живут в конюшне. Загородку, где были лошади, Слава прошел быстро и с трудом протиснулся в двери к медведям. Да, народищу тут набилось — жуть. Папы-мамы с малышами пришли, на руки их поднимали, а те визжали от удовольствия, смеялись и тянулись прямо к клеткам. Они бы и руки протянули сквозь прутья клеток, если бы у каждой клетки не стоял служитель в специальной форме, которая в цирке называется «униформа». Эти униформисты не подпускали ребят к самым прутьям клеток, но Слава протиснулся и всех шестерых медведей осмотрел. Не было среди них ни одного с белыми погончиками.

Уже зазвонил звонок, и в тесном проходе между клеток снова образовалась толчея — только теперь уже люди рвались к выходу. И Слава вдруг услышал, как какой-то малыш выкрикнул:

— Мисю!

Этот его крик как будто ударил Славу. До этого он хотел уйти: убедился же, что его Мишки-валдайца нет. Чего уж толкаться?! А тут из-за этого «Мисю» вспомнил вдруг своего медвежонка. Так же приходила на него смотреть маленькая девочка и упрямо повторяла одно это слово: «Мисю…»

Слава остановился среди клеток. Толпа обтекала его с двух сторон, и кто-то при этом ворчал, что мальчик стоит вот как столб, мешает смотреть, и всякое такое. А он стоял, и все. Нет, он не мог уйти, не узнав, есть ли тут среди артистов профессора Булатова его Мишка или нет.

Снова прозвонил звонок — теперь уже более протяжно, и полная женщина в униформе подошла к Славе:

— Мальчик, ты что — не слышишь звонок?

— Слышу.

— Иди в цирк.

Слава молчал. Молчал, потому что не знал, что сказать. Наверно, у него был какой-то ненормальный вид.

Женщина эта подошла к нему вплотную и взяла за руку:

— Что с тобой? Тебя кто-нибудь обидел? Ну, скажи. У тебя есть носовой платок? Вытри глаза. Вот так. Ну и хорошо. Ты же большой. Умник…

Она держала его руку в своих теплых ладонях.

— Ну, хочешь, — сказала она, — я провожу тебя в цирк? У тебя есть билет? Если нет, я тебя и так посажу.

В это время заиграла музыка.

— Ну, мальчик, пойдем.

— Миша, — сказал Слава, наверно, таким же жалобным голосом, как та малышка просила показать ей «Мисю».

— У тебя был медвежонок? — спросила женщина.

— Был…

Подумать только, она все-все поняла, она читала его мысли, она ни в чем не ошиблась. Она спросила:

— И ты его ищешь?

— Ищу…

Пока они Так разговаривали, клетки втаскивали на тележки и выкатывали в проход к арене. Теперь Слава с женщиной в униформе остались одни.

Музыка играла все громче и громче, а потом грохнули аплодисменты.

— Иди, мальчик, иди. — Женщина потащила Славу к маленькой двери. Она говорила шепотом: — Когда кончится представление, приходи сюда. Если тебя не будут пускать, скажи: «К тете Лизе». Понял?

— Понял!

Она чуть подтолкнула Славу, и он зажмурился от ослепительного света…

Слава стоял у бокового прохода возле самой арены. Мимо него на страшно трещащем мотоцикле проехали два медведя. Один был в седле, а другой сидел на багажнике и обнимал медведя-водителя лапами.

Что говорить: программу профессора дрессировки Булатова смотреть было интересно и в то же время грустно. Когда у Славы дома был Мишка, все приходили в восторг от того, что он брал двумя передними лапами бутылку молока с соской и сам, запрокинув голову, пил; восторгались тем, что медвежонок просился на руки к тому из домашних, кто был огорчен или просто тосковал. Мишенька понимал это, угадывал, а вернее, чувствовал. Возьмешь его на руки, он тут же зацелует тебя, потрется своей пахучей мягонькой шерсткой — и сразу же забудутся все огорчения.

Слава и его мама восторгались даже тем, как Мишка выдергивал вилки электропровода из розетки, как он бегал вразвалочку, точно матрос, сошедший на берег после долгого рейса.

А здесь, на цирковой арене, медвежата выделывали такое, что Мишке-валдайцу не могло и присниться. Медвежата боксировали (и дрессировщик поднимал лапу победителя, как на взаправдашнем ринге), лазили по лестнице, тушили огонь, заливая его из шланга, катались по арене на мотоцикле (это вы уже знаете), варили кашу — в общем, делали все как люди, только что не говорили.

Но Слава не удивлялся, не приходил в восторг, а сидел какой-то грустный. Он даже не смотрел на первоклашку, сидевшего напротив. Просто забыл о нем.

Славе жалко было мишек. Они делали все ловко и правильно, но как-то так, без радости, и, честное слово, чувствовалось, что по принуждению, и не просто так, а за так — за кусок сахару, который совали им в пасть после каждого номера.

Да, «просто так» и «за так». Когда Слава вырос, он стал понимать огромную разницу, можно сказать даже — пропасть, которая лежит между этими «просто так» и «за так». Может быть, и живут хуже люди, которые помогают другим «просто так». Но как же их любят! А другие, у которых все только «за так», — они, может быть, и богаче, но друзей у них меньше, и любят их тоже куда меньше.

Так было и с этими цирковыми медвежатами. Они были и приодеты и приукрашены, но делали все только за сахар. И казались эти мишки какими-то жалкими.

У одного медвежонка Слава заметил свалявшуюся, клочковатую шерсть, которая виднелась из-под яркой курточки.

А Славин Мишка — даже сравнивать обидно — делал все от души, любя, играя, радуясь… Что говорить?!

Был-то он пушистым, как меховой шарик. А эти пестрые одежды на медвежатах только раздражали Славу. Он понимал, что и медведям от их курточек и шаровар только хуже.

Кончилось представление, захлопали откидные кресла, погасли прожекторы, и на арене запылили граблями униформисты.

Слава проскользнул в дверцу бокового прохода, произнес как военный пароль: «К тете Лизе» — и прошел в глубь конюшни, где жили медведи.

Тетя Лиза была уже не в форме, а в клеенчатом широком переднике. Она разливала по мисочкам какую-то кашу.

— Садись, — сказала она. — Как звали твоего медвежонка? Мишка?

— А вы откуда знаете? Откуда вы все-все знаете?

— Я так думаю. Он был очень смышленый, твой Мишка, да?

— Да. У него еще было два белых пятнышка, как погончики. Вот, вот, и у вас тут он на афише такой. — Слава подошел к стене, которая была оклеена афишами, как обоями, — Этот! Но он почему-то не участвовал в представлении. Скажите: этот?! Да?

— Ах, этот?

— Да, этот! Он есть? Он живой? Это фото? Да?…

Тетя Лиза наполнила все миски, уложила их на тележку, повернулась к Славе и сказала:

— Подожди!

И снова он решил, что скоро, очень скоро увидит своего Мишку.

Только почему-то так бывает, что о хорошем думаешь, мечтаешь очень часто, а случается такое хорошее очень редко.

Так оно получилось и тогда.

Тетя Лиза очень скоро вернулась и сказала:

— Да, медвежонок этот живой, только он не совсем здоров и сегодня находится в изоляторе. Зовут его Лесик…