Гелена Крижанова-Бриндзова - Душан

— Поедем автобусом?

Душан наморщил нос, подмигнул маме.

— Ну его, — говорит.

— Ладно, — соглашается мама, — ну его. Что хорошего в автобусе в воскресенье, да ещё в эту пору? Жарища и духота.

Укатил автобус, и остались на дороге только Душан и мама.

— Как пойдём? — спросила мама.

Душан осмотрелся, прищурился.

— Так пойдём, — сказал он наконец.

Они не любят ходить по знакомым улицам. Душан всегда норовит выбрать новую дорогу.

— Так пойдём, — говорит он, и они идут, надеясь повстречать в пути что-то интересное.

Сегодня путь перед ними далёкий, улицы всё незнакомые, но они не боятся, что заблудятся. Куда-нибудь да выйдут.

И вот они выходят к новым, красивым домам. Их много, целая улица. Дома разноцветные: жёлтые, белые, розовые.

— Жалко, розовых мало, — говорит Душан.

— А жёлтые тебе не нравятся?

— Жёлтые тоже красивые, но розовые — лучше всех.

Улица перекопана, заставлена кладками кирпича, черепицы, деревянных брусьев. То и дело Душан с мамой возвращаются, обходят препятствия, но им это нравится. Они перепрыгивают ямы, топают по доскам, перекинутым через канавы.

Вдруг Душан говорит:

— Здесь мы уже были.

— Когда?

— В прошлом году. Не помнишь? Только домов тогда ещё не было. Здесь был огород. Вот такие были подсолнухи! — И Душан широко разводит руки.

Теперь и мама вспомнила. В самом деле, подсолнухи были огромные, как колёса.

— Гляди, какой дом! — Душан потянул маму за руку.

Длиннющий обшарпанный дом тянется вдоль дороги, пересекая новую улицу.

— Уродина, — бормочет про себя Душан.

Действительно дом безобразный. Он уродует всю улицу.

— Недолго ему здесь стоять, — говорит мама. — Гляди, вокруг растут новые дома. Когда улицу достроят, этот дом снесут, а его жильцы переедут в новые дома.

— В розовые? — жадно спрашивает Душан.

— И в розовые, и в жёлтые, и в зелёные. Все они хороши. Они куда красивее этого. И удобнее.

Душан свысока поглядывает на старый дом.

— Он умрёт, — говорит, наконец, мальчик, — умрёт.

Окна этого уродливого дома — все в потёках от сырости и от дождей. Можно подумать, что дом плачет. И Душану вдруг становится его жалко.

— Не огорчайся. — Мама погладила Душана по голове. — Так уж это бывает. Я думаю, этот дом построил когда-то первый богач в округе. И дом был похож на своего хозяина. Он стоял над маленькими лачугами как барин, дымил из своих труб и чванился: «Куда вам всем до меня! У меня целых два этажа!» Он воображал, что красивее его нет на свете. Стены у него были сырые, лестницы тёмные, но всё равно он раздувался от гордости. А теперь он злится, что появились дома лучше и красивее его.

— Смотри, мама, он нахмурился, — говорит Душан.

В самом деле, дом глядел всеми своими окнами и окошечками мрачно, исподлобья.

А маме с Душаном весело.

Они перепрыгивают канавы, топают по доскам, радуются. Старые, мрачные, неуютные дома отживают свой век, рождаются новые. Они повидали много таких новых домов. Розовых, зелёных, жёлтых и белых. Хорошо, что они не поехали автобусом.

Дома у Душана есть целая полочка книг. Красивые, интересные книжки, но какой от них прок, если ты не можешь их прочесть? А всего обиднее то, что все в доме умеют читать — кроме него. И папа, и мама, и старший брат Ратьо, и обе старшие сестры, Данка и Любка.

Только разве станут они тебе читать? Ни за что не допросишься!

— Ты что, не видишь? Я ещё русский не дописала! — говорит Люба.

— Не путайся под ногами, мне нужно закончить чертёж, — отмахивается Ратьо.

А Данка — та и вовсе его не замечает; знай бренчит себе на пианино. Мама, бывает, сжалится над Душаном, прочтёт одну сказку. Но не больше.

— На сегодня хватит, — говорит она. — У меня работа.

И вот Душан сидит в углу, листает книжки. Ух ты! Дракон нарисован, трёхголовый, с длиннющим хвостом. Пасти разинуты, а пламя так и пышет, и дым идёт. А перед ним богатырь мечом замахнулся, сражается со злым драконом. Но как сражается, из-за чего сражается, победил он дракона или нет — по одной картинке никак не догадаешься.

«Ну ладно, погодите! — думает Душан. — Я тоже пойду в школу, выучусь читать — и тогда всё-всё прочитаю. Ни одной книжечки вам не оставлю!»

Да, скоро, совсем скоро Душан пойдёт уже не в садик, а в настоящую школу. Это будет завтра.

Душан включает приёмник. Он хочет услышать, какая завтра будет погода. Первый день в школе — это же такое важное событие! И если пойдёт дождь — это будет неправильно и несправедливо.

Приёмник откашлялся, зашуршал, заблестел зелёным кошачьим глазом. Вот сейчас он скажет:

«Завтра будет отличная погода!» Но вместо этого он начинает передавать музыку.

— Это что ещё за фокусы! — кричит мама из своей комнаты. — Поработать спокойно нельзя!

Мама сидит за столом над какими-то бумагами и ерошит волосы. А это значит: она устала.

— Это ты включаешь радио? — сердито говорит она Душану. — Я же тебе тыщу раз говорила. У человека дел выше головы — и никто-никто его не жалеет.

«Человек» — это мама. «Никто» — это все остальные: Дана, Ратьо, Любка, Душан и — что греха таить? — и папа тоже.

Душан всегда очень огорчается, когда мама так говорит. Как это «никто»? Душан маму жалеет, потому что он её любит. И все остальные тоже. Зря она так говорит.

— Я только послушать, какая завтра погода, — виновато бормочет Душан и глядит исподлобья на маму: не сердится ли она?

Нет, мама не сердится. Она глядит на Душана, потом на календарь, потом опять на Душана.

— Подумать только! — восклицает она. — Завтра же первое сентября!

Тут мама выскочила из-за стола, подхватила Душана на руки и закружилась с ним по комнате.

— Душко! Ведь ты у меня уже школьник! Ой, как время летит!

Позабыв про свою работу, мама подсела с Душаном к приёмнику. Ей тоже хочется услышать, какая завтра погода.

Но по радио без конца передают музыку. Мама выключила приёмник, но с кресла не встала. Душан обрадовался — значит, можно будет поговорить.

Мама очень хорошо рассказывает. И про своё детство, и про войну, и про деревню, в которой она родилась…

Душан часто просит её:

— Расскажи какую-нибудь сказку, как ты была маленькая.

В ответ мама только усмехается:

— Это не сказка, Душко, это жизнь…

На этот раз Душан просит:

— Расскажи, как ты пошла в школу!

— Этого я, право, не помню, — говорит мама.

— Помню только, что в первый день я пошла в школу, держа за спиной хворостину. Да, настоящую хворостину, такими ребята гусей подгоняют. Я ведь сызмальства любила пасти гусей, особенно гусят. Они такие бойкие, ненасытные, жёлтенькие, мы их желтячками звали. Как вылупятся они из яиц — я их тут же выгоняла на лужайку у дороги. Целыми днями могла их пасти.