Эрих Кестнер - Проделки близнецов

— Правее! Вон та, в большой шляпе! С журналом в руках!

Луиза косится в сторону элегантной дамы. Больше всего ей сейчас хочется с торжеством показать даме язык!

— Что вы там увидели, девочки?

Ох, проклятье, неужели мама что-то заметила? Но тут, к счастью, из машины, стоящей рядом с такси, к ним обращается милая пожилая дама. Она протягивает маме иллюстрированный журнал и говорит с улыбкой:

— Вы позволите вам это презентовать?

Мама берет журнал, смотрит на обложку, потом, улыбнувшись, передает его мужу.

Машины, наконец, трогаются с места. Пожилая дама машет им на прощание рукой.

Девочки приникают к отцу и ошарашенно разглядывают фото на обложке.

— Ох, уж этот господин Эйпельдауэр, — сетует Луиза, — так нас подвести!

— А мы-то думали, — подхватывает Лотта, — что порвали все фотографии.

— Но ведь у него осталась пленка, — объясняет мама. — Он мог напечатать еще хоть сотню снимков.

— Как хорошо, что он вас надул! — констатирует отец. — Без него мама не разгадала бы вашу тайну. И без него не было бы сегодня никакой свадьбы!

Луиза вдруг резко оборачивается и смотрит в сторону Оперы. Но фройляйн Герлах уже и след простыл.

Лотта обращается к матери:

— Мы напишем письмо господину Эйпельдауэру и поблагодарим его за все!

Заново испеченная супружеская пара вместе с дочками поднимается по лестнице на Ротентурмштрассе. В дверях уже ждет Рези в своем воскресном наряде, ее широкое крестьянское лицо лучится улыбкой. Она протягивает новобрачной большой букет цветов.

— Я очень вам признательна, Рези, — говорит молодая женщина, — и я рада, что вы хотите у нас остаться.

Рези кивает резко и энергично, будто кукла в кукольном театре. Затем лопочет:

— Мне бы, конечное дело, надобно возвернуться к себе на хутор. К папаше. Но я так жутко полюбила фройляйн Лоттхен!

Господин капельмейстер смеется:

— По отношению к нам троим это не слишком вежливо, Рези!

Та в растерянности пожимает плечами. Фрау Пальфи приходит ей на помощь.

— Не можем же мы вечно стоять на площадке!

Рези распахивает перед ними дверь.

— Просим, просим!

— Секундочку! — спокойно произносит капельмейстер. — Мне нужно сначала заглянуть на другую квартиру.

Все застывают на месте. Неужто вот так, сразу, прямо в день свадьбы, он собирается в свое ателье на Кэрнтнерринг? (Нет, Рези вовсе даже не застыла, она беззвучно смеется про себя!)

Господин Пальфи подходит к дверям квартиры господина Габеле, достает из кармана ключ и отпирает дверь. Лоттхен подскакивает к нему. На дверях висит новая табличка, а на новой табличке отчетливо видна фамилия: Пальфи!

— О, папа! — Лоттхен вне себя от счастья.

А тут и Луиза подбегает, читает надпись на табличке, хватает сестрицу за воротник и они вместе пускаются в пляс. Больше всего их танец напоминает шабаш ведьм! Стены старого дома содрогаются!

— Ну, хватит! — кричит наконец господин капельмейстер. — Сию минуту ступайте на кухню, помогать Рези! — Он смотрит на часы. — А я пока покажу маме новую квартиру. Через полчаса будем обедать. Когда все приготовите, позвоните нам! — и он берет жену за руку.

В дверях своей квартиры Луиза делает книксен:

— Будем добрыми соседями, господин капельмейстер!

Молодая женщина снимает пальто и шляпу.

— Какая неожиданность! — говорит она совсем тихо.

— Приятная неожиданность? — осведомляется он.

— О, да!

— Лоттхен давно этого хотела, задолго до меня, — сообщает он, немного помолчав. — А Габеле разработал план тайного переселения до мельчайших деталей и вступил в бой с мебельными фургонами.

— Так вот почему нам так срочно понадобилось заехать в школу!

— Да! Перевозка рояля сильно задержала битву мебельных титанов.

Они входят в кабинет. На рояле стоит извлеченная из ящика письменного стола фотография юной женщины из прошлых, но незабываемых времен.

Он обнимает ее.

— На четвертом этаже слева мы будем счастливы вчетвером, а на четвертом этаже справа я буду счастлив один, но от вас меня будет отделять только стенка.

— Столько счастья сразу! — Она прижимается к нему.

— Безусловно больше, чем мы заслуживаем, — говорит он вполне серьезно. — Но не больше, чем мы сможем перенести!

— Никогда не думала, что такое возможно!

— Что ты имеешь в виду?

— Что утерянное счастье можно наверстать, как пропущенный школьный урок.

Он указывает ей на висящую, на стене картину. Из рамы на родителей смотрит детское личико, нарисованное господином Габеле.

— Каждой секундой нашего нового счастья мы обязаны нашим детям, — говорит он.

Луиза в кухонном переднике стоит на стуле и кнопками прикрепляет к стене обложку «Мюнхенского иллюстрированного журнала».

— Красота! — восторженно восклицает Рези.

Лоттхен, тоже в кухонном переднике, ловко орудует у плиты. Рези смахивает слезы, тихонько сморкается и спрашивает, все еще стоя перед фотографией:

— Так кто же тут из вас кто?

Девочки озадаченно переглядываются. Затем смотрят на снимок. Затем снова друг на друга.

— Вот это… — нерешительно начинает Лоттхен.

— Когда господин Эйпельдауэр нас снимал, я, по-моему, сидела слева, — задумчиво продолжает Луиза. Лотта неуверенно качает головой.

— Нет, слева сидела я. Или?..

Встав на цыпочки, обе тянутся к своему портрету.

— Ну, если уж вы сами не разберетесь, кто из вас кто!.. — в восторге кричит Рези и заливается хохотом.

— Да мы и вправду уже не разберем, — буйно радуется Луиза.

И вот уже все трое смеются так, что их хохот слышен даже в соседней квартире.

И там жена с некоторым испугом спрашивает мужа:

— Как же ты сможешь работать в таком шуме?

Он подходит к роялю и говорит, поднимая крышку:

— Только в таком шуме!

И пока за стеной стихает смех, он играет для своей жены дуэт ми-мажор из детской оперы. И в кухне соседней квартиры это слышно. Там все трое двигаются осторожно и тихо, боясь упустить единый звук!

Когда песня отзвучала, Лоттхен смущенно спрашивает:

— Рези, а как это бывает? Теперь, когда папа и мама опять вместе, у нас с Луизой могут появиться еще братья и сестры?

— Ясное дело! — заверяет ее Рези. — А вам охота еще кого-нибудь заиметь?

— Конечно! — энергично вмешивается Луиза.

— Парнишку или девчонку? — интересуется Рези.

— Много парнишек и много девчонок! — заявляет Лотта.

И Луиза от всей души кричит:

— И все сплошь близнецы!

Добрая старая книжка с хорошим концом…

Эриха Кестнера немцы считают чтением легким и утешительным. Можно бы, конечно, выразить для начала надежду, что эта книжка поможет нашим детям стать добрее… но, честно говоря, не очень-то я верю в доброту, которая берется из книжек. Даже если эти книжки умеют рассказать, откуда она берется на самом деле. Впрочем, Кестнер не делает эпохального открытия, сообщая, что доброта у детей берется от взрослых. И, к сожалению, не только доброта.