Ирина Щеглова - Принц для сахарской розы

Мы вылетели из Москвы в начале холодного октября, а через несколько часов оказались в жаркой Африке. Видимо, из-за переживаний мама забыла меня переодеть, и я еще долго тихо плавилась в куртке и джинсах. Я не замечала жары, глазея на разноцветную толпу, заполнившую аэропорт.

– Мама, как называется этот город?

– Алжир.

– Нет, это страна так называется, а город?

– И город Алжир, и страна Алжир, – ответила мама.

– А почему?

– Так получилось, – мама нервничала.

В аэропорту нас не встретили, но мама нашла российского представителя, тот связался по телефону с посольством, и за нами приехал Гена. Он так и представился, по очереди пожав руки мне и маме.

Гена выглядел потрясающе в ярко-желтой рубахе и рыжем замшевом костюме, я просто замерла от восторга. Он был такой яркий, необычный, совсем «не русский».

Раздела меня мама только в машине, когда Гена вез нас в посольство. А точнее, в дом, где располагался комитет российских специалистов.

Мама стаскивала с меня многочисленные одежки, время от времени растерянно кивая в ответ на вопросы-утверждения золотисто-желтого вкрадчивого Гены. Мама ему определенно нравилась, и он переживал за нее больше, чем она сама. Смущаясь, он сказал, что мама «непременно должна взять у него денег, ведь у нее нет, а мало ли что может понадобиться…». Я неотступно следила за ним, и Гена смущался еще больше. Мама спасла его: спокойно взяла деньги, поблагодарила за помощь и обещала вернуть, «как только приедет муж».

Я поняла только, что папе позвонили и что-то напутали со временем нашего прилета.

Гена привез и поселил нас в большом белом доме с террасой. Дом стоял прямо над морем, над обрывом. Внизу, среди густой зелени, виднелись многочисленные крыши других домов, а дальше, на темном аквамарине, в дымке стояли большие корабли.

– Там порт, – сказала мама.

– Это море? – спросила я.

– Да, Средиземное.

– А когда приедет папа?

– Завтра.

На втором этаже уже жили русские, а нас разместили на первом.

Я пробежала по темным нежилым комнатам, заставленным чужой мебелью, и спросила у мамы:

– Мы будем здесь жить?

– Наверное, – ответила мама и почему-то вздохнула.

А мне понравилось!

Я сразу отправилась на разведку и увидела незнакомую девочку, она стояла на веранде и, перегнувшись через перила, с любопытством меня разглядывала.

Она показалась мне очень красивой в своем пышном сарафане и открытых шлепанцах с розами. Розы были как настоящие, я сразу же захотела такие же шлепанцы и сарафан. Еще у нее были длинные светлые прямые волосы и очень симпатичное личико. Девочка встряхнула головой, отбросила волосы на плечи и произнесла нараспев:

– Приве-е-ет… Ты ру-у-сская?

– Русская! – обрадовалась я.

– Меня зову-у-т На-а-стя, а тебя?

– Ира…

– Поднимайся ко мне, – предложила Настя.

Я взбежала по лестнице и подошла к ней. Отсюда море было видно еще лучше.

– Ух ты! – восхитилась я.

– Здорово, да-а? – спросила Настя. Она повернулась и оперлась спиной о перила веранды.

Она мне очень нравилась, хоть и задавалась немного.

– Пойдем, я познакомлю тебя с мамой, а потом все покажу.

Ее мама лежала в шезлонге, подставив солнцу лицо. Она казалась усталой, но все-таки поздоровалась со мной и спросила, откуда я приехала.

Потом мы с Настей исследовали участок вокруг виллы, огороженный высокой проволочной сеткой. На сетке висели чумазые оборванные «арабчата», так ее мама назвала алжирских детей, они галдели и показывали на нас пальцами.

– Не обращай внимания, – дернув подбородком, высокомерно произнесла моя подружка.

Она демонстративно отвернулась от дергающих сетку детей и сделала вид, что рассматривает пластиковые розы на своих шлепанцах. Я тоже стала рассматривать ее шлепанцы.

– Там, где вас поселили, была холера, – пропела Настя. – Всю семью увезли в больницу, – теперь она наслаждалась произведенным на меня эффектом. – Только ты не бойся, там все про-ро-дис-фи, – она запнулась, но все равно старательно, по слогам произнесла трудное слово: – Продезинфицировали.

– А я и не боюсь, мне прививку сделали!

Все-таки Настя мне очень нравилась. Она рассказала, что учится в специальной русской школе и еще занимается рисованием. В ее комнате было множество акварелей, они висели на стенах, лежали на столе в пухлых папках и альбомах. На них я видела белые дома, белое небо с желтым солнцем и бирюзовое море. Все, как в жизни.

Я спросила у нее, почему город, в котором она живет, и страна называются одинаково.

– Это же про-о-осто, – объяснила Настя. – По-арабски Алжир называется Эль-Джазир – страна островов. В древности так назвали город, потому что в море много островов, а потом и вся страна стала так называться.

– Понятно… Эль-Джазир, по-моему, звучит гораздо красивее, чем Алжир, – сказала я.

Папа приехал на следующий день. Торжествующий Гена доставил его к нам и предложил устроить экскурсию по городу. Мама согласилась и сразу же сказала отцу о долге. Гена покраснел, хотел было отказаться от денег, но мама спокойно спросила:

– Вы ведь свои деньги нам давали?

– Да.

– Так берите. Нас тут много таких. На всех не напасетесь…

И мы поехали на экскурсию. Я запомнила только, что Алжир раньше был французской колонией, а еще раньше тут жили разные древние народы, поэтому сохранилось много старинных домов – целые улицы. И еще Алжир весь белый, он смотрится очень красиво на ярком солнце.

Потом мы заехали в магазин и купили мне шлепанцы, только не с розами, а с лилиями. Ничуть не хуже, чем у Насти.

На обратном пути я прищемила себе большой палец: когда садилась в машину, папа хлопнул дверцей, а я держалась за нее. Было ужасно больно! Мама отвела меня в туалет и долго держала мою руку под холодной водой. Даже к врачу ездили, но он сказал: «Ничего страшного, перелома нет».

На следующий день мы поехали в поселок, где живут российские специалисты. Мы с Настей уже успели сдружиться, было жалко расставаться. Я боялась, что в поселке мне не с кем будет общаться, но папа сказал, чтобы я не волновалась, там много детей.

Ехали долго. Сначала наш путь шел вдоль моря, потом начались апельсиновые рощи и поля. Затем дорога стала подниматься в гору, заросшую густым кустарником. Папа сказал, что здесь водятся кабаны и зайцы, а еще дикобразы.

Все-таки я не выдержала и уснула, а когда проснулась, наша машина уже стояла у невысокой каменной стены. За ней я увидела белые домики с плоскими крышами.

– Вот наша вилла, – папа показал на крайний домик справа.

– Разве это вилла? – не поверила я. Ведь вилла – это большой двухэтажный дом с верандой и видом на море.