Илья Дворкин - Взгляни на небо

Виталька запустил руку в карман, нащупал рубль, позвенел мелочью.

Научиться играть в «двадцать одно», в очко, оказалось нетрудно. И тут неожиданно для самого Витальки выяснилось, что он человек очень азартный. Ощущение, когда он брал карту, складывал очки, было настолько острым и необычным, что у Витальки руки дрожали. И не от жадности, нет, от возбуждения. Он с таким же азартом играл бы на спички или на щелчки, но здесь играли на деньги, и Виталька свой рубль с мелочью просадил очень быстро.

— Все? — спросил Кубик. — Пустой? Отвали.

И снова стал сдавать карты. Витальку он уже не замечал. А у того просто руки чесались еще разок испытать свою удачу.

— Сейчас, сейчас, — проговорил он, — сейчас принесу, только домой сбегаю.

— Вот! Это по-нашему! А ты, оказывается, заводной! — похвалил Кубик. — Возвращайся быстрей.

Виталька кинулся домой, открыл жестяную коробку из-под леденцов, где хранил все свои накопленные на спиннинг деньги — двенадцать рублей восемьдесят копеек, зажал их в потном кулаке и побежал обратно.

Когда он вернулся, в кустах чинилась расправа. Кубик сидел верхом на груди длинного сутулого мальчишки по имени Валдас и методично отвешивал ему пощечины. Валдас ревел, но не сопротивлялся.

— Не садись без денег, не садись! — приговаривал Кубик. — На холяву [1] На холяву (жаргон.) — даром, бесплатно, на чужой счет. проехаться хочешь! Не садись!

Остальные равнодушно наблюдали за расправой. Потом он спокойно слез с Валдаса, сказал:

— Поехали дальше.

И стал сдавать карты.

Валдас встал, шмыгнул носом, размазал по своей длинной унылой физиономии слезы и уселся рядом с Кубиком. Тот покосился на него, но промолчал. Потом заметил Витальку. Обрадовался.

— А-а-а! Пришел? Садись, садись, дорогой! Бери картинку.

Везло в тот день Витальке необычайно. Через час он выиграл двадцать три рубля. Двенадцать восемьдесят плюс двадцать три! Неслыханная сумма денег шуршала в его карманах. Но он все еще не верил, что это всерьез.

— Ребята, — сказал он сконфуженно, — не надо мне. Вы заберите, кто сколько проиграл.

— Чего-о? — Кубик вылупил глаза. — Шутки шутишь? Ты у меня гляди. Карточный долг — долг чести. Запомни!

Три дня не ходил Виталька к Кубику. Дурные деньги жгли карманы. Но так тянуло, так тянуло снова испытать остроту риска и сладость удачи, победы. И он снова пошел. И проиграл все до копейки. Нормальное дело.

Кубик охотно дал в долг. Через неделю Виталька не мог спать от ужаса, метался и не находил выхода — он был должен Кубику тридцать два рубля. И достать их было негде.

В воскресенье отец с мамой уехали в Ригу, Виталька сидел дома один. Пришел Кубик.

— Айда на пляж, — пригласил он.

— Слушай, Кубик, у меня… у меня денег нет, не могу я долг отдать.

— А-а, делов-то! — беспечно отмахнулся Кубик. — Отработаешь.

— Как?

— Пойдем на пляж — покажу.

Это оказалось очень легко — отработать. Кубик долго бродил по пляжу. Беспечно посвистывал, курил, бесцеремонно перешагивал через распластанные на теплом песке тела.

Тысяча людей блаженно жмурились, ловили бледной своей кожей солнечные лучи, подставляли спины и животы, впитывали живительные «ультрафиолетики».

Кряжистая фигура Кубика выгодно отличалась от остальных густой загорелостью.

Он что-то высмотрел, подошел к своей молчаливой компании.

— Ты, — ткнул он пальцем в грудь Витальки, — и ты, — в грудь Валдаса, — пошли.

Валдас вскочил.

— Куда? — спросил Виталька.

— Пошли, — сказал Кубик, — поборетесь. Погляжу, кто кого. Матч века: Утопленник с Фитилем.

Он бесцеремонно схватил Витальку за руку, протащил вперед. Виталька ничего не понимал.

Валдас покорно плелся сзади, загребал косолапыми ногами песок. Кубик подтолкнул его к Витальке.

— Давай, — приказал он.

И неуклюжий Валдас неожиданно резко прыгнул на Витальку, сбил его на песок.

Виталька разозлился.

Валдас пыхтел, жарко дышал ему в лицо, и было ясно, что зубы он не чистил давно.

Виталька вывернулся из-под него, и тут навалился Кубик.

Клубком покатились по песку, поднимая чьи-то полотенца, подстилки.

Возмущенно кричала толстая белокурая женщина, кто-то стал разнимать их.

— Куликаны! Места фам малло! — кричала женщина-латышка. — Итите прочь! Фыпороть фас нато!

Виталька поднялся и обнаружил, что Кубик и Валдас куда-то исчезли. Он извинился. Женщина не ответила, она аккуратно раскладывала на песке широкое махровое полотенце.

— Ухоти, ухоти, малшик, — сказала она и легла на полотенце, прилепила на нос кусочек газеты. — Не заслоняй мне солнца.

— Извините, — пробормотал Виталька. Тетка ему не понравилась. Она была круглая, как любительская колбаса. Он подошел к своей одежде, сгреб ее, недоуменно оглянулся.

Из-за кустов на высокой предпляжной гряде выглядывал Кубик, рукой манил к себе. Рядом маячил Валдас. Виталька взобрался к ним.

— Быстро по домам, — скомандовал Кубик, — считай, что мы с тобой наполовину в расчете. — Он хлопнул Витальку по плечу.

— Не понимаю, — прошептал тот. Валдас хихикнул.

— Не понимает! — обрадовался Кубик. — Он дите! А это видел? — Он протянул ладонь. На ней лежали круглые блестящие часики с браслетом.

— Золотые. Везучий ты парень, — сказал Кубик. — На сегодня все. Дуй домой и на пляже два дня не появляйся.

Родька медленно поднялся. Неторопливо пошел вниз, к городу. Сколько раз потом он вспоминал эту сцену на пляже в Дзинтари! Бессонными ночами, после мучительного, стыдного разговора со следователем, после суда, встречи с заплаканной мамой, растерянным отцом, водворения в ВТК — воспитательно-трудовую колонию — он вспоминал первое свое участие в воровстве.

Нельзя сказать, что он не сопротивлялся. Он перестал встречаться с компанией Кубика, прятался от него. Но куда спрячешься в маленьком городишке? И он все еще находился в кабале. Он был должником.

А потом рано-рано утром, когда родители только ушли на работу, явился Кубик, притащил два лоснящихся тугих чемодана и попросил спрятать их в том самом сарае, где они с отцом с таким упоением мастерили буер.

— Ты не дергайся! — утешил Кубик. — Ты их прихонырь, чтоб никто не увидел. Через неделю заберу. И долга не будет, прощу. И считай, что у тебя есть десятка. Сыграем?

Виталька и не помнил, как сел играть. И снова сделался должником Кубика.

— Ерунда, — утешил его тот, — отработаешь. — Он ругнулся. — Вокруг фраеров — глаза разбегаются.

Кубик тогда долго сидел у Витальки, опустошил почти весь холодильник, ел много и жадно. Виталька молча угощал его.

А Кубик разглагольствовал.

— Погоди, — говорил он, — еще одно дельце — и мы махнем с тобой на юг. Красотища! Едой надо запастись. Поможешь. Я с этой местной шантрапой знаться не хочу. Тебе доверяю. Все вдвоем сделаем.