Лидия Чарская - Приключения Таси

— Спой! Спой, Леночка! — подхватили остальные дети.

У одиннадцатилетней Леночки был чудесный голосок. Она знала много красивых песен, которым ее с любовью обучила Нина Владимировна, сама имевшая очень хороший голос.

— Спойте нам какой-нибудь романс! Я ужасно люблю слушать романсы! — неожиданно сказал Викторик, тоном взрослого человека.

Дети громко расхохотались. Викторик обиделся и надулся.

— Что тут смешного, — протянул он, очевидно, подражая кому-то, — у каждого порядочного человека должен быть хороший вкус. Я люблю слушать романсы, и это доказывает только, что у меня хороший вкус. Меня очень удивляет, что вы этого не понимаете, — закончил он обиженно.

— Постойте, я вам сейчас спою что-то! — решительно заявила Леночка.

Нежный, звучный голос полился мелодичной волной над водами сонного пруда. Месяц снова выглянул из-за облака и залил потоком лучей стоявшую посреди лодки Леночку, делая ее похожей на какое-то фантастическое существо.

Леночка пела ту песенку, которой недавно ее научила мать. Дети разом притихли, очарованные и красивым мотивом, и прелестным голосом певицы.

Песня вдруг разом оборвалась, и отчаянный вопль пронесся над прудом. Леночка подняла руку и указывала на что-то.

Все повернули головы в ту сторону.

У берега, в том месте, где плакучая ива купала в пруду свои ветви, раздвинулись кусты осоки, и появилась небольшая белая фигура с распущенными волосами, очень похожая на русалку, как изображают их на картинках.

— Русалка! — закричали дети.

И вдруг раздался новый крик. Леночка, до сих пор стоявшая посреди лодки, зашаталась и без чувств упала за борт, прямо в черную, холодную воду.

Вмиг «русалка» сорвала с себя покрывавшую ее белую одежду, и все увидели девочку в коротеньком платье, кричавшую во весь голос:

— Леночка утонула! Леночка утонула! Спасите Леночку, — это Тася с плачем металась по берегу.

Тася видела, как зашаталась Леночка, как упала в воду. Этого Тася никак не ожидала. Леночка за всю свою коротенькую жизнь никогда ни с кем не ссорилась и всячески старалась выгораживать Тасю перед старшими. Она, Тася, хотела только напугать Тарочку, Викторика и этих неженок-сестриц, но отнюдь не бедную Леночку. Но все вышло не так, пострадала Леночка. Бедная, милая Леночка. И Тася металась по берегу:

— Спасите Леночку! Спасите! Спасите!

Марья Васильевна успела вовремя выхватить багор из рук Алеши и зацепить им платье упавшей девочки. Скоро на поверхности воды появилось сначала платье, потом и белокурая головка Леночки.

Мисс Мабель быстро перекинулась за борт и вытащила из воды девочку.

Теперь следовало скорее плыть к берегу. Дети налегли на весла. Бесчувственную Леночку завернули в большую пелерину мисс Мабель, и лодка быстро заскользила по направлению к пристани. Лишь только она причалила к берегу, Тася первая бросилась к мосткам.

— Что с Леночкой, ради Бога, что с нею? — сквозь слезы спрашивала она.

Но дети старались не смотреть на нее, отворачивались от Таси. Они справедливо считали ее виновницей несчастья.

Только Марья Васильевна сказала:

— Полюбуйтесь, что вы наделали. Вы убили вашу сестру.

Тася вскрикнула и закрыла лицо руками, когда же она открыла его снова, то ни Леночки, ни детей, ни гувернанток уже не было на пристани.

Тася с опущенной головой и сильно бьющимся сердцем пошла к дому. Она видела, как выбежала на террасу мама, как она спрыгнула с крыльца и подбежала к Марье Васильевне. Она взяла из ее рук девочку и понесла ее в дом. В один миг появились простыни. Мама свернула одну из них наподобие валика, положила на него животом вниз Леночку и при помощи гувернанток стала качать ее.

— Это чтобы воду изнутри выгнать у нее, голубушки, — пояснила появившаяся на шум няня.

Старушка вся дрожала от страха за свою питомицу, и крупные слезы текли по ее морщинистым щекам.

Тася видела из своего угла, как сосредоточены были лица у взрослых, как испуганы у детей, сбившихся в кучку, точно стадо испуганных барашков.

Вдруг послышался слабый звук, и тотчас же целая струя воды хлынула из носа и горла Леночки. Мертвенно-бледные щечки ее зажглись чуть заметным румянцем, и Леночка открыла глаза.

— Жива! Слава Тебе, Господи! — вскрикнула радостно Нина Владимировна. — Теперь доктора, доктора скорее!

— Дитя вне опасности! — подтвердила мисс Мабель и помогла Марье Васильевне и хозяйке дома перенести Леночку в спальню.

Тася пошла за ними и незаметно приютилась в ногах сестры.

Когда мисс Мабель вышла снова к детям, она велела им собираться как можно скорее домой, потому что Леночке был необходим полный покой. Дети Извольцевы бесшумно оделись и сели в экипаж; Раевы последовали их примеру. С ними вместе уехал и Павлик, посланный вместе с конюхом Андроном верхами за ближайшим врачом.

Леночка по-прежнему неподвижно лежала на маминой постели, похожая на какой-то хрупкий нежный цветок.

Марья Васильевна вышла на кухню приготовлять горячее питье для больной, и мама теперь осталась одна у постели девочки.

Тася только и ждала, казалось, этой минуты. Она быстро подошла к матери и, с трудом сдерживая слезы, сказала:

— Мамочка, прости… Прости, мамочка! Я не хотела. Ей-богу не хотела… Я думала напугать Тарочку. Я пошутила только, и вдруг Лена — бух! Ах, Господи! Никогда не буду! Если б я знала. Я дурная, гадкая… Я Виктору нос разбила… Я Алешу побить хотела… Я землянику съела… Все я, я, я!.. Только Леночку я не хотела! Право! Я русалкой нарядилась не для нее… А вышло, что она из-за меня чуть не утонула…

Тася захлебывалась слезами. Сначала она говорила тихо, потом все громче и громче.

Леночка испуганно заметалась в постели.

— Русалка! Русалка! — в ужасе повторяла она.

Мама бросилась к ней, обвила руками ее белокурую головку и стала нашептывать ей на ушко:

— Успокойся, мое золото, успокойся, моя радость. С тобой твоя мама! Ленушечка моя!

И как только девочка стихла, Нина Владимировна сухо взглянула на Тасю и произнесла таким строгим, холодным тоном, каким еще никогда не говорила с ней:

— Уйди. Я не хочу тебя видеть до тех пор, пока ты не исправишься. Твоя злая выходка чуть не стоила жизни сестре. Ступай. Я не хочу тебя видеть, недобрая, нехорошая девочка! Марья Васильевна была права — тебя надо отдать в строгие руки, пока ты окончательно не испортилась дома.