Мария Митрофанова - Клуб одиноких сердец

Артур позвонил на следующий вечер, когда Оля уже извелась от ожидания. Она сердилась на Артура, она уже думала, как он мог так обмануть ее, не оправдать ее надежд... Оля уговаривала сама себя, что у человека могут быть разные дела, что нельзя же встречаться каждый день... Но душа ее рвалась и кричала, что дел у человека никаких быть не может, а встречаться каждый день не только можно, но и обязательно нужно!

Но долго сердиться Артура она не могла, и потому, когда узнала его голос в трубке, – обрадовалась так, что долго и слова не могла выговорить в ответ! А когда пришла в себя, то наконец-то поняла, о чем говорит Артур: он звал ее на свои курсы, говорил, что зайдет за ней завтра и поведет туда, что он там уже говорил об этом и ее все ждут и хотят видеть, что он всем своим друзьям уже рассказал, какая она замечательная, и все теперь желают с ней познакомиться...

Оля положила трубку и подошла к зеркалу. Ее щеки разрумянились без краски, глаза стали глубже и приобрели таинственный блеск, губы были полуоткрыты. Оля смотрела на себя в зеркале и очень себе нравилась, она чувствовала, что именно с этого момента, именно с этой ее новой красоты, начинается какой-то важный этап в жизни...

– Кто там? – спросила Даша, удивившись такому позднему визиту. Отец был в командировке, бабушка легла спать рано. Только Даша, закончив работать над домашним заданием, засиделась у телевизора.

– Мышка, это я, Света!

Даша открыла дверь.

– Ты чего бегаешь по ночам? – удивилась она. – Случилось что-нибудь?

– То же мне, ночь, – хмыкнула Света, входя. – Время-то детское. А тут такая новость!

– Ну?

– Ольга Касаткина вернулась!

– Да ты что?

Преувеличенно демонстрируя удивление, Даша бессильно села на пуфик, стоящий в прихожей.

– А ты откуда знаешь?

– Ха! Будущие журналисты должны все знать и повсюду успевать. Мамина сотрудница в клуб здоровья ходит, где Ольгина мать директрисой. Она и рассказала.

– Погоди, да ты расскажи, где Касаткина пропадала?

– Она же ходила последнее время на какие-то курсы парапсихологии, что ли... Ну вот, у них там был назначен семинар в другом городе. Вот она и махнула туда, представляешь?

– А что же никого не предупредила? Хотя бы записку оставила, или позвонила бы потом!

– Она сказала, что написала записку, но, вместо того, чтобы оставить ее, по забывчивости сунула в свою сумочку. Так и уехала, и не нашла ее потом.

– Ох, и влетит ей!

– Да ладно, не влетит. Хотя и стоило бы. Там ее мать от радости чуть с ума не сошла! Так что все ей сойдет...

Девочки еще немного поболтали, и Даша стала провожать гостью.

– Беги, Светка, а то поздно. Еще и ты пропадешь, – что делать будем?

– Ну ладно, побегу. Увидимся завтра в школе.

Разумеется, на следующий день в школе все внимание было приковано к Оле. А она выглядела хорошо, как никогда, и, казалось, совсем не обращала внимания на заинтересованные взгляды одноклассников. Тут только все заметили, что Оля очень переменилась. Она была бодрой и веселой.

– Наделала всем хлопот, а сама вон какая радостная, – то и дело слышались шепотки со всех сторон.

Но с самой Олей никто заговаривать не решался из-за какого-то внутреннего неудобства. Только классная руководительница, неугомонная Ада Игнатьевна, завидев Олю, сразу же сочла нужным высказаться:

– Что же ты, Касаткина? Неужели трудно предупреждать? Ты оторвала от дела многих людей, заставила волноваться своих товарищей.

– Извините, пожалуйста, – громко ответила Оля, и многие в классе вздрогнули от того, как звонко и уверенно прозвучал ее голос. – Извините, – Оля обвела глазами класс, словно извинялась перед всеми и быстро села на свое место.

– Прямо принцесса Диана, – хмыкнула Лена Потапова, глядя как невозмутимая, ясноглазая Оля садится на свое место, как встряхивает гривой непокорных светлых волос и осматривается по сторонам с чувством собственного достоинства. – Есть же на свете люди, у которых все хорошо. А тут хоть руки на себя наложи...

Ее соседка по парте Вера испуганно отодвинулась. Не то, чтобы ей незнакомы были Ленины проблемы, она просто не ожидала от нее таких слов. Разумеется, у Лены неприятности, у нее безответное чувство. Но нельзя же так переживать! Сама Вера буквально месяца три назад страдала и мучалась от неразделенной симпатии к Кириллу Ханееву, симпатичному неформалу. Он привлек ее сердце своей неподражаемой иронией, виртуозной игрой на гитаре и массой прочих зримых и незримых достоинств. Один только недостаток был у Кира:– ну никак он не хотел отвечать Верочке взаимностью!

Но у Веры была своя гордость, она не стала надоедать мальчику изъявлениями своих чувств, не стала ходить за ним хвостиком, как это делала, скажем, Галя Филипова, подружка бывшая! Вот у нее-то никакой гордости нет, она за Кириллом на цыпочках бегала и выпросила у него разрешение говорить всем, будто они дружат! Ну и добилась того, что он ее отшил прилюдно.

Сама же Верочка пострадала немного, используя это чувство, как стимул для творчества. На какие чудесные картины вдохновила ее безответная любовь! А потом чувство, не получавшее подпитки, само по себе сошло на нет, ничего, кроме пользы, Верочке не принеся. Другие же девчонки не умеют так, и Ленка Потапова из их числа.

Как она бегала за этим красавчиком, будущим дипломатом, а, на данный момент, – обычным выпендрежником Димой Проскуриным! Он считал ее своей девчонкой, это правда, но обращался, как с рабыней. Никогда не подарил ни букета цветов, никакой пустяковины, разговаривал с ней презрительно и холодно, все время раздражался, и на праздновании Нового года оскорбил ее прилюдно, так и сказав – при всех и в глаза! – что она ему смертельно надоела... Даже у Ленки хватило гордости не продолжать отношения с этим грубияном. Уже после того, как он прилюдно извинился перед ней, Лена не захотела вернуться к прежним отношениям.

А Дима, надо сказать, и сам не очень-то к этому рвался. Но только вот Лена не на шутку страдала, между тем, как мальчик ничего такого не испытывал.

– Ты все по Димке страдаешь? – шепотом спросила Вера у своей соседки. Лена только плечиком дернула, делая вид, что внимательно вслушивается в объяснения Ады Игнатьевны.

Но Веру обмануть было трудно: в том, что касается сердечных дел, она за последнее время приобрела какое-то удивительно тонкое чутье. Но продолжать разговор с Потаповой она не стала: во-первых, все же урок идет, а во-вторых, что ж делать, если Лена сама не хочет, чтобы друзья ей помогли? Вера знала, что помощь в сердечных делах со стороны товарищей никогда ни к чему хорошему не приводит, и хорошо еще, если не вредит!

Между тем Лена чувствовала себя очень несчастной. На какое-то время дружба с Димой заменила ей все, затмила весь мир и стала главным предметов ее мечтаний и планов на будущее. Она ни о чем другом и думать не могла, и не представляла себе жизни без Димы!