Ксения Беленкова - Улыбка ледяной царевны

– Ребят, а кто-нибудь из вас видел северное сияние?

Друзья стояли нахохлившиеся, вжав головы в плечи, и мой вопрос оказался для них как бы из другого мира.

– Телевизор сейчас есть в каждом доме, – с удивлением взирала на меня Катька. – Левицкая, ну ты даешь!

– Телевизор – совсем не то! – вздохнула я. – Мне бы настоящее северное сияние увидеть, хоть на минуточку…

– Зачем тебе? – Марик, кажется, расстроился от того, что осуществить мою мечту было ему не под силу. – Не понимаю.

Лишь Ваня промолчал. А я не стала никому ничего объяснять. По правде говоря, я и сама не знала, зачем мне это северное сияние. Наверное, если свои желания можно объяснить, они перестают быть такими притягательными и загадочными. И мне вовсе ничего не хотелось доказывать – ни друзьям, ни себе.

Дождь все наяривал, но пора было расходиться по домам. Жизнь под козырьком «Макдоналдса» никого из нас не привлекала. И если у Ивана, Марика и меня было надежное укрытие от непогоды, то Катька осталась совершенно беззащитной перед стихией. Но, кажется, вовсе не расстраивалась из-за этого.

– Ванюш, ты не проводишь меня домой? – она прильнула к его руке. – Поместимся вдвоем под твоим зонтом?

Только теперь я впервые подумала, что правильная Катька вряд ли не взяла из дома зонт без веской причины. Имидж – это все неумелые отговорки. Ей просто нужно было остаться наедине с Ваней, и она сработала наудачу.

– Пойдем, – Иван распахнул свой здоровенный зонт.

Ребята попрощались. Катька победоносно подмигнула мне, а Иван лишь сдержанно кивнул, будто недавнего разговора о перемирии и не было вовсе.

– Марик, пойдем ко мне, – сейчас почему-то не хотелось оставаться одной.

И Марик радостно закивал. Всю дорогу до дома он пытался рассмешить меня своими шутками. А я все разглядывала и разглядывала лужи под ногами…

Дверь нам открыл Илья. С тех пор как Лера затаилась с ответом на его предложение руки и сердца, жених штурмовал наш дом с завидным упорством. Обязательно забегал каждый вечер, чтобы доложить об успехах на работе, а по выходным заваливался к нам еще днем. Он мог просто сидеть и читать книги в комнате Леры, пока та проверяла тетради, или же тихонько наигрывать что-то на пианино в гостиной, сочиняя свои мелодии. Мама давно относилась к нему как к члену семьи и вовсе его не стеснялась. При необходимости даже могла отправить в магазин за продуктами. Или же запихнуть на антресоли, разгребать старинные обрезы материй, в поисках ткани для подкладок. А Илья и рад был помочь, сам он рос без матери. И здесь, чувствуя себя нужным сразу трем женщинам, таял от удовольствия.

– Ил, здорово! – обрадовался Марик, крепко пожимая руку Ильи.

– Марчелло! Тебя-то здесь и не хватало!

Эта парочка была под стать друг другу. Стоило им оказаться вместе, как наша квартира превращалась в арену для выгула двух артистов. Здесь сразу же становилось шумно и весело.

– Ну вот, плакали мои тетради! – донеслось из комнаты Леры. – Какая уж теперь проверка…

Марик успел раздеться и сунул свой любопытный нос к моей сестрице.

– Как там Лапочкин? Жжот? – весело спросил он.

Слухи о литературных способностях этого парня дошли и до Марка. Лера лишь отмахнулась, но сама не смогла сдержать улыбку.

– Может, вы, ребята, поможете мне разобраться в этой загадочной душе? – Сестра извлекла из стопки заветную тетрадь Лапочкина. – Что это за странные буквы он вставляет почти после каждого абзаца?

Илья заглянул через плечо невесты и рассмеялся.

– Имхо! – прочитал Марк. – Что непонятного?

Но Лере ничего не было понятно, и она уже начала сердиться на нас за неуместное веселье.

– Это калька с английского – IMHO – In My Humble Opinion. По моему скромному мнению, – разъяснил Илья, – блоговый сленг.

– Илья, ну ты даешь! – восторженно глядел на него Марик. – Не, я знал, конечно, что это что-то типа того. Но такими умными словами объяснить никогда бы не смог. Цени его, Лера!

И Лерка смущенно взглянула на Илью – все эти сетевые штучки были так далеки от ее интересов. Сестра вздохнула, положила уставшие от писанины руки на колени, а сама уставилась куда-то на носки своих атласных тапочек.

– Нет, наверное, зря я пошла в педагогику, – грустно изрекла она. – Ну ничего не смыслю в этих школьниках! Хотя сама, кажется, еще совсем недавно за партой сидела. Вот нашей историчке, наверное, уже за пятьдесят, но задора в ней побольше, чем в любом ученике! Что ни урок истории – интересная игра. И общается со школьниками на одном языке. У меня же черт знает что! Ну никакого взаимопонимания с ребятами, сколько ни лезу из шкуры вон…

– Брось, Лер. – Илья присел на корточки возле невесты, чтобы заглянуть ей в лицо. – Тот же Лапочкин от тебя без ума, уверен! Вот и выпендривается в сочинениях, чтобы ты его заметила. Я порой даже ревную тебя к этим ребятам…

– Верно! – подхватил Марк. – Сам слышал, как в школе ученики о тебе говорят. Что на уроках интересно, а ты хоть и строгая, но справедливая.

Лера переводила уныло-недоверчивый взор с Ильи на Марика.

– Вы специально мне это говорите. – Сестра упрямо не хотела верить их словам. – Просто думаете успокоить и все…

– Вот! Она так всегда! – не выдержала я. – У меня уже мозоль на языке от всех этих разговоров. Никак не могу убедить Лерку, что она хорошая училка!

– Привет, училка! – раздался громкий голос мамы.

Оказывается, она уже давно стояла в дверях и слышала весь наш разговор. В руках у мамы была какая-то книженция. Все с интересом уставились на нее. А мама гордо шлепнула томик на Лерин стол, отчего стопка проверенных тетрадей даже подпрыгнула.

– Что это? – сестра повертела книжку.

– То, что нужно! И притом – давно, – заявила мама. – Как же я раньше не догадалась тебе этот роман подсунуть? Книгу написала одна учительница. Она рассказывает о реальных школьных буднях, о том, чему не учат в педагогических университетах. Но все это так живо, по-настоящему – зачитаешься! И главное – очень весело, с любовью…

Я взглянула на обложку и прочла название: «Вверх по лестнице, ведущей вниз». У меня даже голова закружилась, когда представила это. Но в то же время почему-то очень захотелось прочесть загадочную книгу-перевертыш. Ведь она про школу – про нашу жизнь.

– Я читал эту книгу, – сказал Илья. – Бэл Кауфман написала – между прочим, внучка Шолом Алейхема. Там все так забавно изложено – записки, рапортички, объявления. Не школа, а сумасшедший дом. Но, черт возьми, как-то проникаешься!

Тут и мама, и Лера удивленно взглянули на Илью, а Марик даже уважительно присвистнул.

– Так что же ты книгу нашей Лерке-то не подсунул? – спросила мама и с напускной строгостью добавила: – А еще обещал заботиться о будущей жене.