Ирина Кирпичникова - Хрустальные тайны

Настало время и самому в мастера выходить, обзаводиться своей бригадой, иметь собственных учеников и помощников,

А Борис никак с дядькой Михайлой не мог расстаться. И хотя знал он уже много, умел всякие сложные приёмы в своём хрупком мастерстве применять, но по-прежнему его называли только виртузовским учеником. Сама по себе фамилия Ярёмин ещё не звучала. Свой, ярёминский, хрусталь он ещё не сделал. Такой, чтобы всю душу в него вложить; такой, какой бы сердце подсказало, и чтобы никто никогда до него ещё такого не выдувал!

Видно, не пришла тому пора...

И вертелся он пока на деревянном кругу рядом с дядькой.

Часто приходили к деревянному кругу гости — полюбоваться его работой. Приходили старые и малые. Ребята просили:

— Дай в трубочку подуть. Может быть, у нас такой же стеклянный шарик получится.

Опытные мастера подолгу наблюдали за Ярёминым и потом многозначительно произносили:

— Ну и ну!

Борис понимал: одобряют, значит.

... Зашла как-то в цех молоденькая девушка. Под Новый год это случилось.

На ней был белый овчинный тулуп, весь расшитый шерстяными нитками, на ногах — маленькие уютные валенки, на голове — мохнатый меховой капор.

Несла она в руках зелёную, как изумруд, еловую ветку — душистую и свежую, с густыми колючими иголками. Снежинки на ветках растаяли и превратились в прозрачные сверкающие капли.

Девушка протянула Борису лесную ветку и сказала:

— Возьми. Уж очень ты красиво работаешь!

Борис посмотрел на девушку и даже трубку опустил от удивления:

— Как звать тебя? — спросил он.

— Клава.

— Откуда ты?

— Из села Никольского.

А Борису показалось, что сама Велия, покровительница лесов, свою посланницу с подарком из леса прислала.

Борис улыбнулся ей:

— Подожди здесь. Я тебе тоже хочу подарок сделать.

Он пошёл к печи. Достал из одного горшка немного бурого стекла, из другого— ярко-зелёного. Повытягивал тоненькие ниточки. А потом стал их складывать замысловатым рисунком.

Дядька Михайла не выдержал, подошёл к Борису:

— Уж не хрустальные ли кружева ты собираешься плести? Я тебе такого не показывал...

Когда-то филигранная вязь считалась самой большой тайной муранцев. Кто-то выдал эту тайну стеклодувам других стран. Стала она известна и в России. Но редкие русские мастера делали кружевные кубки. Не у каждого, даже очень опытного стеклодува, получалось это необычное хрустальное плетение.

— Я тебя такому не учил, — повторил дядька Михайла.

Дядька был не совсем прав. Действительно, они никогда вместе филигранную вязь не делали, хотя Борис очень ею интересовался и завидовал тем редким мастерам, которые умели плести хрустальные кружева.

Но сейчас он складывал из прозрачных ниточек не кружева, а совсем другие узоры. Они только напоминали муранские. Его — ярёминская — филигрань была яркая, колючая, лесная. Совсем как еловая веточка в руках девушки.

Борис уложил первую сплетённую зелёную лапку на кусок прозрачного хрусталя и залил её сверху стеклянной массой. Потом острой гребёнкой наколол ветку в нескольких местах — и повисли на концах изумрудных иголок блестящие сосульки.

Старый мастер удивился:

— Ничего не понимаю. Филигрань вроде бы делаешь по-мурански, а ниточки складываются как-то по-другому. Непривычно.

Тем временем Борис ещё смастерил одну хрустальную веточку и спрятал её в куске хрусталя.

Ветка за веткой — вырастала хрустальная маленькая весёлая ёлочка. Совсем-совсем зелёная, будто б родилась на лесной опушке. Каждая иголка к свету тянется. Коричневые ветки чуть-чуть приспустились, прижимаются к корявому стволу. Прозрачные сосульки фонариками горят.

— Так вот оно что, оказывается, ты затеял, — догадался дядька Михайла. — Старинную технику муранских мастеров по-своему, по-русски перевернул. Молодчина! Это уже настоящее твоё — ярёминское. — Потом печально добавил: — Значит, уйдёшь от меня...

Грустно стало старому стеклодуву. Должен бы он радоваться успеху племянника. Но жалко расставаться со своим любимым учеником...

А Борис всё смотрел да смотрел, как зачарованный, то на девушку, то на еловую ветку. И руки его продолжали плести из хрустальных нитей хрустальные узоры.

— Ты очень красивая, — говорил он девушке. — Ты самая красивая на свете.

Клава слушала его и улыбалась. Ей тоже понравился молодой стеклодув и его удивительно сильные руки. До чего же ловко они вертели выдувальную трубку! Она весело плясала перед стеклодувом в воздухе. Борис то гладил трубку осторожно, то подкидывал вверх, то покачивал из стороны в сторону. Пальцы его пробегали по трубке, как по кларнету: выше — ниже, выше — ниже.

И вдруг остановились где-то у самого мундштука. На какое-то мгновение Борис перестал дуть в трубку: пальцы его нащупали заветную отметину на металле...

... Весной сыграли свадьбу. Перед каждым гостем стоял сверкающий хрустальный кубок. А у жениха и невесты кубки были кружевные.

Борис их сам выдувал. Засыпал чистое золото в огненную массу — стекло сделалось похожим на кроваво-красный рубин. Из него стеклодув вытянул тонкие нити. Потом скрутил их затейливыми спиралями—получились узоры, совсем как те, муранские, которые он видел когда-то в Эрмитаже.

Только его, ярёминские, кубки были ещё ярче!

Теперь филигранная вязь перестала быть для Бориса тайной.

Кружевные кувшины, вазы и графины украшали коллекцию Ярёмина. Слава о его мастерстве разнеслась повсюду.

Однажды Борис получил письмо из Ленинграда. Писал тот знаменитый профессор стеклянных дел, который когда-то приезжал с художником заказывать хрустальный фонтан. Сейчас профессор приглашал Бориса к себе, в свою стеклянную мастерскую. Хотел, видно, и своими чудесами похвастать.

И вот Борис снова в Ленинграде.

Открыл дверь стеклянной лаборатории и замер: вниз вели несколько прозрачных, хрупких ступеней. Профессор заметил смущение гостя.

— Смелее, Борис Алексеевич! Ничего этим ступеням не сделается, — сказал он и на глазах изумлённого Бориса бросил на ступени тяжёлый молоток. Молоток отскочил, а на лестнице не осталось даже трещинки.

— Закалённое стекло! — воскликнул профессор, взял гостя за руку и усадил в совершенно прозрачное стеклянное кресло.

Борис огляделся. Всё здесь было стеклянное, даже стены. На полках и на полу лежали какие-то таинственные прозрачные предметы: дуги, трубы, кольца, куски застывшей пены.

У входа стояли огромные хрустальные колонны, покрытые резными узорами. С потолка свисали фантастические кристаллы и сосульки. Настоящее царство стекла!

Профессор показал Борису кусок стеклянной трубы.

— Представляете, Борис Алексеевич,—сказал он,— сколько можно было бы сделать из стекла вещей, если б оно не трескалось и не билось? Вот хотя бы такую водопроводную трубу. В земле она никогда не заржавеет, и её не нужно часто менять, как железную. Или вот стеклянные стены. Можно выстроить целый дом из стекла.