Владимир Киселев - Любовь и картошка

Что вы будете делать в понедельник первого января двухтысяча первого года? В первый день двадцать первого столетия? С утра пойдете на каток? Очень хорошо! А вечером? В кино? Тоже неплохо. Тогда можете читать эту книгу. Она для вас. Но если в двухтысяча первом году вы будете старше, чем сейчас ваши родители, то не тратьте на нее своего времени. Это книга о любви. А взрослые любовью не интересуются.

И в школе про любовь не учат. Ведь учебные программы составляют взрослые. В школе изучают теорему Пифагора, сколько воды втекает в бассейн через одну трубу и вытекает через две или чем отличаются нормальные химические растворы от молярных.

Хотя в жизни, начиная по крайней мере с седьмого класса, ученикам приходится со всем этим сталкиваться значительно реже, чем с любовью. Поэтому школьники самостоятельно изучают вопрос о любви по литературным произведениям, по кино, а также телевидению.

Но в действительности о любви человечеству известно еще очень мало. Значительно меньше, чем о теореме Пифагора или о бассейнах с трубами. Отчего она зарождается? Почему девочка влюбляется в одного мальчика и ничуть не любит всех остальных, хотя с точки зрения разума он «может быть» не лучше других? Правильно ли это, что мальчик, которого ты полюбила, вдруг становится для тебя ближе и дороже самых близких и родных людей?

Обо всем этом, может быть и не совсем научно, говорится в книге «Любовь и картошка». А к двухтысяча первому году ученые с таким же усердием, с каким сегодня занимаются проблемами происхождения Вселенной, займутся проблемами происхождения любви. Вот интересно будет прочитать какую-нибудь диссертацию!

В этой книге все написано поправде. Так это и было с нами в действительности.

А что касается картошки, то про нее тут совсем немного, и кому это не интересно, могут такие странички пропускать.

Наташа Кузнецова, ученица 9 «А» класса школы имени Гены Воронова села Бульбы, Черниговской области.

Сейчас на нашей планете живет четыре миллиарда людей. К двухтысяча первому году нас будет около семи миллиардов.

Считается, что для поддержания одной жизни требуется в среднем полгектара земли. Вот и выходит, что на каждом из этих полгектаров придется как следует поработать, чтобы прокормить человечество в третьем тысячелетии. Особенно если учесть, что и сейчас на земном шаре каждый день умирают от голода двенадцать тысяч человек.

Только подумать: не единицы, не десятки (хоть в это ужасно), а тысячи таких же самых людей, как мы с вами, которые могли бы, так же как мы, жить, трудиться, радоваться, умирают в эту минуту потому, что у них нет куска хлеба, кукурузной лепешки, чашечки риса, трех картошек.

На земле не должно быть ни одного голодного человека. И если где-то человек умер от голода, то это позор для всего человечества. Вот почему я считаю, что к двухтысяча первому году многие проблемы, которые сейчас кажутся очень важными, даже такие интересные, как происхождение Вселенной, отойдут на второй план. А. главными будут проблемы урожая.

Мы в нашем колхозе выращиваем картошку. Мы уже сегодня работаем для будущего, потому что с каждой половины нашего гектара собираем урожай не для одного человека, а для сотен людей. А к двухтысяча первому году мы будем получать урожаи еще большие.

Картошка — это наше важное, наше государственное и общечеловеческое дело, и занимаемся мы им всерьез, и в книжке написано про это вполне правильно.

Тем же, кого интересует любовь, лучше прочесть какую-нибудь другую книжку. Про любовь тут всего несколько страничек, и их можно просто пропустить.

Сергей Кулиш, ученик 9 «А» класса школы имени Гены Воронова села Вульбы, Черниговской области.

Тысячелетние стены домов Мадрида украсили огромные афиши, напечатанные в две краски — оранжевую и черную: «На центральном стадионе имени кровавого диктатора Франко выступает знаменитый советский матадор комсомолец Сергей Кулиш. Бык весом в одну тысячу двести килограммов по имени Ганнибал-второй уже поднял на рога и затоптал пятерых матадоров. Приобретайте билеты, и вы сможете своими глазами увидеть, как советский матадор Кулиш станет шестым».

Зрители на стадионе сидели тесно, голова к голове, как семечки в подсолнухе. Все они кричали, пели и свистели на испанском языке, и разобрать можно было лишь одно слово: «Ку-лиш, Ку-лиш, Ку-лиш!»

В расшитой золотом куртке, в узких брюках Сережа легко, словно танцуя, выбежал на поле стадиона, для безопасности зрителей огороженное крепким деревянным забором.

Черный и беспощадный бык Ганнибал-второй, уже накопивший большой опыт по уничтожению матадоров, низко наклонил голову, хрипло замычал и без всякой «разведки боем» бросился на Сережу.

Стадион замер. Слышен был только тяжелый топот Ганнибала-второго.

Но Сережа не растерялся. Он взмахнул мулетой — куском красной тряпки, которую матадор подставляет быку вместо себя,— и Ганнибал-второй пролетел мимо, едва не задев Сережино плечо острыми, словно отполированными, рогами. На черном боку быка были нарисованы пять звездочек — по числу уничтоженных матадоров.

Пока бык тяжело разворачивался, как многотонная, доверху нагруженная автомашина, Сережа жестом успокоил зрителей: «Не волнуйтесь, граждане, и, главное, смотрите внимательно».

Как ни старался Ганнибал-второй боднуть Сережу рогами, а все равно он каждый раз попадал в мулету. Сережа стоял на месте, а бык танцевал вокруг него, пока у Ганнибала-второго не закружилась голова. Если бы бык умел разговаривать хоть по-испански, то он бы просто попросил пощады. «Сдаюсь,— сказал бы он.— Ну что ты ко мне привязался? Хватит».

Но тут ассистенты подали Сереже шпагу. Как только зрители рассмотрели, что за оружие у Сережи в руках, стадион словно взорвался. Негодующие крики, возмущенный свист перепугали даже бесстрашного Ганнибала-второго. А ему бы, бедному, не пугаться надо, а радоваться. Это была не шпага, а обыкновенная палка с кисточкой для бритья на конце.

Сережа сделал смелый выпад, и на загривке у быка, на том самом месте, куда должна была вонзиться шпага, появилось белое пятно. Кисточка для бритья была с краской.