Рахмат Файзи - Его величество Человек

—Ну, старушка,— осторожно начал председатель,— вы опытный, бывалый человек, аксакал нашей махалли.

—Погоди, погоди,— нетерпеливо перебила Икбал-сатанг,— несколько раз уже ты обращался ко мне с этими словами. Я промолчала. На людях конфузить тебя не хотела. Во-первых, я еще не такая дряхлая старуха, как ты думаешь, во-вторых, быть аксакалом к лицу только самому Арифбаю.

—Ведь и вы...

—Нет, нет, я безбородая! — воскликнула она и, хлопнув себя с молодым задором по коленям, наполнила всю комнату звонким хохотом. Смеялась она с наслаждением, до слез.

Абдухафиз сначала опешил, а потом засмеялся и сам.

—Вот и ты повеселился... Ладно, от смеха прибывают силы. Смех омолаживает человека... Зови-ка ты меня просто Икбал-апа, миленький. Я человек с молодой душой,— снова расхохоталась Икбал-сатанг,— душа-то никогда не стареет. Скажешь «апа», я буду бегом бегать. Учись, братишка, ободрять, воодушевлять женщин. Женщина, чем моложе она тебе покажется, тем больше воспрянет духом.

Абдухафизу очень нравился веселый, открытый нрав Икбал-сатанг. И сейчас за несколько минут она его отвлекла от забот, усталость как рукой сняло, вроде развеялись и тревожные предчувствия. Абдухафиз заговорил о том, что следует делать, и Икбал-сатанг, сразу же все сообразив, прервала его:

—Поняла, миленький, поняла.

—У людей горе... Надо очень осторожно, с подходом беседовать. Чтобы, желая подвести брови, не выколоть глаз.— Абдухафиз сам улыбнулся своей шутке.

—Эй, и за кого ты принимаешь меня! — горячилась Икбал-сатанг.— Ведь я всю жизнь среди людей. Объясню так, что таять будут, миленький, вот увидишь, сами будут одежду носить мешками, попомнишь мои слова. А потом, братец, люди и сами очень хорошо все понимают. Чтобы разбить фашистов, не пожалеют ничего: народ готов отдать последний кусок, снять с себя последнее. Ну, конечно, найдутся один-два человека скупых, подлых, не без этого! Таких уж предоставь мне! Раскопаю я и то, что очень далеко у них упрятано.

Так и случилось. Абдухафиз после работы зашел прямо в контору и увидел там четыре мешка теплой одежды. Он обрадовался и вывалил прямо на пол содержимое одного мешка. Тут было все: шуба из лисьих лапок, куртка из овчины, чакмаки-телпаки [35] Чакмаки-телпак— шапка с бархатным верхом и широкой оторочкой из дорогого меха. и даже валенки. От большинства вещей шел резкий запах нафталина. Абдухафиз открыл окно и начал складывать добро обратно в мешок. В это время в контору вбежала взволнованная Карамат. Она была бледная, тяжело дышала. Абдухафиз догадался, что стряслось что-то, и поспешно подвинул Карамат стул.

—Садись, садись... Что случилось?..

— Вы знали девушку-почтальона? Дочь Кандалат-хола? — с трудом произнесла Карамат.

—Да, да, что случилось?

—Говорят, со вчерашнего дня ее нигде нет. Пропала. Мать лежит без сознания.

— Врача вызвали? — Тревожное предчувствие беды охватило Абдухафиза.

—Позвонили в «Скорую помощь». Наверное, приедут... Что же делать, Абдухафиз-ака? — Карамат заговорила спокойнее.

—Надо сообщить в милицию,— сказал Абдухафиз и умолк, задумавшись.— Ты говоришь, вчера?

—Да, как ушла рано утром на работу, так и не вернулась домой.

—И на почте не была?

—Утром заходила, взяла газеты и журналы. Видно, возвращалась, но не знают, в котором часу. Говорят, сумка там. Пустая.— Карамат с мольбой смотрела на Абдухафиза, словно только он мог найти Салтанат.

—Ты ее хорошо знала, Карамат? — спросил Абдухафиз.

—Да. Она училась вместе с младшей сестрой мужа. Часто приходила к нам. Неделю назад принесла письмо от мужа. Умная, серьезная девушка.

—Найдется.— Абдухафиз старался утешить Карамат.— Наверное, гостит у кого-нибудь из родственников или знакомых. Не сей пока панику.

Абдухафиз протянул было руку за валявшимися на полу вещами, но Карамат сама начала собирать их. Абдухафиз взял костыли и со словами «я скоро вернусь« вышел, но у самых дверей наткнулся на Икбал-сатанг с ватником под мышкой. Сзади мальчик тащил огромный узел.

—Хорманг [36] Хорманг — не уставать вам. , старушка! — подмигнул Абдухафиз женщине.

—Доброго и вам здоровья, старик,— с иронией ответила задетая Икбал-сатанг. «Нашла я, перед кем метать бисер»,— обиженно подумала она.

Абдухафиз угадал ее мысли:

—Апа, мы бы пропали без вас. Смотрите, как много вы успели собрать.

— Говорила же я,— ответила Икбал-сатанг, чуть повеселев.— На, бери вот это и занеси в контору.— Она отдала ватник мальчику.— Вот молодец, я угощу тебя куртом [37] Курт — кислое молоко,сушенное в виде шариков. .

—Апа, это самое, Салтанат...— начал Абдухафиз.

—Да, да, слышала,— заторопилась вдруг Икбал-сатанг.— Плохо, когда дети, будь они неладны, заставляют страдать. Если не найдется, Кандалат убьет это горе.

—Что же могло произойти?

—Кто ее знает! Молодежь, отбившись от рук, на все способна.

—Как это — отбившись от рук?

—Мужчин дома нет, а что может сделать мать, которая ни на шаг не выходит за порог...

—Разве мало семей без мужчин? Выходит, чуть не вся молодежь должна отбиваться от рук? — возразил Абдухафиз.

—Да уж это я просто к слову, братец.

—Нет, мы с вами не должны относиться к молодежи безразлично. Мы за нее в. ответе. Что будет, если отец или брат Салтанат, которые сражаются на фронте, узнают?

Икбал-сатанг хотела было слово в слово передать Абдухафизу известное ей письмо Батыра, но фраза «мы за них в ответе» заставила ее промолчать. Она сделала вид, что ничего не знает, хотя ей далось это нелегко: слова так и просились с языка. Она сама изумилась тому, что смогла сдержаться. Когда Абдухафиз перевел разговор на другую тему, Икбал-сатанг вздохнула с облегчением.

—Ну, ладно, что-нибудь сделаем. Рассказывайте, как у вас дела,— попросил Абдухафиз, взглянув на часы.

—Носит же земля таких людей, как Таджихон! — сразу приходя в ярость, вскричала Икбал-сатанг.— Как она на меня набросилась! Я-то еще ладно, но мы ходили вместе с Арифом-ата. Так она даже мужчины не постыдилась. Аксакал не выдержал — убежал...

—Надеюсь, вы-то вели себя сдержанно?

—Пришлось! Но если б это была не общественная работа, я ее за ворот схватила бы!

—Эй, эй, апа! — Абдухафиз предостерегающе поднял палец.

—Не бойся! Из ума, что ли, я выжила, голубчик! Знаю!

—Ни в коем случае никого не заставляйте насильно! Надо объяснять! Все объяснять! Вы же мастер на такие дела.

Икбал-сатанг сомлела от похвалы, раскраснелась даже.

—Видел ты, сколько я собрала?

—Видел, апа.— Абдухафиз изо всех сил старался угодить Икбал, через каждое слово повторял «апа».— Вы уж навестите Кандалат-биби, апа. Я тоже зайду вечерком.

На следующий день Махкам-ака наспех позавтракал и торопливо начал одеваться. Мехриниса тоже накинула на себя теплую шаль.