Рахмат Файзи - Его величество Человек

—В шесть.

—Приходи к семи. Знаешь, где я работаю?

—Нет.

—На Красной площади. [68] Центральную площадь Ташкента, где находятся правительственные учреждения, горожане любовно называют Красной. Войдешь с правого крыла.

Я закажу пропуск, договорились?

—Договорились.— Коля встал.

В условленном месте ждали ребятишки. Там же стояла и машина — Кадырходжа остался на заводе, но прислал автомобиль.

Весело разговаривая, дети уселись в машину. Город уже погружался в сумерки.

К вечеру температура у Мехринисы поднялась еще выше, она вся горела, не могла открыть глаза, вымолвить хоть слово. Не помог и укол. Ляна увела маленьких в другую комнату, а сама не отходила от Мехринисы. Во дворе наконец послышались знакомые голоса. Ляна выскочила на айван, увидела Рената и вдруг заплакала, зло всхлипывая сквозь слезы:

—Зачем пришел? Это все ты натворил! Смотри, в каком состоянии мама, бессовестный!

Ренат стоял, понурив голову. Никто не произнес ни слова в его защиту, даже Коля не остановил Ляну. За дни бродяжничества Ренат не без удивления понял, что без Мехринисы, без братишек и сестренок жить очень плохо.

—Прости меня, Ляна! Простите, ребята,— тихо сказал Ренат.— Можно мне зайти к маме?

Коля повел Рената в комнату матери. Остальные бесшумно прошли в соседнюю.

—Ойиджан, я больше никогда не буду.— Ренат опустился на колени возле постели.

—Слава аллаху, ты жив! — еле слышно проговорила Мехриниса. Она хотела погладить Рената по голове, но ослабевшая рука не слушалась.

Коля велел Ренату выйти. Он приложил ладонь к пылающему лбу матери и испугался. Но Мехриниса еле слышно проговорила:

—Уже лучше, сынок... Ляна плакала или мне почудилось?.. Ты не ругай ее.

—Не волнуйтесь, ойи, я ее вовсе не ругал. Ойи, помните помощника Ахунбабаева? Я случайно встретился с ним. Он вам кланяется.

—Спасибо ему, сынок,— с трудом прошептала Мехриниса.

Ляна принесла пиалушку чая, накапала микстуру и склонилась над Мехринисой. Коле показалось, что девочка за один день как-то повзрослела. Удивительно точные слова сказала она Ренату...

—Чем-нибудь помочь тебе? — спросил Коля сестру.

—Приподними чуть-чуть голову маме.

Мехриниса приняла лекарство и в изнеможении откинулась на подушки.

Поздним вечером пришел Исмаилджан.

—Не обессудьте, апа, запоздалого гостя. Ведь иду к вам, как к себе домой,— улыбнулся он Мехринисе.

—Зря вы беспокоились, мне уже лучше. Ренат нашелся.— Мехринисе действительно немного полегчало после лекарства, и она открыла глаза.

—И прекрасно!.. Я на минутку, сейчас уйду.

Исмаилджан отвел Колю в сторонку, мальчик рассказал ему о событиях дня.

—Досталось тебе, сынок,— пожалел его Исмаилджан.— Завтра на работу можешь не приходить. Присмотришь за матерью.

—Здесь будет Ляна. Я по пути только зайду в школу, скажу учительнице, что Ляна пропустит несколько дней.

Прощаясь у калитки с Колей, Исмаилджан поймал себя на мысли, что так спокойно он покидал этот дом только в ту пору, когда его провожал сам Махкам-ака.

—Всего доброго, уста,— с улыбкой сказал он мальчику.

Закрывая калитку на цепочку, Коля все время слышал эти слова. «Уста»! Сердце мальчика сильно билось. Хотелось помечтать, подумать. События последних пяти дней — с отъезда отца (как крепко обнимал его отец на вокзале!) до той лунной прохладной ночи — тесно сплелись в его сознании. Надо было восстановить их в памяти, не торопясь осмыслить все по порядку. Лишь бы никто не помешал, не охладил чистых порывов, лишь бы никто не упрекнул, что он нашел для своих размышлений неподходящее время,..

В темном углу двора сонно вздохнула корова. Коля вздрогнул, но тут же рассмеялся. Паутина мыслей порвалась. Он почувствовал, что стало холодно. А небо было ясным, высоким. Проследив глазами путь падающей звезды, Коля вдруг вспомнил страшное, полузабытое. Вот так же беззвучно в темной ночи чертили небо ракеты, и люди замирали в страхе. Ракеты предвещали начало артналета, а вслед за ними слышался гул моторов, с визгом взрывались бомбы, и, казалось, горела земля под ногами. До сих пор Коля удивлялся, как ему удалось выйти живым и невредимым из этого ада. Более месяца он ехал в разных поездах. Поезда бомбили, пылали вагоны. Не раз на глазах мальчика погибали люди. Он голодал, замерзал, страдал от духоты и жары. Однажды его чуть не раздавила толпа бежавших куда-то в паническом страхе женщин... Коля не мог вспомнить, как он оказался на ташкентском вокзале. Какой-то железнодорожник взял его за руку и повел в эвакопункт, забитый малышами. Коле показалось, что люди, раздававшие детям пищу, смотрели на него с недоумением: такой большой мальчик, а, словно младенец, тянет руку за куском хлеба. Он ушел с эвакопункта, скитался по улицам чужого города, не зная, сколько будет так ходить, где найдет пристанище, что станет делать. Он не особенно-то и задумывался над этим, воспринимая бродячую жизнь как нечто неизбежное. Куда мог деться мальчик, оставшийся без родителей, никому не известный, никому не нужный? В городе, хоть до него не докатилась война, жизнь шла трудная, неспокойная — это Коля видел и понимал. А вообще-то он почти ко всему был безразличен. Ни журчание воды, ни трамвайный скрежет, ни звуки музыки — ничто не интересовало его. Он бродил словно по пустырю. Проголодавшись, шел на базар или на трамвайную остановку, помогал одному-другому донести до дому тяжелую ношу и, если давали деньги, покупал что-нибудь съестное. Ему не раз советовали пойти в детдом, но Коля не верил, что тамошняя жизнь лучше той, которую он вел. Несколько дней он проработал в какой-то столовой. Повар с огромными усами на румяной физиономии сжалился над ним и взял его таскать воду и выливать помои. Там же, в столовой, Коля оставался и на ночлег, но повара забрали в армию, а женщина, заменившая его, и близко не подпускала Колю к работе. Тогда и услышал мальчик о кузнеце Махкаме-ака. Как-то в чайхане вслух читал газетную статью о его семье пожилой рабочий с перевязанной рукой. Коля подумал, подумал и разузнал адрес Махкама-ака.

Семья кузнеца отогрела его. Коля вдруг увидел, что вокруг совсем не пустырь, что жизнь не такая бессмысленная штука, как ему представлялось, что, кроме забот о том, где и как поесть, на свете существует множество других важных и увлекательных дел.

После того как Коля пришел в дом Махкама-ака, к нему вернулась счастливая способность видеть мир прекрасным, получать наслаждение от хорошей музыки, от купания в речке, волноваться и страдать, когда кому-то в большой семье бывало не по себе. С уходом отца на фронт на его плечи легла огромная ответственность. Все, что было до того, было дет

ством, теперь Коля стал взрослым. Он понял смысл слов «человек родился заново». В этом доме родился заново он сам, вырос, обрел родителей, младшим он сейчас вместо отца. «Уста»! Коля улыбнулся, но тут же посерьезнел: «Только бы мама скорее поправилась!» На душе опять стало тревожно...