Войтех Стеклач - Алеш и его друзья

Я замолчал и тихо страдал за правду. Знаю, не я тут первый, не я последний, так же страдал за научную истину и Галилео Галилей, да и Джордано Бруно за нее поплатился жизнью, он был сожжен на костре.

«Он не понимает, — улыбалась Хробаку мама, имея в виду папу, — что важно запастись пододеяльниками и наволочками, пока в продаже есть высококачественный материал, ведь скоро натуральных тканей не станет».

«Хоть бы уж скорее, — заметил отец, — а то шкаф треснет».

«А моль?» — озабоченно спросил дядя, и мамочка испугалась.

«У нас чисто и никакой моли, просто время от времени приходится наволочки простирывать: от пыли в складках образуются серые полоски».

«От пыли! — засмеялся отец. — Вот она, твоя женская логика. Это не пыль, а зола, знаешь, сколько ее здесь выпадает?»

Мама молчала, скорее всего, она этого не знала, а я молчал из гордости, хотя знал, что этой самой золы у нас в Голешовицах выпадает много: рядом с нашим домом на фонаре висит особая банка, и каждую неделю приходят специалисты проверить, сколько ее там нападало, а все из-за электростанции и прочих загрязнителей воздуха.

«А моль?» — настаивал дядя.

«Ну, хорошо, — уступила мама отцу и добавила: — Нас донимают только эти осадки да смог, а моли нет, в остальном у нас чисто».

«Моль не знает, что у вас чисто, — разумно возразил дядя, — моль о таких вещах понятия не имеет. Будьте внимательны к моли, дорогая невестка, будьте внимательны! Не успеешь оглянуться, как ее уже полон шкаф — и привет наволочкам!»

«Такого не должно случиться!»

«Не случится, — ласково сказал дядя. — Одно из моих маленьких изобретений для домашнего хозяйства — „Антимолин“. Этот порошок избавит вас от всех забот. Завтра же принесу».

Дядя сдержал слово, на другой день принес порошок, и мама, так гордившаяся своими наволочками, имела неосторожность посыпать им в шкафу. Хробак ее заверил, что действие «Антимолина» настолько универсально, что даже в складках сложенных наволочек исчезнут полосы от пыли.

Не знаю, заблуждался ли дядя или привирал, только ему следовало предупредить маму, что изобретение еще не проверено как следует и последствия его применения не изучены. Мамочка посыпала в шкафу, радуясь, что не будет моли, а наволочки и пододеяльники останутся белоснежными без всякой стирки.

Спустя сутки после использования изобретения Хробака раздался мамин возглас, за которым последовал обморок.

Пока папа приводил ее в чувство с помощью одеколона, я собственными глазами убедился в универсальности дядиного «Антимолина». Из шкафа исчезли не только моль и серые полосы, не осталось следа и от самих наволочек с пододеяльниками. Еще до того, как мама пришла в себя, папа сказал, что посоветует Хробаку рекламировать свое новое изобретение под лозунгом: «„Антимолин“ — идеальное средство чистки для любого шкафа!» Но когда мама очнулась, папины шутки кончились.

Поэтому, когда отец вчера решил больше не раздражаться, я понимал, что это пустая затея — ведь у него свой разум, а у мамы своя логика, это приводит к разногласиям, ну, а тут еще я.

Я, который сказал, что хотел бы пойти на улицу.

«А зачем?» — спросила мама.

«Затем, что свежий воздух полезен. Я только пробегусь немножко и к ужину вернусь».

Отец лег на диван и слабым голосом попросил стакан воды — разногласия его всегда выматывают, а еще он сказал, что жизнь тяжела.

«У меня тоже жизнь тяжела, — пожала плечами мама. — Ты собираешься по улице носиться один?»

«Нет, может, случайно встречу ребят», — пояснил я.

«Случайно! — сказала мама. — Знаю я эти случайности. Ты совершенно точно встретил бы ребят, а меня совершенно точно вызвали бы послезавтра в школу».

«Лучше тебе остаться дома и несколько дней отдохнуть от этой беготни», — разумно заметил отец.

«Движение, между прочим, полезно, — проворчал я. — Может, мне тоже лечь на диван, как ты?»

«Можно и на диване двигаться, — возразил отец и заложил руки за голову — Вот так, кстати, думается лучше всего. Спорю, что подобным образом множество гениальных людей совершило многие гениальные открытия! Не могу себе представить, чтобы кого-нибудь осенила гениальная идея во время бега трусцой».

«Я ничего гениального открывать не собираюсь, — возразил я. — Просто мне хочется пробежаться по свежему воздуху».

«Вздор, Боржик, — ласково произнес отец, — вот станешь постарше, тогда поймешь. В Праге давно уж свежего воздуха нет».

«Я знаю, одна зола».

«И смог», — добавила мама.

«Ну хорошо, — сказал я с горечью, — только это несправедливо. Вы не хотите пускать меня на улицу, хотя за последнее время я ничего ужасного не натворил».

«Ну, это еще как сказать», — неуверенно возразил отец, и я обиженно отправился в свою комнату.

С минуту в квартире стояла тишина, и, воспользовавшись этим, я прижал к стене стакан для подслушивания.

«Но он действительно ничего не натворил за последнее время», — заметила мама.

«Пойдет на улицу и сразу натворит», — упрямо заявил отец.

«Я думаю…»

О чем думает мама, я не стал слушать. Она заговорила на повышенных тонах, и было бессмысленно ждать, что папа смягчится и отпустит меня на улицу. На это можно рассчитывать только часа через два, а встреча с ребятами назначена на четыре, сейчас уже без четверти, так что лучше растянуться на ковре и взять книжку.

Это была приключенческая книжка, я приключения больше всего люблю. В ней рассказывалось о четырнадцатилетнем мальчике, как он ушел из дому, нанялся юнгой, а корабль их захватили пираты, и мальчику надо было выбирать: или геройски умереть, или стать членом шайки пиратов. У меня дух захватило, так что же он решит. Я, правда, сразу догадался, что мальчик станет пиратом, иначе книжка кончится на шестой странице, и какие уж тогда приключения.

Книжка меня очень увлекла, и я читал до самого ужина. За ужином родители были со мной очень ласковы, как обычно, когда они помирятся, даже позволили вечером смотреть телевизор, хотя я и не настаивал.

Иной раз иду я по улице и представляю себя героем какого-нибудь приключения, а ребята думают, что я сбрендил, раз бормочу себе под нос. Они и не догадываются, что я не просто бормочу, а разговариваю, скажем, с главарем пиратов или с Зигмундом [2] Зигмунд Люксембургский (1368–1437) — чешский король с 1436 года, сын императора Карла IV. , рыжей лисицей. Это прекрасные минуты, лучше снов, воображай все, что тебе угодно, а на сны так не повлияешь, мне иногда снятся просто кошмары. Вчерашний сон, к счастью, таким не был, и, когда мама его прервала — пора, мол, вставать, я за завтраком все вспоминал, что же мне снилось, и наконец вспомнил: мне снилась собака, очень приятный сон.

Некоторые люди, вроде моей пекелецкой бабушки, верят в вещие сны. Но бабушка женщина старая, а старые люди, как говорят учителя, находятся во власти предрассудков, хотя некоторые предрассудки и верны, но это уже называется народной мудростью.