Ирина Гуро - На красный свет

— Теперь на нашу долю осталось совсем немного, — сказал Титов, выходя.

— А который час? — с опаской спросил Коля.

Солнце стояло в зените. Едва они выходили из тени, жара обдавала их горячим дыханием, как из печки.

— Уложимся, — произнес Титов свое успокаивающее слово, но который час, так и не сказал.

…Это была совсем развалюшка, убогая деревянная дачка, покосившаяся на один бок и обросшая целым полем крапивы и лопухов. Можно было подумать, что здесь никто не живет, но в оконце трепыхалась грязнобелая занавеска, а на прогнившей ступеньке крыльца сидел тощий кот и старательно вытирал лапой морду.

Титов постучал, никто не ответил, только кот с перепугу бросился в лопухи. Откуда-то, словно из стены, вышла маленькая старушка в таких невероятных лохмотьях, какие Коля видел только в театре — пьеса «Две сиротки».

— Здравствуй, Вася! С чем пришел? Опять уговаривать будешь? — скрипучим, невсамделишным голосом спросила старушка.

— А на что мне вас уговаривать? Уж вы сами разбирайтесь.

Услышав это, старушка успокоилась. История с бешеной собакой ее не взволновала.

— Нашел, у кого спрашивать-то, — заметила она недовольно, — знаешь ведь, никто ко мне не заходит.

— Да знаю. Спросил для очистки совести. Подряд ко всем заходим.

— Дурная голова ногам покою не дает, — проворчала старушка. — А пацанов зачем с собой таскаешь?

— Они ту тетку с мальчонкой в лицо могут узнать. Вдруг повстречаются!

— Повстречаются, как же! Кого ищешь — сроду не попадется, а кого б век не видел — глаза мозолит. Ну, ступайте, ищите вчерашний день! — выпроваживала старуха гостей, хотя они и так спешили дальше.

— Какая старушка бедная, — сказала Настя, — как фея Берилюна!

— Насчет феи не знаю, а эта — вовсе не бедная. Она хороший дом продала, только чтоб невестке не достался. А деньги спрятала. Куда — сыну и то не говорит.

Вот как! Коля никак не подумал бы этого про безобидную с виду старушку.

Ему некогда было сосредоточиться на этой мысли: кто-то окликнул Титова.

С удивлением Коля узнал в обладательнице сладчайшего голоса и умильной физиономии давешнюю тетку с метлой. Но куда делись ее нахмуренные брови и грубый голос!

— Василий Игнатьевич! — с самыми ласковыми интонациями говорила тетка. — Как там с моей прописочкой? Прямо извелась вся от нервности: как же будет?

— Завтра зайдите в отделение, — сухо ответил Титов. — У вас тут женщины не было, по имени Даня или Таня? С мальчиком?

— Не было. Никого не было. Одна я в доме.

Тетка прошла, а Титов нажал кнопку звонка у высоких ворот с надписью: «Во дворе злая собака».

Звуки радиолы доносились из-за забора. Играли что-то веселое и бурное.

Было слышно, как прозвенел звонок и вслед за ним раздался многоголосый лай. Но лаяла не собака. Лаяли несколько человек — мужчин и женщин, перемежая лай с хохотом.

Коля и Настя в изумлении посмотрели на Титова.

— Дядя Вася! (Вот чертовка эта Настька, он уже ей «дядя Вася»!) Чего это они гавкают? Они психи, да?

— Да, эти всегда чудят! — с досадой махнул рукой Титов. — Хоть не психи, а в этом роде.

— Гав-гав-гав! — вяло выговаривал кто-то по ту сторону ворот.

Калитка отворилась. Молодой человек с редкой темной бородкой и давно не чесанной шевелюрой, в джинсах и ковбойке, увидев маленькую компанию, присвистнул.

— Хелло, начальничек! Приветик! Малолетние преступники? — указал он пальцем на Настю.

Настя не сробела.

— И вовсе мы не преступники. А вы зачем гавкаете? — спросила она.

— Собаки нет, так мы за нее… Чем могу служить? — спросил молодой человек у Титова.

Было странно видеть их рядом: ведь они, вероятно, ровесники. Но совсем разные с виду.

В это время ватага юношей и девушек в невероятно пестрых рубашках и платьях подлетела к воротам.

— Ого, нас ищет милиция!

— С вещами на выход!

— Алкоголики! Стройтесь! — Каждый острил как мог.

— Какая от вас служба! — холодно ответил Титов. — Скажите только, не была ли у вас вчера женщина с мальчиком…

— Никого. Слава богам, никого. Родители в отъезде, благодарение аллаху. И ни-ко-го.

Компания шумно подтвердила эти слова.

— Ну, гавкайте дальше! — сказал Титов.

Покидая странную дачу, он снова посмотрел на часы.

— Через десять минут все встретимся на углу, как условились, — заметил он, — а нам осталась только одна дача.

Это была та самая, куда заходил Коля, где подозрительная дама приняла его за воришку.

— Тут я спрашивал, — сказал Коля.

Но Титов уже входил в сад. Толстая дама лежала в той же позе в том же гамаке. На этот раз она сняла очки и удивленно поморгала на вошедших.

Титов начал свое объяснение. Дама, не дослушав, спросила:

— Не понимаю, какое это имеет ко мне отношение?

— Я хочу спросить, не была ли у вас или у ваших соседей…

Дама опять не дослушала:

— Я не слежу за своими соседями. Вот моя работница Лиза, она всегда все знает…

— А где она?

— Она в Борисове. За ней приехала вчера сестра и увезла ее.

— Как зовут ее? — Титов с размаху сел на пенек и снял фуражку: лоб его был в поту, и Коля впервые подумал, как ему жарко в форме в такое пекло.

— Я же вам сказала: Лиза! Лизой зовут мою работницу.

— Как зовут ее сестру? — тихим голосом спросил Титов. Видно было, что он вцепился в даму мертвой хваткой.

— О господи! Откуда же я знаю? — возмутилась она и села.

Что-то страшно затрещало, и Коле показалось, что гамак сорвется. Но ничего не произошло.

— Эта сестра вашей работницы приезжала с мальчиком? — спросил Титов громко и раздельно, как у глухой.

— Да-а-а, — протянула дама, пораженная его осведомленностью.

Коля остолбенел. Даже Настя замерла.

— Как его зовут? Как зовут мальчика? — В голосе Титова звучал тот самый металл, который соответствовал его милицейскому облику.

— Ну откуда же мне знать? Это Лизин сынишка. Подождите, кажется, Петя… Впрочем, нет! Пожалуй, Сеня…

— Не надо, — мрачно отрезал Титов. — Значит, они в Борисове?

— Да… То есть нет… — залепетала дама. — Я вам сейчас объясню: сестра приехала за Лизой, чтобы она проводила сынишку в пионерлагерь… Сегодня в два часа дня у них на станции Борисово торжественные проводы. Отправляют тридцать шесть детей.

Дама умолкла; видимо, она сама была довольна, что хоть что-нибудь знала точно.

— В два часа на станции Борисово? — переспросил Титов.

— Вот именно.

— Как фамилия вашей Лизы?

— Н-не знаю.

— У вас нет ее документов?

— В городе есть.

— Вы знаете адрес ее сестры в Борисове?

— Понятия не имею.

— Лиза вернется после проводов сына к вам?

— Нет, она попросила пять дней отпуска и останется у сестры.

— И на том спасибо! — Титов встал, движения его стали быстрыми, точными. В лице словно что-то изменилось: оно стало суше, неподвижнее, взгляд тяжелее.