Мария Белахова - Сын

— А зачем педсовет? — забасил Аркаша, который продолжал стоять около стола. — Мы сами все решим. Только вот насчет американской жвачки ты, Шапкина, зря замазываешь. Ну-ка, Дичков, скажи, откуда у тебя эта резинка? И откуда у тебя американская карманная книжечка, которую ты мне утром показывал?

— Ну подарили мне! — визгливо крикнул Игорь. — Какое твое дело!

Тут поднялся такой шум, что невозможно было ничего разобрать. Аркаша подошел к Игорю и, махая кулачищами, явно угрожал ему. Шапкина что-то кричала Стеховой. Все зашумели, поднялись с мест…

— Тише вы, тише! Что за безобразие! — старалась всех перекричать Клавдия Ивановна. — Я расскажу все директору, пусть он решает.

И так как никто ее не слушал, она, стукнув кулаком по столу, еще громче крикнула:

— Собрание считаю закрытым!

Сане так и не удалось сказать ребятам те слова, которые он приготовил. Даже если б собрание шло гладко и ему предоставили б слово, он все равно ничего не сказал бы. Во-первых, потому что он увидел доброжелательность к себе одноклассников, во-вторых, его сейчас иное мучило.

Клавдия Ивановна, как видно, не обратила внимания на разговор об американской жевательной резинке, а он, Саня, и на собрании и теперь думает только об этом. Ему кажется, что и двойки и прогулы — все это пустяки по сравнению с тем, что знает он и чего не знают еще ребята.

Когда Саня спросил Игоря, откуда он достал жевательную резинку, он не придал никакого значения его ответу. Но, когда об этом говорила на собрании Зоя Стехова, а потом и Аркашка, Саня вдруг понял, что это не пустяк…

…Они часто ходили с Игорем по улице Горького и либо на этой улице, либо у гостиницы «Националь» рассматривали новые заграничные машины. Разноцветные, необычной формы, они даже у Сани, который вообще не очень интересовался машинами, вызывали восхищение. Он смотрел на них, как на хорошие игрушки. Когда около машины появлялся хозяин, какой-нибудь иностранец, публика, рассматривавшая машину, скромно отступала. Но Игорю всегда хотелось выразить свое восхищение. Он хлопал ладонью по машине и говорил:

— Машина олл райт! Гут!

Саня сказал однажды Игорю:

— Ну чего ты распинаешься? «Гут, олл райт»! Еще подумают, что у нас ничего хорошего нет. И вообще…

— А что «вообще»? Почему не поговорить? «Распинаешься»! У нас-то таких машин нет?

— Ну, легковых нет. А может, что посерьезнее и поважнее есть! Ты читал в «Знание — сила»…

— Ладно, не агитируй! А почему нельзя с иностранцами разговаривать?

Конечно, почему не поговорить. Но Игорь навязывался, подхалимничал. Это противно! Но сказать об этом в глаза Игорю Саня не решился.

Однажды они увидели около телеграфа машину с черным низом и ярко-желтым верхом. Около нее стояло несколько любителей. Хозяин машины, высокий человек в спортивном костюме серого цвета, с беретом на голове, польщенный тем, что его машина обратила на себя внимание, гордо сказал:

— Это есть американская машина.

Игорь угодливо подхватил:

— Машина олл райт! Карашо!

Так как другие не выражали желания вступать в разговор, иностранец с веселой улыбкой обратился к Игорю:

— Вы есть студент?

— Да, да, — охотно соврал Игорь.

— Как жаль, что у меня нет сувенир! Приходите завтра сюда же, я буду дарить сувенир.

Игорь обрадованно сказал:

— Приду, обязательно приду!

Когда они остались одни, Саня, глядя на Игоря испуганными глазами, спросил:

— Ты что, серьезно? Неужели пойдешь?

— А ты испугался? Ну и пойду, что такого?

Но потом Игорь добавил:

— Очень мне нужны их сувениры! Плевать я хотел. Конечно, не пойду.

Саня поверил Игорю и больше не вспоминал этого разговора. Но теперь, когда появилась жевательная резинка и какая-то американская книжка, Саня подумал, что это «сувениры», полученные Игорем от хозяина той красивой машины. Значит, Игорь обманул его, он встречался с иностранцем. Зачем это Игорю? Подумаешь, резинка! Невкусная. Чем она нравится американцам?

Но не в резинке дело. Противно, что Игорь постоянно восхищается всем иностранным — легковыми машинами, кинокартинами, костюмами, галстуками, даже носками — и ничего не видит хорошего даже в самой Москве. Ну что это за человек?

А зачем иностранец назначил свидание Игорю? Почему ему хотелось дать «сувенир»? Может, этот иностранец вербует шпионов?

От этой мысли у Сани забилось сердце и пересохло во рту, Ведь и он бывал вместе с Игорем, вдруг и его обвинят?

Нет! Это, конечно, ерунда. Он же ни в чем не виноват!

Не виноват? А зачем он, комсомолец, волочился с Игорем по городу, вместо того чтоб сидеть в классе? Почему слушался его во всем, восхищался сомнительными рассуждениями и не очень-то хорошими, прямо сказать — скверными поступками? Почему, когда столкнулись те две машины, почему он убежал вместе с Игорем, а не остался на месте и не рассказал правды?

…Они шли по Садовой. Игорь вдруг сказал:

— Хочешь, я сейчас разыграю какого-нибудь водителя? Умрем со смеху!

— Это как же? — удивился Саня.

Машины шли по улице в несколько рядов. Увидев за рулем «Москвича» пожилого человека, как видно любителя, Игорь, сделав испуганное лицо, показал ему на колесо машины и крикнул: «Спустило!» Водитель резко затормозил. Шедшая позади грузовая машина не сумела повернуть в сторону и стукнула «Москвича» так, что он покатился вперед. Раздался свисток милиционера, машины сразу окружил народ, а Игорь побежал вперед и свернул на Бронную. Саня, конечно, за ним. И, когда они были далеко от места происшествия, в безопасности, Игорь сказал:

— Ты смотри никому ни слова! За это может влететь. Старый дурак этот водитель. Разве я думал, что он так затормозит? Ну, да ведь ничего страшного не случилось!.. Ты чего молчишь?

Игорь подозрительно и зло посмотрел на расстроенного Саню.

И опять сказать бы Игорю прямо, что он хулиган. Но Саня трусливо промолчал. А ведь он не знает, что случилось с теми машинами. Может, там кто-то был ранен, может, напрасно кого-то обвинили. Так все это скверно, что не хочется вспоминать!

Кому бы рассказать обо всем? С кем поделиться, с кем посоветоваться? Может, с дядей Пашей? Саня жалеет, что не рассказал ему ничего, что обманул хорошего человека. Правда, он надеялся, что начнет хорошо учиться и все забудется. А если рассказать директору, Тимофею Николаевичу? Нет, об этом можно только по душам разговаривать. Вот если Мише Фролову, старому другу? Ну хорошо, расскажет, а толк какой? Может, с Витькой Пахомовым поговорить? Он член комитета. Нет. Витька сразу поставит вопрос на комитете, затеется целое дело…

О том, чтоб посоветоваться с матерью, Саня и мысли не допускал. Она перепугается, начнет его упрекать…

Не с кем поделиться, не с кем посоветоваться!