Максуд Ибрагимбеков - Пусть он останется с нами

Она вообще любит рассказывать про то время, когда был жив дедушка. Она очень интересно рассказывает, но, я думаю, посто­ронним людям не очень интересно слушать про чужого дедушку, поэтому я включил телевизор, и мы с Ленкой стали смотреть, пока она не кончила накрывать.

Мы еще сидели у телевизора, когда вдруг пришел папа. Не­вероятное везение началось! И Ленка у нас обедать будет, и папа пришел! Я уже заметил: часто, когда с утра человеку не везет, потом к вечеру вдруг начинает везти, как сегодня, например. Он поздоровался с нами и пошел наверх переодеваться.

Мне сразу же, как только он пришел, смотреть телевизор стало неинтересно. Мы с Ленкой пошли вымыли руки и сели за стол, и папа в это время спустился. Он уже успел умыться и переодеться, он все очень быстро делает. Ему и штатское очень идет, хотя почему-то все время кажется, что это не штатский костюм, а все равно военная форма.

Бабушка пожелала нам доброго аппетита, и ми начали обедать. Папа за обедом почти с нами не разговаривал, а мне ужасно хотелось, чтобы он с нами поговорил, я стал думать, что бы у него спросить, чтобы он стал разговаривать, но ничего придумать не мог. Так молча и обедали, даже мы с Ленкой перестали разговаривать. И вдруг папа сам заговорил, причем на очень интересную тему.

— Вы в цирк любите ходить? — спросил папа у Ленки.

Ей ужасно, по-моему, понравилось, что он с ней на «вы» разгова­ривает, у нее сразу даже мочки ушей покраснели от удовольствия.

— Иногда посещаю, — сказала Ленка, потом еще немного подумала и добавила: — Очень люблю.

— Очень хорошо, — сказал папа. — Сегодня в газете было объявление, что приехала большая труппа с новой программой — в воскресенье премьера. Я вас обоих приглашаю. Вам родители разрешат пойти в воскресенье в цирк на дневное представление?

— Ой, конечно! — сказала Ленка. — Мне родители все разрешают.

— Неужели все? — удивился папа.

— Все, — сказала Ленка. — Что я у них попрошу, то они и разрешают.

Ленка стала перечислять, что они ей разрешают, но я уже видел, что папа не слушает ее, а опять о чем-то думает.

И я стал думать, пойдет папа с нами в цирк или нет. Все-таки, наверное, пойдет, ведь он ясно сказал, что приглашает нас, а кто же приглашает людей в цирк, а сам не идет?

Я на всякий случай хотел у него спросить, пойдет ли он с нами или нет, но он в это время встал, поблагодарил бабушку за обед и пошел наверх. Даже чай пить не стал. Бабушка сказала ему вслед «на здоровье», но совсем не таким голосом, как говорит это мне, — вежливо сказала, но сухо.

Я пошел Ленку провожать, и мы по дороге говорили, что было бы очень неплохо, если бы эти два дня пролетели бы побыстрее, а еще лучше, чтобы их вообще бы не было и воскресенье наступило бы сразу. Я еще в это время думал, пойдет ли с нами папа в цирк или нет, но Ленке об этом не сказал.

Ленка вспомнила, что она не поблагодарила папу за приглашение и это с ее стороны очень некрасиво, хотя, сказала Ленка, подумав, это можно сделать и в цирке. Она думала, что папа обязательно пойдет с нами в цирк!

— Тебе мой папа нравится? — спросил я у Ленки.

— Твой папа?

А у нас все в классе знают, что когда Ленка переспрашивает, тo или не хочет, или не знает, что ответить.

— Твой папа, — сказала Ленка, — нравится мне, конечно.

Но я почувствовал, что она хитрит и что-то не хочет говорить.

— А что тебе в нем не нравится? — спросил я.

— Все нравится, — сказала Ленка. — Вот честное, честное слово, все нравится. Он только суровый очень какой-то. При нем даже разговаривать не хочется.

Это ей разговаривать не хочется, сама тараторила при нем как сорока, а теперь говорит, что разговаривать не хочется.

— Твой папа как приходит, — сказала Ленка, — мне почему-то начинает казаться, что я виновата в чем-то: или уроков не сделала, или он откуда-то узнал, что мы вчера вместо биологии пошли в кино.

— И с чего это тебе так кажется? — я даже удивился, никогда заранее нельзя догадаться, что Ленка скажет.

— Вот кажется, — упрямо сказала Ленка. — И с тобой он как-то странно разговаривает. То молчит все время, а как заговорит, то довольно-таки странно. Прямо как со взрослым. Вот мой папа совсем со мной не так разговаривает.

— А как это твой папа с тобой разговаривает? — спросил я.

— Мой папа разговаривает со мной совсем по-другому, — мечтательным голосом сказала Ленка. Я уже знал, что она сейчас начнет придумывать. — Во-первых, мой папа ужасно радуется, когда меня видит, он ни разу еще на работу не ушел, со мной не попрощавшись, обязательно приходит, поднимает меня на руки и целует. Я с каждым днем становлюсь тяжелее, но он все равно каждый день поднимает меня и целует, даже если я получаю двойку. Во-вторых, он почти каждый день звонит с работы и со мной разговаривает, особенно когда знает, что я дома одна, и все спрашивает, как я себя чувствую. В-третьих, он больше всего в жизни любит со мной гулять по городу...

Ленка еще долго перечисляла: «в-четвертых», «в-пятых», «в-шестых»… Она может без конца говорить, если ее не остановить. А я шел рядом и думал, что, конечно, она многое придумывает, но, кажется, в основном говорит правду. А это, наверное, очень приятно, что твой отец к тебе так относится.

Я вспомнил, что отец ни разу еще меня не поднимал на руки и не целовал, хотя ему это было бы совсем нетрудно, ведь он намного здоровее Ленкиного отца. Раз в пятнадцать здоровее, если не больше, и гулять со мной просто так по городу еще ни разу не ходил, даже когда в магазин надо пойти купить для меня что-нибудь — со мной идет бабушка. Правда, папа всегда в таких случаях предлагает бабушке машину, и мы едем в магазины в машине, но все равно было бы гораздо приятнее, если бы он сам пошел со мной.

Я уже обратил внимание, что у нас в классе со всеми ребятами в магазин ходят в основном их отцы, а с девчонками матери... И когда он встречает меня, то совсем не радуется, как Ленкин отец. Может быть, и радуется, но по нему никогда этого не заметишь. Иногда кажется, что смотрит он на тебя, а на самом деле и не видит, или видит, но невнимательно. Вот сегодня, например, он же не увидел, что у меня губа разбита, бабушка сразу заметила, а он нет. Другое дело, что я сам очень доволен, что он этого не заметил, но он же не обратил внимания, что у меня губа разбита. Почему-то мне ужасно обидно стало от этих мыслей. Я сразу стал себя успокаивать разными другими мыслями — специально стал думать, чтобы обида прошла, — что это понятно, что Ленкин отец к ней так относится, ведь Ленка девчонка, а девчонки все любят, когда к ним ласково относятся, а я же не девчонка и вообще очень здоровый, может быть, самый здоровый у нас в классе, хотя в нашем классе почти половина ребят старше меня на несколько месяцев, а кое-кто так и на год. Только Вовка такой же здоровый, как я, но точно это никому не известно, кто из нас здоровее. Немного легче стало после того, как я так подумал, но все равно почему-то было очень обидно.