Мария Грипе - Эльвис Карлссон

И записка Юлии лежит там же.

А Юлия завтра уже будет здесь.

Трясогузка всё вышагивает впереди.

Хорошо, что завтра приедет Юлия. Но это вовсе не значит, что надо так уж спешить. Прочтёт он её записку — это, конечно, здорово будет. Не прочтёт — прибережёт до другого раза. Кто знает, может, лучше и приберечь. Юлии-то всё равно. Ей, конечно, всё равно, когда прочтут её записку. Может, ей всё равно, кто её прочтёт. Может, ей только одно важно: чтобы поняли, что она написала.

А кто знает, поймёт он сейчас или нет. Чтобы понять некоторые вещи, нужно время.

А трясогузка всё вышагивает впереди. Иногда она вдруг отскакивает в сторону и с чем-то возится; тогда и Эльвис тоже останавливается и ждёт.

Да и беда ли это, что всё выходит не так быстро, как думаешь? Знать бы только, что придёт день, когда ты всё поймёшь. А он это знает. Это связано с его Тайной. Почти всё, наверно, связано с Тайной.

Сегодня пусть его ведёт трясогузка. Почему бы ему не приноровиться к ней? У него же есть на это время. А то ведь в последние дни он всё только бегал и суетился. Надо ведь и почувствовать вкус жизни тоже, как говорит дедушка. Хотя Эльвис, конечно, чувствует вкус…

По правде сказать, он только и делает, что чувствует вкус жизни и радуется. Он не может не радоваться. Можно ли брать от жизни ещё больше радости? Вот если бы у него был свой сад… Сколько бы он всего насажал!..

Наконец они дошли до кладбища. И трясогузка и он.

Эльвис остановился. А трясогузка поскакала дальше. Он стоял и глядел ей вслед, пока она не превратилась в крохотную точку далеко-далеко впереди.

Потом Эльвис отыскал то самое место под еловой изгородью, где он прятал свою Тайну вместе с запиской Юлии.

Только он собрался их вырыть, как вдруг сверху раздались громкие крики. Он поднял голову.

Вот! Сюда летит стайка белых чаек…

По ту сторону дороги лежал заброшенный сад, в котором даже не было дома. Чайки с криками кружили над садом. Чуть особняком стояла поросшая мхом старая яблоня. Завидев её, чайки стали кричать ещё громче и все разом устремились к дереву. Казалось, они что-то обнаружили, но Эльвис ничего там не видел.

Потом стайка опять взлетела, и все птицы теперь уже молча стали кружить над яблоней. Это было очень красиво. Чайки парили в небе. И ни звука…

Вдруг — невидимый никому — в саду завёл свою песню чёрный дрозд. А чайки всё кружили, кружили…

Эльвис никогда ещё не видал такой красоты. Всё выше и выше взвивались чайки и всё так же водили круги, слушая песнь дрозда. Наконец они растаяли в выси, словно белое облако: облака всегда тают в небе…

Теперь Эльвису самое время достать картинку с изображением Тайны. Камень, под которым она лежит, всегда легко опознать. С камнем в руке Эльвис распрямился во весь рост и прочёл записку Юлии. Нет, он не разучился читать.

Записка совсем короткая. Вот что в ней сказано:

«Я пишу это сейчас.

Я — это я.

Петер — это Петер».

Эльвис перечитал записку несколько раз. Да, вроде всё понятно.

Правда, он не совсем уверен, что понял всё до конца, — честно говоря, не совсем. Что-то ещё скрыто в этих словах.

Эльвис взял карандаш и приписал в самом низу:

«Эльвис — это Эльвис».

И всё равно он и сейчас не всё понял до конца, даже то, что сам написал. Всё это куда важнее, чем могло показаться на первый взгляд. Многое он поймёт только потом. Эльвис застыл с запиской в руках…

Чёрный дрозд окончил свою песню. Сейчас уже вечер. Сгустились сумерки. Там, где кончается еловая изгородь, стоит фонарь.

Эльвис снова зарыл в тайник картинку вместе с запиской.

Скоро загорится фонарь. Вот хорошо!

А завтра расцветёт подсолнух.

Это тоже очень хорошо!