Евгений Чарушин - Васька, Бобка и крольчиха

— Так вот, говорит отец, — хочешь такого кролика выхаживать, или боишься? Ведь если подохнет кролик, большой будет убыток государству.

— Готов! — говорю, — Всегда готов!

И взяли мы еще крольчиху.

Рыжая-рыжая крольчиха оказалась, как белка летом. Шерсть на ней мягкая, как пух, грубого волоса нет, а только один мягкий подшерсток.

— Если этот мех, — отец говорит, — подкрасить, так его от выдры или от бобра никто не отличит, а у выдры и у бобра-прямо драгоценный мех.

Вторую клетку мы вместе с отцом сделали-быстрее быстрого. Такую же, как первая. Только в самую глубину ящик вставили, пусть в нем крольчиха гнездо для маленьких вьет.

Новую клетку рядом со старой примостили в загородке.

Зооферма у меня теперь на дворе-красота!

В старой бочке крольчата растут- горностаевые. Раньше они все белые были, а теперь уши, лапы и нос все темней и темней у них становятся.

Ростом чуть не с мать выросли. Я их теперь днем в загородку выпускаю-кота уже не боюсь. Больших с крысами не смешает.

А в новой бочке, в ящике, другая, новая крольчиха гнездо свила. Пух у себя с боков до голой кожи выдрала и гнездо устлала.

Родились у нее крольчата слепые, голые, тупомордые. Лежат в теплом пуху, как в перине какой-нибудь. Кучей лежат, друг под друга забиваются.

Восемь штук родилось крольчат. Их руками нельзя, говорят, трогать, — не то мать кормить не станет. Боится она человечьего запаха.

На двенадцатый день опушились крольчата немного, и глаза у них щелочками открылись, а через две недели они совсем выросли. Стали такие же рыжие, такие же пушистые, как и мать. Бегают, прыгают, глупыми глазами глядят, ушами поводят, все им интересно и всего боятся. Каждому из них я имя дал.

Одного назвал Яшка, другого — Прошка, третьего — Акулька, четвертого-Матрешка, пятого — Лешка, шестого — Сенька, седьмого-Машка, восьмого-Женька. А они, как горошины в стручке, все одинаковые. Как стали бегать, друг через друга перескакивать, все и перепутались. Который Лешка, а который Матрешка-и не узнаешь.

Новыми крольчатами Василий Васильевич тоже очень интересовался. Сидел, сидел у них на бочке, сверху в дырки заглядывал. Дырки маленькие-смотреть смотри, а лапу не просунешь.

Видит кот-ничего не высидишь, бросил сидеть. Снова стал на крыс охотится. Вчера отцу на подушку опять дохлую крысу притащил.

А Бобка-Вихляйка каждый день со мной ходит кроликов смотреть.

Я с ними вожусь, а он тут же сидит-вихляется.

По ночам я сплю, а Бобка крольчатник сторожит. И совсем бесстрашный стал Бобка с тех пор, как Ваську вздул. где ни увидит кота-гонит его на дерево, на забор, на трубу. А кот от него убегает во всю мочь. Добежит до высокого места, куда Бобке не забраться, и там отсиживается.

А Бобке только того и надо.

Загнал, обрадовался и — до свидания.