Лев Рубинштейн - Честный Эйб

— Гони! — крикнул Генри кучеру. — Не позволяй им подходить к лошадям!

Хлопнул бич, и лошади понеслись вскачь. Один из молодых людей упал, остальные подняли истошный крик.

— Удирают!

— Держи аболиционистов!

— Украли черномазую!

Толпа преследователей всё увеличивалась. Вдали зловеще плясали чадящие огоньки факелов. При выезде из города дорогу едущим преградила целая толпа с ломами, кирками и досками. Полетели камни.

— Господа! — угрожающе протрубил Мэтьюс, приподнимаясь на козлах. — Того, кто желает иметь дело со мной, прошу подойти поближе.

Никто не подошёл. Гораздо удобнее бросать камни из-за спины соседа, чем сражаться с великаном.

— Поезжайте через дома и дворы, — крикнул кто-то в толпе, — а по улицам мы вас не пустим!

Тут в дело неожиданно вмешался профессор. Он высунулся из-под крытого верха повозки, держа в одной руке сборник евангельских текстов, а в другой огромный морской пистолет.

— В священном писании сказано: «Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе»! — сказал он спокойно. — Если вы, грешники, пьяницы, воры и лихоимцы, отказались от этой книги, то горе вам! Мой пистолет может выстрелить неоднократно, и не я нажму на спусковой крючок, а провидение. Эй, возница, трогай, и да свершится то, что предписано силами небесными!

Не все поняли эту витиеватую речь, но пистолет, подкреплённый дулом дробовика Мэтьюса, произвёл внушительное впечатление. В те времена американские погромщики были плохо вооружены. Толпа сразу поредела, и повозка проехала. К чести профессора Стоу следует сказать, что его пистолет не только не был заряжён, но стрелять из него нельзя было, потому что в нём не было спускового крючка.

Что касается до сборника евангельских изречений, то и тут следует отметить, что по рассеянности профессор взял вместо него арабскую грамматику.

Теперь огоньки факелов плясали уже позади повозки. Оттуда доносились крики, похожие на волчий вой.

Затем зашумел дождь. Поля и рощи вокруг Цинциннати заволокло густой сеткой ливня. Факелы погасли, бушующие толпы рассеялись по барам и притонам. Мэтьюс ворча зажёг фонарь, и повозка заколыхалась по размытой дороге, среди мрака и жидкой глины, похожей на клей.

Элиза молча сидела между профессором и Генри Бичером, прижимая к себе ребёнка. Толчки и рывки повозки на рытвинах и ухабах словно и не доходили до неё. Она только слегка застонала, когда коляска встала дыбом и путешественники свалились в угол, тщетно барахтаясь и ловя руками воздух. Когда наконец наступило сравнительное спокойствие, под крытый верх просунулась борода Мэтьюса.

— Сейчас поедем бродом, — сказал он.

— Лосиный ручей? — спросил Генри.

Мэтьюс утвердительно кивнул бородой.

— Вы знаете, как ехать?

— Да, сэр. В середине переправы поворот налево, потом прямо.

— Элиза, — сказал Генри, — подберите ноги. Поставьте их на сиденье. Профессор, прошу вас упереть ноги в козлы, да повыше.

— Зачем эти сложности? — проворчал Стоу.

— Вода может просочиться в коляску. Этот ручей после дождя превращается в заправскую реку.

Генри оказался прав. Струйки побежали через дно экипажа, потом вода поднялась выше. Элиза беспомощно встала на сиденье. Профессор попытался сделать то же самое, но оступился и оказался по колени в воде. Коляска остановилась. Послышалась ругань кучера.

— Мы застряли в песке, сэр, — раздался голос Мэтьюса.

— Песок ведь это не глина! — раздражённо ответил Генри.

— Правые колёса сильно увязли.

— Я надеюсь, Мэтьюс, вы не потребуете, чтоб мы вышли в реку? — сказал профессор.

— Нет, профессор, кажется, лошади вытянут. Поддай бичом малый! Не жалей этих бездельников!

Коляска накренилась. Теперь Элиза с ребёнком висели на Генри Бичере, который сам повис, уцепившись за борт экипажа. О бедном профессоре лучше не говорить. Но мужественный Стоу жалел не столько себя, сколько арабскую грамматику, которую унесло течением.

Лошади напряглись изо всех сил. Рывки следовали один за другим.

— Господи! — прошептала Элиза. — Неужели нам суждено утонуть в ручье после того, как я перебежала реку в ледоход?

— Нет, нет, Элиза, — громко ответил профессор, — бог этого не допустит! Древние римляне говорили в таких случаях: «Через тернии лежит путь к звёздам». И, кроме того, лошади у нас лучшие во всём штате.

Последнее замечание профессора было близко к действительности. Лошади дружно взяли с места, коляска страшно накренилась сначала в одну, потом в другую сторону и двинулась вперёд. Вода исчезла из экипажа и теперь шумела возле колёс. Копыта лошадей гулко шлёпали по гальке.

— Мы на камнях возле берега, — сказал Генри.

— Совершенно верно, — подтвердил спереди Мэтьюс, — я вижу отметину в том месте, где дорога выходит на сушу. Ну-ка, ещё немного, лошадки! Сейчас мы дадим вам отдохнуть!

Около полуночи путешественники увидели в стороне от дороги светлый квадратик окна фермы. Видимо, во владениях Ван-Зандта ещё не все легли спать.

— Слава богу! — сказал профессор. — Как говорится в «Энеиде»: «Вот уже вдали Тенедо́с, знаменитейший остров!..»

Повозка въехала во двор под неумолчный басовый лай громадных псов. Несколько молодцов, ростом и сложением напоминавших сказочных великанов, подошли к повозке с фонарями и ружьями в руках.

— Принимайте товар, детки, — сказал Мэтьюс. — А где Ван-Зандт?

— Здесь! — откликнулся из темноты голос, похожий на пушечный выстрел.

— Джон, — сказал Генри Бичер, — можете вы взять под свою защиту несчастную женщину с ребёнком, которая спасается от погони?

— Не откажусь! — громогласно ответил Джон.

— Я так и думал, — сказал Генри.

— Пусть кто-нибудь сюда сунется, — грохотал дюжий голландец, — мы им покажем, где раки зимуют! Ха-ха-ха! Майкл, где ты?

— Здесь, папа!

Голос сына был ничем не слабее голоса отца.

— На заре поедешь с товаром дальше.

— Куда отправляется товар, папа?

— В Канаду, сыночек, — благодушно ответил Ван-Зандт. — Скажите, профессор, как вам удалось переправиться ночью через Лосиный ручей?

— С божьей помощью, — ответил профессор, — а также благодаря собственной ловкости.

— Поразительно! На прошлой неделе там утонула целая семья — муж, жена и пятеро детей… Да что вы стоите, медвежата? Скажите женщинам, чтобы профессору дали кружку чёрного кофе с ромом…

— Кофе с молоком, пожалуйста, — сказал Стоу.

— Слушаю, профессор. Остальным пиво.

Когда профессор и Генри Бичер вернулись домой на следующий день, они нашли во дворе Западного Колледжа местного шерифа с помощником.

— Извините, профессор, — сказал шериф, — до меня дошли слухи, что вы скрываете у себя беглых рабов, и я вынужден был произвести обыск по всей форме.