Редьярд Киплинг - Как было написано первое письмо

Давным-давно, в незапамятные времена, милые мои, жил на свете первобытный человек. Жил он в пещере, еле прикрывал свое тело, не умел читать и писать, да и не стремился к этому. Лишь бы не голодать — вот все, что ему было нужно. Звали его Тегумай Бопсулай, что значит «человек, который не спешит ставить ногу вперед»; но мы для краткости, милые мои, будем называть его просто Тегумай. Жену его звали Тешумай Тевиндрау, что значит «женщина, которая задает множество вопросов»; но мы для краткости, милые мои, будем называть ее просто Тешумай. Их маленькую дочку звали Таффимай Металлумай, что значит «шалунья, которую надо наказывать»; но мы для краткости, милые мои, будем называть ее просто Таффи. Она была любимицей папы и мамы, и ее наказывали гораздо реже, чем следовало. Как только Таффи научилась бегать, то стала всюду сопровождать своего папу. Они не возвращались домой в пещеру, пока голод не загонял их. Глядя на них, Тешумай говорила:

— Да где же вы оба были, что так вымазались? Право, Тегумай, ты не лучше Таффи.

Ну, теперь слушайте!

Однажды Тегумай Бопсулай пошел через болото к реке Вагай наловить багром рыбы к обеду, Таффи тоже пошла с ним. У Тегумая багор был деревянный с зубами акулы на конце. Не успел Тегумай еще поймать ни одной рыбы, как нечаянно сломал его, сильно стукнув об дно реки. Они были очень-очень далеко от дома (и, конечно, захватили с собою завтрак в маленьком мешочке), а Тегумай не взял запасного багра.

— Вот тебе и рыба! — сказал Тегумай. — Полдня придется потратить на починку.

— А дома остался твой большой черный багор, — заметила Таффи. — Дай я сбегаю в пещеру и возьму его у мамы.

— Это слишком далеко для твоих толстеньких ножек, — ответил Тегумай. — Кроме того, ты можешь провалиться в болото и утонуть. Обойдемся как-нибудь.

Он сел, достал кожаный мешочек с оленьими жилами, полосками кожи, кусочками воска и смолы и принялся чинить багор. Таффи тоже села, опустила ноги в воду, подперла подбородок рукою и задумалась. Затем она сказала:

— Правда, папа, досадно, что мы с тобою не умеем писать? А то послали бы мы за новым багром.

— Пожалуй, — ответил Тегумай.

В это время мимо проходил чужой человек. Он был из племени тевара и не понимал языка, на котором говорил Тегумай. Остановившись на берегу, он улыбнулся маленькой Таффи, так как у него дома тоже была дочурка. Тегумай вытащил из своего мешочка клубок оленьих жил и стал связывать багор,

— Иди сюда, — сказала Таффи. — Ты знаешь, где живет моя мама?

Чужой человек (из племени тевара) ответил:

— Гм!

— Глупый! — крикнула Таффи и даже топнула ножкой.

По реке как раз плыла стая больших карпов, которых папа без багра не мог поймать.

— Не мешай взрослым, — сказал Тегумай. Он так был занят своей починкой, что даже не оборачивался.

— Я хочу, чтобы он сделал то, что я хочу, — ответила Таффи, — а он не хочет понять.

— Не мешай мне, — сказал Тегумай, обкручивая и затягивая оленьи жилы и придерживая их кончики зубами.

Чужой человек (из племени тевара) сел на траву, и Таффи показала ему, что делает папа. Чужой человек подумал:

«Странная девочка! Она топает ножкой и делает мне гримасы. Вероятно, это дочь того благородного вождя, который так велик, что даже не замечает меня».

— Я хочу, чтобы ты пошел к моей маме, — продолжала Таффи. — У тебя ноги длиннее моих, и ты не провалишься в болото. Ты спросишь папин багор с черной ручкой. Он висит над очагом.

Чужой человек (из племени тевара) подумал: «Странная, очень странная девочка! Она машет руками и кричит на меня, но я не понимаю, что она говорит. Однако я боюсь, что этот высокомерный вождь, человек, оборачивающийся к другим спиною, разгневается, если я не догадаюсь, чего она хочет».

Он поднял большой кусок березовой коры, свернул его трубочкой и подал Таффи. Этим он хотел показать, милые мои, что сердце его чисто, как белая березовая кора, и зла он не причинит. Но Таффи не совсем верно поняла его.

— О! — воскликнула она. — Ты спрашиваешь, где живет моя мама? Я не умею писать, но зато умею рисовать чем-нибудь острым. Дай мне зуб акулы из твоего ожерелья!

Чужой человек (из племени тевара) ничего не ответил, и Таффи сама протянула ручку к его великолепному ожерелью из зерен, раковинок и зубов акулы.

Чужой человек (из племени тевара) подумал:

«Очень-очень странная девочка! Зуб акулы на моем ожерелье — заколдованный. Мне всегда говорили, что если кто-нибудь тронет его без моего позволения, то сейчас же распухнет или лопнет. А девочка не распухла и не лопнула. И этот важный вождь, человек, который занят своим делом, до сих пор не замечает меня и, кажется, не боится, что девочка может распухнуть или лопнуть. Буду-ка я повежливее».

Он дал Таффи зуб акулы, а она легла на животик, задрала ножки, как делают дети, которые собираются рисовать, лежа на полу, и сказала:

— Я нарисую тебе хорошенькую картинку. Можешь смотреть мне через плечо, только не толкни меня. Вот папа ловит рыбу. Он не похож, но мама узнает, потому что я нарисовала сломанный багор. А вот другой багор с черной ручкой, который ему нжен. Вышло, как будто багор попал ему в спину. Это оттого, что зуб акулы соскочил, и коры мало. Я хочу, чтобы ты принес нам багор, и нарисую, что я тебе это объясняю. У меня как будто волосы стоят дыбом, но ничего, так легче рисовать. Теперь я нарисую тебя. Ты на самом деле красивый, но я не умею рисовать, чтобы лица были красивые, уж не обижайся. Ты не обиделся?

Чужой человек (из племени тевара) улыбнулся. Он подумал:

«Где-то, должно быть, идет большое сражение. Эта удивительная девочка, которая взяла заколдованный зуб акулы и не распухла и не лопнула, говорит мне, чтобы я позвал на помощь племя великого вождя. А он, без сомнения, великий вождь, иначе он заметил бы меня».

— Смотри, — сказала Таффи, усердно рисуя или, точнее, царапая. — Вот это — ты. У тебя в руке папин багор, который ты должен принести. Теперь я покажу тебе, как найти маму. Ты будешь идти, идти, пока не придешь к двум деревьям (вот деревья), потом поднимешься на гору (вот гора), а потом спустишься к болоту, где много бобров. Я не умею рисовать бобров целиком, но я нарисовала их головы; да ты одни головы увидишь, когда будешь идти по болоту. Смотри только, не провались! Наша пещера сейчас за болотом. Она не такая высокая, как гора, но я не умею рисовать ничего маленького. У входа сидит моя мама. Она красивая, она самая красивая из всех мам на свете; но она не обидится, что я нарисовала ее уродом. Она будет довольна, потому что это я рисовала. Чтобы ты не забыл, я нарисовала папин багор около входа. На самом деле он в пещере. Ты только покажи маме картинку, и она тебе его даст. Я нарисовала, что она протягивает руки; я знаю, что она будет рада тебя видеть. Разве нехорошая вышла картинка? Ты все понял или надо тебе объяснить еще раз?