Целестина Клячко - На поиски исчезнувшего племени

— Да это курган! — разочаровались ребята. — И наверняка опять скифский.

Они обмерили курган, сделали его план, провели через центр земли с севера на юг полосу — бровку.

Я сняла общий план местности, затем курган. Ребята начали копать, а я повесила аппарат на дерево и по временам подменяла то одного, то другого.

Пока ничего. Копали уже порядочно. Вдруг Павел закричал:

— Осторожнее! Что-то звякнуло.

Ребята опустились на корточки и стали перебирать разрыхлённую землю.

— Опять скифы, будь они неладны! — мрачно сказал Павел, протягивая Володе заржавевший клинок меча.

Володя осмотрел, протёр и бросил.

— Ты зря, надо Гэбэ показать, — сказал Павел, подымая клинок.

— Будем ещё копать.

Вскоре нашли ещё бронзовую обломанную стрелу с дырочкой.

— Ну, сомнений нет. И всё же надо докапывать, — мрачно сказал Володя, вытирая пот с лица рукавом рубашки.

— Ребята, сначала поедим, — сказала я.

Мы перебрались подальше, в тень высокого дуба на краю холма. Под ним валялось много продолговатых зелёных желудей.

Несмотря на неудачу, аппетит у нас не пропал. Павел открыл перочинным ножом банку тушёнки, и мы с ней мигом покончили, впрочем как и со всем остальным…

Ребята пошли докапывать курган. Я спустилась с холма — там меня доняло солнце — и уселась в теневой стороне, прислонившись спиной к стволу дерева. В середине дня жара стала ещё сильнее. И в густом лесу было душно. Даже птицы замолкли.

Разочарованные ребята молча копали. Полная тишина. Только изредка раздавался треск лопнувшей где-то на дереве коры.

Я закрыла глаза и замечталась… Внезапно сквозь опущенные веки я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Я открыла глаза. Метрах в четырёх от дерева, под которым я находилась, стоял огромный серый растрёпанный кот. Он пристально смотрел на меня круглыми янтарными глазами. Кошки — это моё слабое место. Я обрадовалась его появлению: «Вот бы такого в лагерь вместо того котёнка!» — и, подымаясь на ноги, сказала:

— Кисонька, кис-кис! Пойди сюда!

У кота в глазах сверкнули искры, он угрожающе зашипел, завыл, сделал огромный прыжок влево от меня и исчез в лесу. Я вдруг испугалась.

— Ребята! — позвала я. — Пойдите скорее сюда!

Они мигом сбежали с холма.

— Товарищи, кот! Огромный серый кот с жёлтыми глазами, растрёпанный… Я его позвала, а он как зашипит, как завоет и сделал такой прыжок, какого я в жизни не видела!

— Да это был дикий лесной кот! — рассмеялся Павел. — В кодрах их много. — Потом серьёзно добавил: — Вы хорошо отделались. Они ведь злющие, как ведьмы.

— А вы его за домашнюю кошечку приняли! — усмехнулся Володя.

И верно: как мне не пришло в голову, что до ближайшего селения пятнадцать километров. Откуда же здесь мог появиться домашний кот, да ещё такой огромный!

С заходом солнца мы возвращались в лагерь усталые, разодранные и сердитые. Мы ещё были в полкилометре от него, а Мультик уже сломя голову мчался по дороге навстречу нам.

В центре полянки уютно горел костёр, и на нём шипел кипящий чайник. Все нас приветливо встретили. Один Лёва сделал вид, что вообще не заметил нашего прихода, и внимательно рассматривал какой-то журнал, хотя разобрать что-либо в темноте было уже невозможно. Ребята рассказали о нашей неудаче. Я — о своей лесной встрече.

— Ну вот, — с серьёзным видом сказал Гэбэ, — правильно, что вы Мультика не взяли: его бы это чудовище, наверное, растерзало.

— Хорошо вам смеяться, Георгий Борисович, а я так испугалась! Кот в два раза больше Мультика. Если бы вы слышали, как он шипел. А потом как прыгнул в сторону от меня!..

— К сожалению! — тихо, но отчётливо произнёс Лёва, не отрываясь от журнала.

— Лёвушка, месть — чувство недостойное! — сказала я, проходя мимо него в палатку за полотенцем. — Ты ничего не потерял. Кроме духоты, крапивы и скифов, никого мы там не увидели.

— Да? А кот?! Можно подумать, что в Москве вы каждый день диких котов встречаете!! — заворчал мне вслед Лёва.

Сегодня после окончания рабочего дня мы собрались на полянке в ожидании Александра Степановича и Ростислава. Они два дня назад уехали по делам в Кишинёв и сегодня обязательно должны были вернуться и привезти нам письма.

— Едут! Едут! — закричал наконец Лёва, и ребята помчались навстречу машине.

Ростислав вынул из портфеля пакет с письмами и роздал нам, а сам ушёл с Гэбэ в палатку.

Александр Степанович взял ведро с водой и, пока окончательно не стемнело, решил хоть немного отмыть машину.

Лёве письма не оказалось. Он очень опечалился.

— Не случилось ли чего дома? С первой почтой я два письма получил.

Ребята уселись с письмами на ящики и, прочитав, стали делиться новостями. Я получила письмо от мужа, передала от него привет Мультику и подошла к ребятам.

— Товарищи, товарищи! — слегка заикаясь, говорил Володя, и глаза его восторженно блестели. — Мы получаем отдельную квартиру из двух комнат. Мама пишет, что дом достроен. Скоро должны принимать его. Они с сестрой уже видели нашу будущую квартиру!

— Володька, поздравляю!

— Вот здо́рово!

— Сила! — кричали ему ребята, и громче всех, конечно, Лёва.

— Володя, а у вас большая семья? — поинтересовалась я.

— Нас трое: мама, сестра и я. Отец был тяжело ранен на фронте и вскоре после войны умер. Мама работает на том же заводе, где и он работал. У нас одна комната в деревянном доме. А теперь будет отдельная квартира! Представляете?! Вот вернусь, может, уже и переедем!

И Володя, вскочив с места, лихо отплясал на траве босыми ногами чечётку.

— А нас всех отец после окончания экспедиции зовёт в гости. Пишет, что в колхозе огромнейший урожай фруктов — дыни и виноград в несметном количестве! Чтобы непременно все приехали, — сообщил весело Юра.

— Павел, а тебе что пишут? — спросил Лёва.

Юноша молча складывал своё письмо. Его обычно живое, весёлое лицо омрачилось.

— Сердце у мамы опять прихватило, — тихо ответил он. — Теперь, пишет, уже получше. Как три года назад отец ушёл от нас, она стала часто хворать. А работает курьером. Приходится много ходить. Работу менять не хочет: давно там уже работает. До пенсии ей ещё далеко. Вот я и мечтаю: поскорее окончить институт, чтобы она не работала. Нас ведь только двое…

Мы все молча с сочувствием смотрели на Павла, Лёва сел рядом и обнял его за плечи.

Из палатки вышел Ростислав и, держа в руке письмо, крикнул:

— Лёва, ты прости, пожалуйста, вот твоё письмо: оно выпало из пакета и осталось в портфеле за подкладкой.

Лёва одним прыжком очутился рядом с Ростиславом, схватил письмо, примчался к нам и уселся на ящик. Дневной свет уже угасал.