Ольга Берггольц - Пимокаты с Алтайских (повести)

Я сердито толкнул Ваньку локтем, мне не хотелось разговаривать. Мне было как-то не по себе, беспокойно, точно я попал в совсем чужое место…

— Названья звеньев тоже переменить придётся, ребятишки, — говорила Шура громким, резким голосом. — Ну, вы сами подумайте, как глупо у нас звенья называются: «Собака», «Бык», «Гром»… Ведь это прямо смешно.

Тут ребята не выдержали.

— Ничего смешного! — закричало сразу несколько человек.

— Это что вы всё отменять да отменять?

— Мы не «ребятишки», ребятишки под столом ползают. Мы пионеры.

— Ну, тише, тише!.. Ах вы какие! Ну, я привыкла так говорить, я в очаге на фабрике работала… Ну исправлюсь.

— Ну и иди в очаг. А мы не маленькие.

— Вы и барабан запретите?

— Я ничего не запрещаю, я отменяю. Барабанщику убавить придётся. Следопытство всякое — тоже сократим…

— Шалишь-мамонишь, на страх выводишь!

— Это ещё как выйдет. Боком! Маком!

— Вы ещё, пожалуй, борьбу отмените?

— Какую? Классовую?

— Да бокс, джиу-джицу…

— Ну вот чудаки! Зачем же спорт отменять? Я сама спортсменка.

— А что такое двойной нельсон, ну-ка?

— Это? Это когда кувыркаются два раза подряд, — не задумываясь отвечала Шура.

В ответ ей раздался дикий хохот пионеров. Кто-то засвистел. У нас в отряде даже девчонки знали, что двойной нельсон особый приём борьбы, а Шура спутала его с сальто-мортале.

— Вот так начотр!

— Вот так сказанула!

— Ребята, да пойдём по домам! Что это в самом деле?

Шум, свист и галдёж стояли невероятные. Шура растерялась.

— Ребята!.. Товарищи пионеры!.. — говорила она, но её никто не слушал.

Я кричал:

— Тише, тише! — Но меня тоже не слушались.

Тут к столику подскочил Смолин. Он поднял руку и гаркнул, как только мог:

— Отряд, смирно!

Все сразу замолкли. Пионеры уважали Смолина, помощника начальника отряда, лучшего боксёра и знаменосца…

Смолин держал руку поднятой, пока все не уселись на свои места.

— Вы… что?.. — отрывисто сказал Смолин. — Вы на барахолке, что ли? Ещё пионерами называются. Её к нам комсомол прислал. Комсомол… понятно? Кому что не нравится — может без крику говорить…

Он отошёл, красный и злой. В комнате стало совсем тихо. Шура поправила волосы, помолчала… Потом опять заговорила, быстро и резко:

— Вы зря, товарищи, совсем зря шумите… Может, я, конечно, про нельсон наврала, да разве в этом дело?.. Ну вот вы меня совсем сбили с толку… Я хотела сказать, что мы по-другому работать будем… Мы вообще в своей работе будем брать пример с германских пионеров.

— С каких это германских? — опять закричали на местах.

— Да в Германии и пионеров-то нет!

— Опять завралась!

— А разве вам Лёня ничего не рассказывал про германских пионеров? — Шурины брови поднялись на лбу к самым волосам.

— Конечно, он ерунды не говорил.

— Так вы и про Германию ничего не знаете? А ещё пионеры!

— Нет… Да… Ничего… Знаем, знаем, в школе учили… Не надо!

— Ай, так вы ничего не знаете! — закричала Шура и замахала руками. — Вот в этом-то ерунда и заключается. Ну конечно, там есть пионеры. Давным-давно есть пионеры, с двадцатого года, да ещё как работают здорово.

— А буржуев-то куда они подевали? насмешливо прокричал Сашка. — Ведь буржуи же там!

— Ну конечно, буржуи, целая куча буржуев! — кричала и улыбалась Шура.

В этом-то всё и дело, что пионеры вместе с германскими рабочими против буржуев борются… Ну, да вот, в июле, пока вы сад караулили, у германских пионеров конгресс был… Ну, это вроде как бы большой сбор. Этот конгресс в Тюрингии, в городе Готе, проходил. Съехались туда ребята-пионеры со всей Германии. Только делегатов из Рура не пустили. Рур — это область такая, вроде как бы губерния. Там угольные шахты… Рур оккупирован. Ну, то есть, его французские войска заняли, и все, кто живёт в Руре, вроде как в плену у французов. Так вот этих детей рурских шахтёров и не пустили на конгресс. Тогда все делегаты послали свой протест французским властям. Вот… Видите, какие дела…

Мы просто не шевелились, оглушённые незнакомыми словами: Рур, оккупация, конгресс… Но больше всего удивило нас то, что кроме нашего отряда есть ещё пионеры и даже в Германии.

— Ну что же, какие ж они? Такие же, как вот мы? У них галстук есть? И барабаны? — спросил Ванька обалдело. — И звенья?

— Ну, не совсем такие. То есть они совсем, совсем такие же, как вы, рабочие ребята, и законы, и обычаи у них есть, только не совсем такие, как у нас, а которые им нужны.

— Ну какие же? Ну скажи хоть один.

— Да вот, например: «С чужими пионер молчит, как рыба… С врагами пионер хитёр как лисица… В борьбе увёртлив, как ласка..! Рабочим пионер товарищ, детям — друг, но притеснителям — всегда враг». Ну и другие… Видите, не совсем такие, как у нас. И звенья у них по-другому называются, например: «Красный Петербург», «Москва», «Карл Либкнехт». А эмблема их — наша красная советская звезда.

— Товарищ вожатая, и они знают, что в России тоже есть пионеры? — спросил Смолин.

— Не знаю, — покачала головой Шура. — Ведь пионерские организации у нас только-только народились. Но германцы — вот уж к вашему стыду — знают очень хорошо, как борются рабочие Советского Союза… Когда у нас был голод в Поволжье, в позапрошлом году, они помощь советским голодающим ребятам наладили. Они собирали на улицах деньги, отдавали свои последние копейки, то есть пфенниги, и посылали на Волгу, голодающим.

— И посылки приходили? Из Германии к нам?

— Да, приходили, почему же им не приходить?

— Но… как же буржуи?

— Что буржуи? Конечно, германским ребятам очень тяжело приходится — их хватают и арестовывают полицейские, преследуют фашисты, а они не сдаются. Германия сейчас вся как в котле кипит… Революция с каждым часом приближается…

— Пожар мировой революции! — перебив, крикнул Сашка.

И тут мы все вскочили и окружили Шуру.

— А вы… всё правду говорите? — спросил Валька Капустин.

— Правду, самую правду! — горячо ответила Шура. — Только мы ещё очень мало знаем о жизни германских пионеров — связь с Германией трудно держать.

— Нет, расскажи ещё! — закричал отряд.

— Да я что знала, то сказала, — развела руками Шура. — Я ведь тоже… что ж… мало про них знаю. Но можно больше, больше узнать. Знаете как? От них самих. Хотите, напишем им письмо? Они ответят.

Ребята закричали, захлопали в ладоши.

— Не дойдёт! Не может быть! Напишем, напишем! Ой, разве они ответят? — раздавались крики.

— Ответят, ответят. Тише! Тише! — кричала Шура громче всех и махала руками.

Мы едва успокоились.

— Ну ладно, — писать так писать. Только ведь надо же обсудить, что писать. Так сразу плохо выйдет. Да тише вы! Давайте вот как: пусть каждый подумает, что писать, может, даже набросает что-нибудь на бумажке, а на следующем сборе будем писать все сообща… Ладно? Сначала проведём беседу…