Валерий Попов - Слишком сильный

— Да все так же — как каторжник, таскаю свою колодку по этажам! — Она кивнула на свой тяжелый ортопедический ботинок.

Нет, честно, хорошо, что есть еще такие учителя, с которыми можно нормально поболтать.

— Вы совершенно не изменились! — искренне сказал я.

— Поздно уже мне меняться! — вздохнула она. Вздох был тяжелый, чувствовалось, что ее еще пытаются изменить.

— И не меняйтесь! — воскликнул я. — Если все изменятся — то что будет?!

— Ну спасибо, утешил! — улыбнулась Янина Карловна. — Ты что, хочешь заниматься в нашем кружке?

— Хочу! — ответил я. Не мог же я сказать, что прибыл сюда по спецзаданию: «поднимать уровень внеклассной работы».

— Хорошо, что ты к нам пришел, — сказала Янина Карловна. — Без мальчишек скучно, я сама очень люблю мальчишек. За все время у нас был один — Петя Иванов.

— Пека?! — изумленно воскликнул я.

— Да, — Янина Карловна кивнула. — Работал неплохо, с душой, но дружки задразнили его «девчонкой», и он ушел.

Да-а… вот этого я не ожидал. Оказывается, у Пеки в душе тоже что-то такое есть, о чем я не знал.

— А что он здесь делал? — спросил я, оглядывая полки. В основном, тут была стандартная продукция: телевички, зайчики, хрюшки.

— У него было задумано нечто гигантское! — усмехнулась Янина Карловна. — Он хотел сделать куклу Дусю, высотой два с половиной метра, чтобы ходить с ней по улицам, смешить людей. Хороший был паренек! — вздохнула Янина Карловна.

— А почему был? — спросил я.

— Сейчас он уже стал немного другим. Мне кажется, он даже стесняется своего прошлого!

«А ведь я тоже стесняюсь своего прошлого: от Зотыча отрекся, от Генахи — тоже! — подумал вдруг я. — Ну прямо какой-то ковбой: лихо дал Зотычу двадцать копеек и захлопнул дверь!»

— А что-нибудь осталось от этой Дуси? — вскользь поинтересовался я.

— Что-то осталось… Девочки, работайте, не отвлекайтесь на разговоры! — сказала она девчонкам. Потом открыла высокий шкаф, оттуда выпал связанный из бамбука крест.

— Крест! — удивился я.

— По-нашему это называется — крестовина, — сказала Янина Карловна. — На нее надевается платье.

— И платье Пека шил? — изумился я.

— Шил! — улыбнулась Янина Карловна. — Но шил у себя дома, тайно, чтоб из дружков никто не узнал. Вообще, что это за мужчина, который так боится своих дружков?

— Абсолютно с вами согласен. Ой, голова! — Я увидел голову.

— Да… вон куда запрятал! Уничтожил, так сказать, все улики. А жаль, человек был, безусловно, одаренный. Голову, во всяком случае, слепил занятную.

Лицо у Дуси было длинное, вместо волос — мочалка, глазки голубые, нахальненькие и веселенькие. Огромная челюсть хлопала на пружинке.

— Да-а, ну и личность! — засмеялся я.

— Хотел ходить рано утром по остановкам, где люди ждут автобуса, и всех смешить! — вздохнула Янина Карловна. — Но не пришлось.

— Да что мы так о нем говорим, словно его вообще больше нет! — воскликнул я.

Янина Карловна вздохнула.

— Ладно… посмешим народ! — Я надел голову Дуси на руку. — А как вообще все это собиралось?

— Должны где-то быть три бамбуковые трости — для головы и для рук, — сказала она. — Надо поискать.

После кружка я пошел ее провожать.

Мы вспоминали наш прежний класс, тех ребят, которых Латникова теперь убрала из школы, а также, какими раньше были те ребята, которые остались.

— А помнишь!.. — восторженно восклицала она.

— А помните! — вспоминал я.

Был дружный класс, была веселая жизнь! Теперь все разбились на «команды».

Янина Карловна шла медленно — приходилось как-то приспосабливаться к ее шагам.

Вдруг я увидел, что далеко впереди идет нам навстречу шобла во главе с Пекой, — явно ищут, с кем бы сцепиться. Но что больше всего меня убило, что среди них, так же воинственно переваливаясь с боку на бок и поглядывая исподлобья, шел Генаха! Бросил, значит, отца вместе со всеми его микроскопами! Не выдержал!.. Или не бросил? Ну, так бросит, если связался с этой компанией.

— Янина Карловна, — вежливо проговорил я. — Давайте, пока нет машин, на ту сторону перейдем!

Она поглядела сначала на шоблу, потом — из-под очков — на меня. Во время войны Янина Карловна была разведчицей, ее пытали в гестапо (отсюда и больная нога) — что ей какой-то Пека с шоблой. Но у меня не было такой закалки!

— Ну, если хочешь — перейдем! — сказала она.

Я вовсе не боялся их, я боялся, что начнут смеяться: нашел, мол, чувиху для прогулок!

И когда мы уже переходили, я поймал себя на гнусном желании — показать, что я иду самостоятельно, отдельно от старушки, сам по себе. Я почувствовал это и содрогнулся.

Но Янина Карловна шла, весело разговаривая, не замечая моих переживаний. У парадной она со мной рассталась. Я хотел проводить ее до квартиры, но она, улыбаясь, сказала мне, что лифт не работает, а подъем по лестнице займет у нас несколько часов и что лучше мне мчаться по своим делам.

Благодарный, я поцеловал ей руку, сказал, что давно ни с кем так весело не беседовал, и пошел.

Шобла, конечно, все видела. Меня волновало не то, что они меня видели на улице со старушкой, к тому же с училкой, а совсем наоборот: что они могли подумать, что я этого стесняюсь.

И надо было еще раз растолковать им, что я их ни капельки не боюсь. Поэтому я забежал домой, взял вещички и пошел на тренировку. Я готов был сцепиться с любым, вплоть до нашего уважаемого «сэнсея» Эрика. Но когда, немножко припоздав, вошел в зал, оказалось, что сегодня не я в центре внимания. Сегодня все потешались Генахой. И действительно, в домашних тапочках, в отцовской пижаме (так он представлял себе одежду каратиста) он был неподражаем!

Когда я вошел, все радостно учили его кланяться.

— Еще раз! — требовал Эрик.

— Здравствуйте, сэнсей! — сложив ладони перед носом лодочкой, кланялся Геха.

— Не то. Мало почтительности! Да, дуб ты еще тот! — куражился Эрик. — Работать тебе еще и работать! Сто раз: «Здравствуйте, сэнсей!»

Геха тяжко вздохнул. Потом замолчал.

— Ну? — властно проговорил Эрик.

— Здравствуйте, сэнсей! — хрипло проговорил Геха, сложил ладони лодочкой и поклонился.

— Вот так! — жестко проговорил Эрик. — Еще девяносто девять раз! Остальным — прыжками по кругу! Раз! Раз! Раз! — Он жестко захлопал в ладоши.

Мы, тяжело дыша, прыгали по кругу. Генка, как в церкви, отбивал поклоны.

— Стоп! — резко скомандовал Эрик. По его команде положено было застывать немедленно, пусть в самой нелепой позе, в которой тебя застала команда, — от наших дурацких поз Эрик ловил дополнительный кайф. — А к тебе эта команда не относится! — повернувшись к Гехе, который тоже застыл, насмешливо проговорил Эрик. — Ты продолжай. Сколько тебе еще осталось раз?

— Сбился, — после долгой паузы хрипло проговорил тот.