Владимир Лакшин - Закон палаты
- Название:Закон палаты
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Детская литература
- Год:1990
- Город:Москва
- ISBN:5–08–001529–2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Лакшин - Закон палаты краткое содержание
Повесть о московских подростках, в судьбах которых сошлись три беды: болезнь, приковавшая их к постели, отрыв от родителей, родного дома и война, забросившая их вместе с клиникой на далёкий Алтай. Шесть человек в одной больничной палате — это маленькая модель мира с его страстями, надеждами, горем и радостью.
Закон палаты - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— А кто же? — но унималась Изабелла.
— Все.
— То эсть как всэ? — взревел, будто раненый зверь, Ашот. — Раскассируем, нэмэдленно раскассируем по другим палатам!
Угрозой выписки ребят было не напугать, всем хотелось уйти из санатория, лишь бы домой взяли. Но раскассировать — хуже наказания не придумаешь. Месяцами, годами привыкаешь к соседям по палате, ссоришься и миришься, с одним дружишь, с другим воюешь, но все свои. А тут — снова среди чужих, опять новичок, всеми обижаемый и бесправный; это как второй раз в больничные стены угодить.
— Пора раскассировать, — снова вступила Ольга Константиновна. — Я ведь вам и раньше, Ашот Григорьевич, докладывала. Это палата хулиганов… Фашиствующие дети… Вот Ганшин…
— Сами вы фашиствующие! — вдруг выкрикнул с отчаянным всхлипом Ганшин.
— Вы слышали? — взвилась Ольга Константиновна. Она оставила свой ровный врачебный тон. — Нет, вы когда-нибудь слышали что-либо подобное? Ты ведь не меня, Ганшин, оскорбил. Ты Ашота Григорьевича, здесь присутствующего, оскорбил. А знаешь, что значит оскорбить директора санатория? Ему эту работу поручил наркомат. Выходит, ты с товарищем Митиревым, наркомом здравоохранения, не посчитался… А если ты наркома оскорбил, ты отдаёшь себе отчёт, на кого ты замахнулся? Наркома товарищ Сталин назначил…
Ганшин готов был заплакать.
— Ну, Ольга Константиновна, это, пожалуй, преувеличение будет, — вмешался Ашот.
Ольга Константиновна сконфузилась, сняла очки и стала их медленно протирать полой халата. Наступила неловкая пауза.
— Хорошо. Попробуем разобраться спокойно, — опять вступила Изабелла. — Кто у вас был главарь? Ганшин, наверное? Он всегда заводила озорства.
Хитрая всё же Изабелла, на обычное озорство повернула. Только зря она Севку подозревает — всё же взрослые глуповаты…
— Ну, так мы ждём, кто же? — повторила Изабелла. — Ганшин?
— Нет, — сказал Жаба.
— Значит, ты, Жабин? — снова насела Ольга Константиновна.
— Нет.
— Тогда кто же?
— Костя, — еле слышно проговорил Жаба.
Белые халаты разом повернулись в сторону Костиной постели.
— Костя, ты слышал, что сказал Юра? — проговорила Изабелла. — Говори, ты придумал этот кошмарный побег?
Костя страдальчески замигал белёсыми ресницами и провёл рукой по лбу, будто желал вспомнить что-то.
— Он сам первый на окно полез. И Гришка.
Поливанова Костя почему-то не захотел назвать.
Пробовали расспрашивать Гришку, с какой целью он вставал, но тот только тупо глядел на вопрошавших и отвечал: «Не знаю». Сонные глаза его выражали такое каменное равнодушие ко всему на свете, что можно было и вправду поверить, что он тут ни при чём.
Изабелла снова взялась за Костю.
— Позволь, Митрохин, ты старший в палате, отличник учёбы и не имеешь права лгать. Скажи сейчас при всех: «Честное пионерское…»
— Честное пионерское — не я… — пробубнил Костя. — Я только немножко… помогал…
Изабелла облегчённо вздохнула и отстала от него.
«Ну, Коська! Теперь как пить дать всё на Жабу и Гришку свалят», — подумал Поливанов. А сказать правду — нельзя. Едва взрослые за дверь, заорут все: предатель.
…Предатель! Давнее детское воспоминание всплыло в памяти Поливанова… Глинищевский переулок, просторный двор, жара, лето. До войны ещё далеко, он совсем-совсем здоров и носится в коротких штанишках с ребятами, не успевшими разъехаться на дачи. Только недавно он переехал с родителями в этот высокий новый дом, построенный на месте разрушенного монастыря. Во дворе ещё доживают свой век «красные домики» (в них когда-то обитали монахи), два облупившихся карминного цвета строения, с выбитыми стёклами, провалившимися полами, обрушившейся лестницей. Здесь давно ни души, но на чердаке ещё стоит ободранный овальный стол, плетёный стул с продавленным сиденьем, а на столе почему-то ваза с крашеными перьями для дамских шляпок: то-то радость мальчишкам! «Красные домики» и были крепостью белых, осаждаемой войском Юры Данилевского.
Не было тогда для Игоря во всём свете, исключая разве маму с отцом, человека умнее, смелее и увлекательнее, чем Юра Данилевский. Он повторял всякое Юрино движение, бегал за ним собачонкой, и Юра великодушно принимал его добровольную преданность. Старшие ребята не брали его в игру, для них он был неуклюж и мал, а Юра позволил ему быть своим ординарцем.
На вооружении во дворе были деревянные кинжалы и щиты, круглые или в форме большой капли, выпиленные из фанеры и раскрашенные. Бились же по преимуществу дротиками. Это редкостное оружие добывали тут же, обрывая с осыпавшихся штукатуркой стен куски тонкой деревянной дранки. Дротики метали, как копья, и условие было: если дротик коснётся одежды, ты ранен, если голых коленок, рук или лица — убит. Игорь был неповоротлив, хорошо кричал «ура», но бегал плохо. Его быстро накололи дротиком и прогнали к угольной куче у котельной, где обычно отдыхали убитые. Он скучно бродил там, подбивая носком сандалии чёрные, с блёстками куски угля, пока пробегавший мимо мальчишка из 16-й квартиры, сражавшийся на стороне белых, не крикнул ему: «Айда с нами, всё равно убит». И, увлечённый волной контратаки, Игорь побежал за ними, громко вопя «ура!».
У «красных домиков» догорала битва, взвивалась столбом известковая пыль, валились ломаные кирпичи и штукатурка. Но скоро сражение закончилось. Ещё распаренный от волнения, краснощёкий и запыхавшийся, Игорь подбежал к Юре Данилевскому и с робкой преданностью тронул его за рукав. Тот неожиданно отдёрнул руку и, смерив его остужающим взглядом, произнёс: «Не подходи ко мне, предатель». Игорь не знал, что значило это слово.
Сколько раз и вечером, и на другой день, отпросившись у мамы погулять, он подбегал во дворе к Юре и пытался заговорить с ним, как раньше: тот будто не слышал.
На третий день дома, за обедом, водя ложкой по дну тарелки с бульоном, Игорь решился спросить отца, что такое предатель.
— А зачем тебе? — встревожился отец.
— Ну, во дворе говорили.
— А-а… — сказал отец успокоенно, ковыряя спичкой в зубах. — Ну, это… как тебе сказать… то же, что изменник.
Слово «изменник» было не многим понятнее, переспросить он не решился, а только дружба с Юрой Данилевским рассыпалась навсегда.
…Всё это в одну секунду пронеслось в голове Поливанова, а между тем Изабелла от Зацепы снова вернулась к Косте:
— Как же ты других не остановил? Ты же такой взрослый, ответственный. А тут, выходит, за какой-то малышнёй потянулся.
— А я сам бы не побежал, — сказал вдруг, напрягшись и сморщив лоб, как старичок, Костя. — Я знал, это одна глупость. А не остановил потому, что на храбрость испытывал.
Но здесь вмешалась долго молчавшая Мария Яковлевна.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: